«Выражение ее лица в этот момент преследует меня до сих пор. И я не забуду его до самой смерти», — подумал Майкл. Он зажмурился, будто стараясь выбросить из головы эту сцену, и она услышала его тихий болезненный стон.

Эстелла пришла в замешательство. Она не знала, кто такой солти.

Мерфи вновь широко открыл глаза, но Эстелле хотелось, чтобы он закрыл их: еще никогда в жизни она не видела столько ужаса в глазах человека.

— В одно мгновение он уташил ее в воду. Это произошло так внезапно… неожиданно. Все было тихо, спокойно… и вдруг такой невообразимый ужас. Я был… парализован… буквально не в состоянии поверить в то, что произошло у меня на глазах. Кажется, я звал ее по имени… но слышал только бурные всплески воды. Я уронил нож и рыбу и бросился к берегу лагуны; потом прыгнул на отмель, но солти уже начал свое смертельное вращение. И я вынужден был бессильно наблюдать, как белая пена постепенно окрашивалась кровью Лауры. Я попытался схватить ее, но меня сбило с ног, и моя лодыжка с треском сломалась, будто тонкая веточка, — его голос упал до хриплого шепота. — А через секунду… ее уже не было видно.

Сообразив, что Мерфи рассказывает о нападении крокодила, Эстелла буквально задохнулась от полнейшего, леденящего душу ужаса и прикрыла рот ладонью, чтобы не закричать.

Мерфи облизнул пересохшие губы.

— Я даже не заметил, что Том стоит рядом со мной. Должно быть, он услышал крик Лауры, потому что словно обезумел. Он орал на меня, тряс за плечи, спрашивая, где она, а я просто стоял, не в силах отвести взгляда от черной воды, которая вдруг снова стала удивительно спокойной, как будто ничего не произошло. Том продолжал истерично звать Лауру, но я не мог выговорить ни слова. Перед моими глазами все стояло выражение ее лица, когда ее схватил солти. И вдруг меня буквально ослепила ярость. Я кинулся назад в наш лагерь, — он не сказал, что из-за сломанной лодыжки его ступня шлепала по песку, как мертвая рыбина. — Я схватил винтовку и стал палить в воду, выпуская пулю за пулей. Стараясь меня остановить, Том ухватился за цевье, опасаясь, что я попаду в Лауру, и, не понимая моего состояния. Никто не смог бы выдержать, увидев, что с ней сделал этот жестокий хладнокровный убийца. Я слышал, как хрустнули ее кости, когда солти сжал челюсти, и никогда не забуду появившейся в ее глазах обреченности за долю секунды до того, как солти утащил ее под воду. Она знала, что сейчас умрет. И мне хотелось пристрелить это бесчувственное чудовище.

Мерфи откинулся на спину и закрыл лицо руками. Он не сказал, что Том чуть не застрелил его и что сам очень жалел о том, что друг этого не сделал… Тогда бы не пришлось страдать от этой невыносимой боли, которая живет в нем все эти годы. Том оказался прав, когда сказал Майклу: «Тебе придется жить с этим всю оставшуюся жизнь».

— Лаура была для Тома всей его жизнью… а я не смог ее спасти, — Мерфи разрыдался.

Сев рядом с ним, Эстелла прижала его голову к своей груди.

— Если бы Том оказался тогда рядом с вами, он бы тоже ее не спас, — сказала она, чувствуя, что не в силах сдержать слезы. — Никто бы ее не спас.

Глубоко тронутый ее пониманием и сочувствием, Майкл немного успокоился. Эстелла нежно опустила его голову на одеяло, заметив, что он заснул. Ее сердце буквально разрывалось на части от сострадания к человеку, который столько лет жил с таким тяжелым грузом в душе.

Когда Мерфи проснулся, день уже клонился к вечеру. Эстелла разожгла костер и положила в него несколько веток чайного куста, чтобы он начал дымить. Она не хотела упустить ни одного шанса на спасение, потому что отказывалась верить в то, что их уже не ищет какой-нибудь самолет.

— Если бы на наши поиски послали самолет из аэропорта Лонгрич, то он бы уже был сейчас здесь, — сказал Мерфи. Его голос прозвучал совершенно безжизненно.

— Откуда вы знаете? — довольно резко ответила ему Эстелла, не желавшая впадать в пессимистическое настроение.

Пока он спал, она трудилась на полосе и выложила вдоль нее все камни в одну линию, уверенная, что так их будет лучше видно с воздуха. Занимаясь этим, Эстелла чувствовала решимость и надежду, но теперь устала, ей страшно хотелось есть и… принять ванну. Эта схватка за их жизни почти лишила ее сил.

Работая на полосе, Эстелла обдумала одну идею и решила обсудить ее с Мерфи.

— Я вспомнила тот самолет, что стоит в ангаре за больницей.

— И что?

Эстеллу поразило его равнодушие.

— Он в рабочем состоянии?

— Почти.

— А кто-нибудь в городе может на нем летать?

— Не совсем.

— Что значит «не совсем»? Может или нет?

— Это самолет Дэна. Раньше он летал на нем из аэродрома Лонгрич, но больше никогда не сядет за штурвал.

Эстелла недоуменно посмотрела на него. Дэн умеет летать… и у него есть самолет, однако Мерфи уверен, что он даже не попытается их найти.

— Почему же никогда?

Мерфи колебался. Много лет назад Дэн доверил ему свою тайну, и он ни разу не нарушил своего слова молчать об этом. Сейчас, посмотрев на Эстеллу, он понял, что ее не удовлетворит ничего, кроме полного объяснения его слов. К тому же Майкл не хотел, чтобы она зря надеялась. Для них обоих от этого не будет никакой пользы.

— Очень давно Дэн разбил этот самолет. У него на борту находился пациент, маленький мальчик. Он был очень тяжело болен, но погиб именно в этой катастрофе. С тех пор Дэна приводит в ужас сама мысль о полетах на самолете и преследует чувство вины, от которого он никак не может освободиться.

У Эстеллы не было слов.

— После того как несколько лет назад починили фюзеляж его самолета, Дэн перевез его в Кенгуру-кроссинг. Он хотел побороть свои страхи… и свою вину, но самолет оказался постоянным напоминанием об Уильяме Абернати. Вот почему Дэн так сильно пьет. Эта катастрофа была лишь трагической случайностью… и с тех пор он спас жизнь бессчетному количеству людей, но для него ничто не может компенсировать жизнь маленького Уильяма.

— Вы сказали, что эта катастрофа была несчастным случаем, значит, Дэн в этом не виноват?

— Расследование показало, что при взлете в тот день в двигателе вышла из строя какая-то небольшая деталь. Он заглох, и Дэн ничего не мог сделать. Это вина производителя самолета, и после длительного разбирательства он взял всю вину на себя… но для Дэна этого недостаточно, — Мерфи откинулся назад, охваченный внезапной слабостью. — За все эти годы Дэн бессчетное количество раз разбирал и собирал мотор самолета. Думаю, он надеялся, что это будет для него своего рода терапией… но, кажется, ему не стало лучше.

— А семья Уильяма Абернати винит во всем именно его?

— Нет. Тогда в самолете был и отец мальчика, и он знает, что это не было ошибкой пилота. Трагедия заключается в том, что у Уильяма не было почти никаких шансов выжить, даже если бы самолет не разбился.

— Мне кажется, я смогла связаться с Дэном по нашему радио, когда вы упали на полосе. Может быть, наше положение станет для него своего рода катализатором, который позволит ему вернуться в небо.

Мерфи сочувствовал желанию Эстеллы верить в то, что у их истории будет счастливый конец.

— Даже если он и наберется мужества и решит снова подняться в воздух, он не сможет вывести самолет из ангара.

— Почему?

— Это ведь старое крытое хранилище, а не настоящий ангар. Чтобы затащить туда самолет, нам пришлось снимать пропеллер. И его самолет старой модели и очень тяжелый. Понадобилось двадцать человек, чтобы закатить его внутрь.

Эстелла подошла к самолету и, забравшись в него, уселась рядом с Мерфи. Выглядел он ужасно.

— Получается, у нас почти нет надежды, да? — сказала она.

От выражения ее лица у него разрывалось сердце. Он не мог видеть ее такой несчастной… обреченной.

— Простите меня… Именно я винбват в том, что мы оказались в этом ужасном положении, — проговорил он, задыхаясь от волнения.

— Ш-ш-ш, — мягко прошептала Эстелла. — Вы ни в чем не виноваты.