Она улыбается, а потом прикусывает уголок губы, точно так же как недавно в кафетерии. Тогда я подавил желание поцеловать ее, а сейчас не собираюсь этого делать. Я прижимаюсь к ней губами и целую.

Очень нежно.

Чуть отстраняюсь. Шарлотта прерывисто дышит, а ее грудь подымается и опадает. Глаза неистово блестят.

– Ты этого хотела?

– Нет, – отвечает она.

– Тогда чего же?

– Настоящего поцелуя. Хочу знать, как мой жених целуется по-настоящему. Не просто нежный поцелуй на улице.

– Настоящий поцелуй. Ты уверена?

– Да. А почему я должна сомневаться? Ты ведь неплохо целуешься? – Она прижимает ладошку ко рту. – Вот черт. В этом все дело. Значит ты в поцелуях не мастер, – говорит она, убирая руку ото рта.

– Вот теперь я обязан доказать, насколько ты ошибаешься. Клянусь, я поцелую тебя как следует.

– И как же?

Я смотрю Шарлотте в глаза, прижимаюсь бедрами к ее бедрам, чтобы она полностью меня почувствовала, а потом говорю:

– От настоящего поцелуя ты должна намочить трусики.

Она ахает, а я погружаю свой язык в ее ротик, заглушая этот звук.

Наш первый поцелуй был за Шарлоттой. На улице она застала меня врасплох, но сейчас главный я.

Я полностью контролирую ситуацию. Руковожу процессом. И я хочу поддразнить ее. Заставить снова извиваться подо мной, но уже от желания. На этот раз она будет изгибаться, стремясь приблизиться, а не удрать.

Я скольжу языком по ее губам, и она их открывает, умоляя углубить поцелуй. Я не собираюсь потворствовать ее желаниям. Вместо этого перемещаюсь к подбородку, целую, а потом прокладываю губами дорожку по нежной коже к ушку. У нее восхитительная на вкус кожа, как спелая от солнца вишня. Возможно, все дело в лосьоне, который она недавно нанесла на тело, а может, это ее естественный запах. В любом случае, он сводит меня с ума. Тело гудит от желания, когда я достигаю губами уха. Ласкаю языком мочку. У Шарлотты вырывается стон.

– Ааах...

Тогда на улице это был совсем другой полустон-полувздох. Сейчас она стонет громче, не сдерживаясь, более развязано.

И мне это чертовски нравится.

Шарлотта стремительно прижимается ко мне бедрами.

Я украдкой любуюсь румянцем на ее щеках, слегка припухшими губами и закрытыми глазами.  Она лежит передо мной как кусок шоколадного торта, который я жажду попробовать. Все без остатка. Сию секунду! И до последней крошки.

Зарываюсь пятерней в ее волосы. Светлые пряди переливаются между пальцев, как расплавленное золото. Не в силах сопротивляться желанию я слегка тяну назад эту копну фантастических волос. У Шарлотты со вздохом вырывается тихий стон. Пальцы путаются в волосах, и я обхватываю руками ее голову, надежно удерживая на месте.

Возвращаясь к ее рту, я прекращаю поддразнивания.

Вместо этого пускаюсь во все тяжкие.

С пол-оборота достигаю пика.

Жадно целую.

Упиваюсь ею.

Наши языки переплетены, губы трутся друг о друга. Клянусь, Шарлотта млеет со мной, подо мной и даже во мне. Вожделение стремительно растекается по венам. Член в штанах налит как камень. В голове бьется одна мысль: поцелуем заставить Шарлотту изнывать от желания.

Мне требуется вся сила воли, чтобы сдержаться и не сжать руками ее бедра, скользнув рукой под юбку к упомрачительно тонкому белому бикини. Но у меня нет необходимости проверять, насколько она завелась. Мне это и так известно. Шарлотту с головой выдают тихие стоны и то, как она обнимает меня за шею, зарываясь пальцами в волосах. И бесспорно, это понятно по мягким толчкам. Ее бедра приподнимаются, стремясь ко мне. На этой ноте мое самообладание летит к чертям.

Быстро передвинувшись, я вклиниваюсь между ее бедер, толкаясь ей навстречу. С ее губ срывается сексуальный стон. Ладони Шарлотты сжимают мою задницу. Остатки самообладания тают на глазах, когда она раздвигает для меня ноги. Явное приглашение трахнуться на кушетке.

Вот черт, как же я хочу это сделать. И если я подамся желанию, через пару секунд ее бедра будут вокруг моей талии, и я захочу отыметь ее как следует. Народ, какого черта я могу этого не желать? Она такая сексапильная, уже готовенькая, и полна желания ринутся в бой.

Я хочу сдернуть кружевные трусики и овладеть ее телом.

Но она моя лучшая подруга, и я не могу так поступить с ней.

Каким-то образом здравый смысл берет верх, лишая член контроля.

Я разрываю поцелуй, отскакиваю от нее и в считанные секунды стою на ногах. Мне нужен глоток воздуха и пространство, чтобы прочистить мозги. Если я сейчас не свалю отсюда, то заведу нас в непроходимые дебри. Меньше всего я хочу, чтобы она знала о моей внутренней борьбе, поэтому беспечно пожав плечами, я заявляю:

– Мне даже не нужно спрашивать, завелась ли ты.

Она моргает, а потом усмехается.

Шарлотта садится и расправляет плечи.

– Не сомневаюсь, ты хотел бы это узнать, наглец, – говорит она, поправляя блузку и юбку.

Да уж, момент слегка неловкий. Мы едва не занялись петтингом, а теперь обмениваемся колкостями, и, несмотря на это, я ее безумно хочу. Это не должно повторится. Тест удачно пройден, теперь она с легкостью сможет изобразить мою невесту. На этом точка! Хоть умри, а шоу надо довести до конца.

Семейное шоу. Не гребаное порно.

Она встает и идет в спальню, а я по полной использую перерыв. Пытаясь настроиться, с глубоким вздохом представляю раздевалку полную волосатых мужиков.

Блин, меня сейчас вырвет.

Но фокус срабатывает. Эрекция исчезает.

Шарлотта возвращается, и когда наклоняется за сумочкой, я замечаю, что на ней черные кружевные стринги. Я отворачиваюсь, чтобы скрыть наглую самоуверенную ухмылку.

– Так что насчет «Метс»[7]?

Как только двери лифта открываются на ее этаже, я пытаюсь увести разговор подальше от нашей «практики» на кушетке. Это была генеральная репетиция. Больше такое не повторится. Баста! Слишком опасно.

– У них хороший сезон, – говорит она, и, как ни в чем не бывало поправляя ремешок сумочки на плече.

– Это заслуга отменных подач питчера, – говорю я, нажимая на кнопку первого этажа. Интересно, когда мы последний раз говорили о бейсболе, пытаясь уйти от неловкой ситуации?

Шарлотта у нас тащится от бейсбола, а все из-за тайных грез профессиональной лиги. Я ей постоянно твержу, что если наши бары прогорят, то ей следует стать генеральным менеджером команды, но Шарлотта отшучивается, что бейсбол — это любовь, которую нужно сохранить непорочной.

Ни о какой «непорочности» в данную секунду не может быть и речи. Мы застряли в реально неловкой ситуации, а бейсбол превратился в треклятую метафору.

– По-прежнему убиваешь время на подбор личной звездной команды?

Она поворачивается ко мне, в карих глазах горит неподдельная решимость.

– Я не шутила, говоря, что тебе придется забыть об интрижках на неделю. Мне нужно знать, что тебя устраивает расклад и это не станет проблемой, даже когда мы не играем на публику.

Походу мы закончили с баскетбольной фигней.

– Конечно, – быстро отвечаю я, дергая за галстук с явной обидой. – Поверить не могу, что ты считаешь, будто я не смогу прожить неделю без секса.

Лифт спускается, а Шарлотта качает головой.

– Ты можешь посчитать это глупостью, как и фальшивые отношения, но после Брэдли…

– Шарлотта, клянусь. На неделю я в завязке, – уверяю я, подняв три пальца[8]. – Слово скаута.

– Ты никогда не был бойскаутом.

– Твоя правда. Но я не обманываю какими бы не были отношения: фальшивыми или настоящими.

Шарлотта вопросительно приподнимает бровь.

– Настоящими? А у тебя они когда-то были?

– Конечно. И под «настоящими» ты имеешь в виду те, где я знаю фамилию девушки? – говорю я с невозмутимым видом