- Сейчас я возьму у вас кровь на анализ, и затем отправлю все в лабораторию. А мы с вами отправимся в смотровую.

- Доброе утро. - Я закатил рукав рубашки и подъехал к столу. Девушка подошла к столу и поставила на него небольшой кейс.

- Сожмите кулак и немного им поработайте. – Девушка немного покраснела, когда я подал ей локоть. Отчего-то она робела передо мной.

Она открыла кейс, взяла обеззараживающий раствор и распечатав шприц, обработала иглу.

Посмотрев и нащупав на руке вену, девушка поставила систему. По трубке потекла тёмная густая кровь. Энн вытащила из кейса 5 пробирок.

- Целых пять? – глянув на пробирки, я посмотрел на девушку немного в замешательстве.

- Эм…да, - замешкавшись, ответила Энн, - здесь и развёрнутый анализ крови, и глюкоза, и образцы на гормоны и биохимию. Мы делаем все образцы сразу.

- Тогда понятно, - я отвернулся в сторону окна. Смотреть на всякую трехомудь для забора крови не хотелось. За окном было солнечно. День обещал быть ясным и погожим.

Послышался щелчок, ко мне прикоснулась рука девушки и в локте защипало.

-Зажмите локоть, и подержите его в согнутом положении, пока кровь не остановится. – Энн поставила пробирки в кейс и закрыла его. – Я отнесу ваши образцы в лабораторию. Результаты будут готовы к полудню. А сейчас спуститесь, пожалуйста, на первый этаж, в процедурную. Вам сделают электрокардиограмму и ультразвуковую диагностику.

Всё утро прошло в разъезде из кабинета в кабинет. Анализов было масса. К полудню результаты всех анализов были готовы, и я въехал в смотровую, находившуюся в лаборатории, как отдельный отсек. 

Энн оставила меня с Люком. Из-за большого монитора показался ещё один человек в белом медицинском костюме.

- Добрый день Питер, - седоволосый мужчина лет 55 протянул мне для пожатия руку. – Я доктор Фрэнсис Никсон. Энн сейчас поможет Вам лечь в камеру, где мы с Люком Вас осмотрим. В камере вам будем подаваться седативный газ, чтобы Вы уснули и смогли определить меру чувствительности нервных окончаний.

Ответив на рукопожатие ему и Люку, я повернулся к камере, на которой Энн нажимала кнопки.

Камера напоминала огромную трубу.

- Я буду в сознании? – я обратился к Никсону.

- Да. Безусловно, – заверил меня доктор. – Вы будете слышать, что мы с Люком говорим и какие вопросы задаём. – Этот газ будет действовать как местный наркоз, только частично отключая зоны чувствительности нервных окончаний. То есть мы проверим вас и в сознании и под анестезией.

Меня поместили в камеру. Не могу точно сказать, сколько провёл в камере времени. Оно словно остановилось. Ощущения были разные: в тазу и спине пощипывало, потом создалось впечатление, что через меня пропускают небольшой разряд тока и меня жутко трясло и лихорадило. А потом… А потом перед глазами всё сереет, плывёт и темнота. Кромешная, пугающая, беспросветная темнота.

Я слышу стон. Жуткий, болезненный. Не могу разобрать, чей стон. Мой?.. Нет, я не уверен… Голова как чумная, мысли хаотичные, перед глазами рябь… Тело онемело, не чувствую ни рук, ни ног. И всё-таки это не мой стон, а раздающийся рядом. Стараюсь повернуть отяжелевшую голову. Макс… Они наносят ему удары, один за другим, а он смеется им в лицо. 

Видя, что я пришёл в себя, подходят ко мне. Но я не могу как-то защищаться и противостоять, я подвешен на тросе, обезоружен и обездвижен. Я просто мишень. Но я молчу, я не сдам ребят.

- Ммммммм, - стиснув зубы, я заглушаю рвущийся изнутри вопль и вздрагиваю. В мою ногу снова вонзается нож. Удары следуют один за другим. Боль адская. По спине снова проходит ток, который я не в силах вынести и я отключаюсь… 

И снова темнота… непроглядная, сплошная чёрная мгла… Я сижу в этой мгле. Обездвижен. И нет из неё выхода. Мне некуда идти, но и себя я не чувствую. Я ничего не чувствую…

Светлеет... И снова туман, густой, окутывает меня клубами. Слышу шипение отдалённым фоном, постепенно нарастающее и превращающееся в голос, далеко зовущий голос.

- Питер… Питер, Вы меня слышите?

Слышу. Но ответить не могу. Я не могу ничего сделать, но я уже чувствую. Чувствую неимоверную тяжесть и меня ничего не слушается, но теперь я ощущаю своё тело.

В глазах немного рябит, но уже проясняется. Пытаюсь открыть. Пошевелить пальцами, не выходит. Хочу ответить доктору, но вместо слова могу только промычать.

- Я рад, что вы меня слышите Питер. У меня для Вас серьёзные новости, - громко по камере звучит голос Никсона, - прогноз вполне утешительный. Чувствительность ног окончательно не ушла, и мы попробуем восстановить Вам спину. К счастью, осколком от гранаты затронуты мягкие ткани. Конечно, он находится почти у позвоночника, но это не должно нам помешать для вживления нейростимуляторов. А сейчас отдохните , приходите в себя, и я жду Вас у себя в кабинете. 

Глава 13

Аманда

Перед гастрольным туром, всю неделю Эмили заставляет нас появляться в зале с самого утра и репетировать до позднего вечера, не щадя ни нас, ни себя. Моя жизнь зациклилась на студии в постоянных изнурительных репетициях. Мы все уже на пределе человеческих возможностей. В студии витает, как мне кажется, не дух вдохновения танцем, а дух раздражительности и даже злобы. Но Эмили беспощадна - кто не может отработать новое движение, остается в студии до глубокой ночи. Сама же Эмили стала более жёсткой и нервной.Она, вдруг, решила внести в наш гастрольный репертуар новое веяние под названием «Стэп».

Не могу сказать, что это непосильно. Для нас это понятие вообще неприемлемо, иначе ты не профессионал в своём деле. Но мы теряемся в догадках, с чего Эмили, да еще перед самыми гастролями, менять репертуар. Определенно, что-то происходит, и это «что-то», сказывается на нас.Помимо этого изменился и гастрольный график, включив в себя две новых локации.

Мне порой даже кажется, что все как-то косо на меня поглядывают, не знаю, может это просто предрассудки и виной всему моя усталость от изнурительных репетиций. Не могу же я быть причиной таких перемен и моя деятельность с Тристаном.

Уставшая, на дрожащих ногах я выхожу на парковку, покидая очередную репетицию далеко затемно. Сев в машину, потираю ноющие суставы и, посмотрев в зеркало, сдуваю упавшую прядь со лба. Ну и видок у тебя Аманда. От усталости и недосыпания от ранних репетиций, образовались темные круги под глазами. Усмехаюсь. Красавица ...что тут еще можно сказать. Да и ладно. Ну и пусть. Именно сейчас мне уже это не важно.

Эмили замучила просто.Сейчас бы тёплую расслабляющую ванну и спать. Завожу машину и еду домой. Эмили сжалилась над нами и на завтра всем разрешила денек отдохнуть от репетиций.

На утро я планировала заехать в приют и навестить Джен. За эту неделю я соскучилась по этой милой крохе, и она меня ждёт. Пару дней назад администратор разрешила девочке позвонить мне, и мы договорились с Джен о встрече. Заодно я хочу попрощаться с ней на время своего гастрольного тура.

Тут я вспоминаю о Тристане. Странно. О нем уже давно ничего не слышала. Знаю, что Эмили получает невразумительные распоряжения от его человека. Я слышала как-то, Эмили разговаривала с этим связным, и по разговору поняла, что она чем-то очень не довольна.

Решаю набрать его сама, узнать, как продвигается благотворительная компания помощи приюту, но в трубке только слышатся одинокие гудки. Очень странно. Обычно он всегда берет трубку после третьего-четвертого гудка.

Утром, как и планировала, выспавшаяся и в хорошем настроении, впрыгнув в машину, я отправилась в приют. Денек выдался солнечный, небо без единого облачка. В приподнятом настроении от того, что сегодня увижусь с Джен, я мчусь в приют, превышая скорость. Быстрее бы.

Джен уже позавтракала и ждёт моего приезда. Захожу в холл, здороваюсь с персоналом. Джен вызывают из группы. Девочка подбегает ко мне и обхватывает, обнимая.

 - Привет. Я скучала, - провожу рукой по волосам, уткнувшейся в меня девочки.