— С ним все будет отлично, — раздался в темноте чей-то голос.

Эстелла вздрогнула от неожиданности. Но это оказался Марти. Он лежал на спальном мешке в задней части стойла.

— Что вы здесь делаете? — спросила Эстелла.

— Приглядываю за Звездочетом.

— Приглядываете? Вы что, боитесь, что кто-нибудь попытается навредить ему перед скачками? — Эстелла об этом даже не думала, потому что призовые деньги были совсем небольшими, и подобная идея казалась ей просто смешной.

— Конечно! Ведь Звездочет у нас настоящий чемпион.

Эстелла была шокирована.

— Я знаю, что подобные вещи происходят в крупных городах, но здесь, в буше…

— В буше даже еще хуже. Престиж пастбища для некоторых скотоводов — это все!

Эстелла все больше и больше понимала, что ей еще многое нужно будет узнать о людях в буше.

— Хуже всех Клем Мазгров с пастбища Флоренс-хилл. На скачки он выставил коня по кличке Пламбаго. Утверждает, что купил его в Мельбурне, и по всему городу хвастает его способностями и родословной. И теперь ставки на Пламбаго сравнялись со ставками на Звездочета. Клем рискует потерять уважение горожан и скотоводов с Флоренс-хилл, если его конь не выиграет скачки. Не говоря уже о тех деньгах, что он на него поставил…

— Но Марти! Вы же не можете охранять Звездочета всю ночь напролет! Вам же завтра выступать на скачках…

— Я бы все равно не заснул.

Эстелла знала, что не может предложить покараулить Звездочета, так как была уверена, что не выдержит и уснет.

— Вы не видели Мэй или Бинни?

— Нет, но они наверняка сейчас в лагере аборигенов.

— А где этот лагерь?

— К югу отсюда, за песчаными холмами позади ипподрома.

Эстелла решила немного пройтись. Она знала, что в доме сейчас будет удушающее жарко, и, кроме того, ей хотелось развеяться и хотя бы на время уйти подальше от шума.

— Увидимся утром, Марти. И, пожалуйста, будьте осторожны.

— Осторожным нужно быть тому, кто здесь появится без спроса, — он помахал поленом, и Эстелла закатила глаза.

Идя через ипподром по направлению к песчаным холмам, Эстелла старалась не думать о событиях предстоящего дня, но это было невозможно. Здесь, в темноте, в стороне от жокей-клуба, было очень тихо и спокойно, но в ее ушах звучал топот конских копыт и крики болельщиков, неистово подбадривающих своего чемпиона.

Скаковая дорожка, тянувшаяся на запад больше чем на милю, в лунном свете походила на серебряную дорогу к волшебному городу. Стойла лошадей приезжих участников скачек располагались на дальнем конце ипподрома, у линии старта. Эстелла подумала: не спят ли хозяева этих лошадей сейчас, как и Марти, прямо в стойлах?

Эстелла никогда раньше не заходила за песчаные холмы. Отправляясь на прогулки вместе с Мэй, они всегда шли на север, в выжженную солнцем равнину позади ее дома, или шагали вдоль берегов пересохшей реки Диамантина. Поэтому сейчас ее разбирало любопытство. Пробравшись между перекладинами ограждения скаковой дорожки и пройдя через рощицу мелких, больше похожих на кустарник деревьев, Эстелла стала подниматься по крупному песку красных холмов. Добравшись до вершины, она остановилась, чтобы перевести дыхание и посмотреть на город позади себя. Она отчетливо видела пылавший костер у жокей-клуба, но огней в окнах больницы, гостиницы и некоторых домов почти не было видно.

Эстелла была слишком далеко, поэтому различала лишь темные силуэты людей, двигавшиеся на фоне костра, и столб дыма, поднимавшийся в небо на фоне яркой луны.

В тихом ночном воздухе она слышала и звуки музыки, но все ей казалось каким-то нереальным. Эстелла почувствовала себя чужаком, и вдруг ей показалось, что у нее нет никакого будущего. Кенгуру-кроссинг, горожане, ее жизнь — все выглядело иллюзорным, будто она смотрела с огромной высоты. Странное состояние. В последние несколько недель она чувствовала себя одиноко, но это чувство, не шло ни в какое сравнение с тем ощущением оторванности от всего мира, которое она испытывала в этот момент, стоя на вершине песчаного холма. Как ей хотелось, чтобы все это оказалось лишь сном, и она, наконец, проснувшись, очутилась бы снова в своем комфортабельном доме в Лондоне. Но это не сон, и она не проснется. Это ее настоящая жизнь, и ей нужно устроить ее как можно лучше ради себя и своего ребенка.

За песчаными холмами снова росли деревья, но местность выглядела такой же иссохшей и негостеприимной. Эстелла увидела вдалеке тусклый свет еще одного костра и поняла, что это лагерь аборигенов. Она отправилась дальше, осторожно спускаясь по склону холма, то и дело скользя в зыбучем песке, от которого по-прежнему шел жар.

Подходя к лагерю аборигенов, Эстелла услышала их разговор. Она вдруг занервничала, надеясь, что Мэй и Бинни будут там. Стараясь идти как можно тише, Эстелла остановилась за кустом акации и стала наблюдать. Вокруг костра сидели и разговаривали мужчины племени, женщины и дети находились в другой группе позади них. Вокруг бродили очень худые собаки, периодически рыча и огрызаясь друг на друга. Эстелла простояла так всего несколько секунд, когда один из мужчин повернул голову и посмотрел в ее направлении, будто почувствовав ее присутствие. Ей захотелось развернуться и убежать, но она побоялась, что они услышат. Эстелла замерла и затаила дыхание, уверенная, что ее не видно в тени куста. Но мужчина медленно встал, не отрывая взгляда от того места, где она стояла. Нагнувшись, он взял копье и что-то сказал громким грозным голосом, указав пальцем прямо на нее. Растерявшись и почувствовав стыд, Эстелла поняла, что у нее два пути: бежать или выйти из своего укрытия и показаться аборигенам. Она была ужасно напугана, но все-таки решила выйти вперед.

Приблизившись к костру, Эстелла поискала взглядом Мэй. Ее громко стучавшее сердце замерло, когда она поняла, что той нет среди женщин племени. К счастью Эстеллы, там оказалась Бинни. Девочка вскочила на ноги и подбежала прямо к ней. Она что-то крикнула на языке аборигенов, и мужчины успокоились. Они по-прежнему смотрели на гостью подозрительно, но положили копья и снова сели у костра.

Бинни подвела Эстеллу, все еще дрожавшую от страха и смущения, к кружку женщин. Несколько минут женщины молча рассматривали ее. Она улыбнулась и поздоровалась с ними, но, казалось, это не произвело на них никакого впечатления. «Как они похожи на Мэй, — подумала Эстелла, — совершенно не чувствуют необходимости в пустой вежливой болтовне». Женщины продолжали разговаривать друг с другом, будто Эстеллы не было здесь вовсе. Она не понимала, то ли ей поздравлять себя с тем, что они приняли ее, то ли стыдиться того, что была безразлична им. Эстелла спросила Бинни, где Мэй, но девочка не знала, и это показалось очень странным. Она подумала, что Мэй опять где-то пьет, и забеспокоилась о том, что с ней могло что-нибудь случиться в городе, где собралось столько народу, причем многие из рабочих с ферм были пьяны.

Внимание Эстеллы привлекли явно голодные собаки племени, постоянно искавшие съестное. Неожиданно она заметила одно животное, которое лежало в одиночестве на краю освещенного костром круга. Даже при таком плохом освещении Эстелла увидела, что у собаки была рана на задней лапе, и подошла, чтобы осмотреть ее. Это была молодая сучка, скорее всего, помесь динго и домашней собаки. Шерсть ее была почти оранжевого цвета, но форма тела, головы и спокойный умный взгляд напоминали динго. Собака лизала рану, которая при ближайшем рассмотрении оказалась сильно инфицированной. Эстелла спросила Бинни, лечат ли эту собаку, но девочка лишь отрицательно покачала головой и пожала плечами, будто говоря, что здоровье бедного животного не имеет значения. Это потрясло Эстеллу до глубины души. Рану нужно было немедленно обработать. Эстелла заметила, что когда какая-нибудь из собак племени подходила ближе, раненая сука начинала рычать, будто защищаясь. Нападать на больное или слабое животное — это стайное поведение собак, поэтому, независимо от того, насколько одомашнены были собаки племени, скорее всего, они в конце концов, загрызли бы ее.