– Как и я. Но, прежде чем ты закончишь наше турне, я хочу, чтобы ты прочитал все остальные эсэмэски, – говорит она и убирает мою руку со своей груди, кладя в мою ладонь телефон.

Зашибись! Я только что поняла, что отправляю сообщения самой себе. Поскольку твой телефон вибрирует в моей сумочке!

Ладненько. Согласна. Это полный отстой.

Ты должен знать, все, что я наговорила на поле сплошная ложь. Я пыталась тебе помочь. Старалась придерживаться плана. Обставить все правдоподобно. Но я не в курсе, сработало ли это.

Блин! Мне так паршиво. Неужели я окончательно все испортила?

Я болтаю сама с собой. Но глянь, что я нашла...

Кажется, у меня твои ключи и бумажник. Хм... У тебя дофига карточек.

А закуплюсь-ка я у «Кейт Спейд».

И новенькими лобутенами.

Ты где? Неужели забыл, где я живу?

Знай, если это не взаимно, ты не получишь обратно свой телефон. Клянусь, если я тебя увижу и пойму, что мои чувства безответные, телефона тебе не ведать, как своих ушей. Он умрет быстро и безболезненно под прессом моего смущения.

Но если ты читаешь эти сообщения, значит, мои чувства взаимны.

И ты от меня тоже без ума.

– Да, я без ума от тебя, – говорю я и снова целую ее.

Мы подъезжаем к Центральному парку, прежде чем достигаем точки невозврата, и Шарлотта не успевает забраться ко мне на колени. Лимузин останавливается, и мы идем по траве к бейсбольному полю.

Идет игра. Сеть пиццерий против обувных бутиков. Я притягиваю Шарлотту к груди.

– Но здесь, – я киваю на поле, – я был полным дебилом.

Она усмехается.

– Почему?

– Потому что этим утром... – Я делаю глубокий вздох, наконец готовый обнажить перед ней душу. – Моя любимая заступилась за меня. – У Шарлотты перехватывает дыхание, когда я говорю слово на букву «Л». – Я должен был признаться, что люблю тебя. Рассказать о своих чувствах. – Я прижимаюсь своим лбом к ее лбу. – Мне следовало сказать, что я безумно в тебя влюблен и хочу, чтобы ты была моей. Когда ты сказала, что наши отношения никогда не были настоящими, это меня едва не убило...

– Спенсер, я так не думала. Я же сказал, что просто хотела спасти положение.

– Сейчас я это понимаю, но тогда был дураком. С другой стороны, нет худа без добра. Потому что теперь я знаю, каково потерять тебя, и я сделаю все, чтобы этого никогда не произошло. Ты для меня единственная на свете. Ты была рядом столько времени, и хотя с одной стороны может показаться, что я влюбился скоропалительно, всего за неделю, но мои чувства к тебе расцветали в душе много лет. Просто до меня доходило как до жирафа, что ты единственная, кого я когда-либо любил. – Я провожу костяшками пальцев по ее щеке. Глаза Шарлотты искрятся радостью, и я чувствую тоже самое. – Я это знаю, поскольку ради тебя готов есть зеленых мармеладных мишек. Проходить пытку, высиживая на мюзикле «Скрипача на крыше». По вечерам пить безалкогольную Маргариту или элитное пиво. При головных болях ухаживать за тобой. А еще укладывать тебя в кровать и всю ночь напролет заниматься любовью.

Слегка приоткрыв губы, Шарлотта вздыхает с довольным видом. Она хватает меня за воротник и притягивает еще ближе к себе.

– У меня сегодня не болит голова. И я тоже хочу всю ночь быть с тобой. Потому что и я нарушила главное правило. Я тебя так люблю, что готова наплевать на утреннее дыхание и целоваться с тобой в любое время суток. И всегда соскребать майонезный песто с бутербродов, если тебе его дадут по ошибке, – говорит она, глядя мне в глаза.

– Надеюсь, этого никогда не случится, – отвечаю я с серьезным видом. – Не хочу, чтобы ты сталкивалась с майонезом или неприятным запахом изо рта. Но если такое приключится, я буду рядом, и мы вместе пройдем через эти ужасы.

– Так и будет, – соглашается она, пылко и жадно целуя меня, тем самым скрепляя сделку.

Отстранившись, Шарлотта многозначительно приподымает брови.

– Может вместо ужина в ресторане, доедим холодную кунжутную лапшу у тебя дома?

– Идет, – отвечаю я, прекрасно поняв ее желания, и они полностью совпадают с моими.

– Ой, подожди. Хочу, чтобы ты знал еще кое-что, – говорит она, скользя пальчиками между пуговиц рубашки. Маленькая прелюдия того, чем мы скоро будем заниматься.

– Что?

– Помнишь, я сомневалась, что смогу сыграть твою невесту?

– Да.

– Я смогла, потому что с тобой это очень редко казалось фальшью. Было так легко притворяться.

– Почему? – спрашиваю я, обхватывая ладонями ее бедра.

– Не было притворства, это всегда казалось реальным.

– Это на самом деле так, – говорю я, заглядывая ей в глаза. Хочу запомнить это мгновение в мелочах – новый виток в наших с Шарлоттой отношениях. Хочу видеть, чувствовать и испробовать все это. А еще насладится вкусом Шарлотты. Сию секунду! – Знаешь, что еще настоящее?

– Что? – игриво спрашивает она. Судя по интонации, Шарлотта разгадала все мои шаловливые мысли.

– Насколько сильно я тебя сейчас хочу. Это реальней некуда. Можно сказать, двадцать пять сантиметров реальности, – говорю я и прижимаюсь к ней, чтобы Шарлотта наглядно почувствовала, как она мне необходима.

Она вопросительно приподымает бровь.

– Двадцать пять? А я думала тридцать.

– Начинается с двадцати пяти, а заканчивается тридцатью, – шучу я, а потом обнимаю ее рукой и иду к лимузину. Оказавшись внутри, я прошу водителя поднять перегородку. После того как тонированное окно со щелчком закрывается, мы наконец остаемся одни.

– Пожалуй, сейчас я соглашусь на двадцать пять.

– Ай-яй-яй, значит тебе нужна закуска перед китайской едой, – говорю я и слегка поддразнивая ее скольжу пальцами по спине, а потом сжимаю ладонями ягодицы.

– Нет, Спенсер. Мне сразу подавай десерт.

Я подымаю ее и усаживаю к себе на колени.

– Закуска. Десерт. Основное блюдо. Давай приступим, – шепчу я, приподнимая ее юбку, а Шарлотта тем временем расстегивает мою молнию.

Через несколько секунд я оттягиваю в сторону ее трусики, натягиваю презерватив и погружаюсь в восхитительное тепло. С наших губ одновременно срывается стон, а потом несколько кварталов мы целуемся и трахаемся. С каждой минутой поцелуи становятся все ненасытней, а секс жестче. Мы подъезжаем к центру. Я тяну ее за волосы, а Шарлотта впивается ногтями в мои плечи. Губы сливаются в крепком жадном поцелуе.

Мы трахаемся так, словно не виделись недели, хотя на самом деле всего лишь часы. Но я с радостью принимаю это... всепоглощающую потребность в другом человеке, тем более секс, как всегда, заоблачный. Хотя в этот раз еще лучше, ведь о конце нет и речи. Нет финальной даты, правил и притворства.

Эта ночь превращается в настоящий секс-марафон с кунжутной лапшой, едой, оргазмами, смехом и словами на букву «Л». Никогда в жизни не думал, что буду говорить их так часто и много.

Мы проверяем на прочность журнальный столик. Он выдерживает, хотя я стираю коленки, но мне это глубоко до лампочки. Чуть позже Шарлотта предлагает понежиться в душе. Я соглашаюсь, поскольку обожаю веселый душ. А потом, она становится на колени и устраивает мне лучший душ в моей жизни. Ее ловкий язычок исполняет такие пируэты, что я решаю позже спросить, а может ли она завязать в узелок стебелек вишни.

С другой стороны, это не так важно. Я не большой поклонник завязанных вишенок. Но на ее язычок у меня большие планы. Да и на свой тоже. После полуночи, когда мы наконец добираемся до кровати, я упиваюсь ее вкусом.

Намного позже, обнявшись, мы ложимся спать, только это чистый самообман. Стоит погаснуть свету, как я вхожу в нее. Фидо своим мурлыканьем обеспечивает нам музыкальное сопровождение, а когда Шарлотта со стонами кончает, в дуэте они звучат как небольшое землетрясение.

– Шарлотта я  кое в чем должен признаться, – говорю я, зарывшись пальцами в ее волосы, пока она возвращается с небес на землю.