Джейд ошибся. Манипулируя памятью Кеннета, он нечаянно «стер» одно из самых важных для мага знаний: как выйти из пространства, где собирается Совет. Без этого ни один маг, будь он хоть трижды силен и талантлив, не смог бы покинуть то странное место и вернуться в свое тело. Именно поэтому последовательность действий для проникновения и, после, выхода из пространства в юных чародеев вдалбливали едва ли не раньше, чем умение зажигать свет. О, конечно, легенды о потерявших себя, обраставшие со временем все большим количеством жутковатых подробностей, вовсю ходили среди молодежи, но это были не более чем страшилки, наподобие тех, что дети любят рассказывать друг другу на ночь. Мнительные боялись, скептики пожимали плечами. Документально подтвержденных случаев не было.
Пришел тот день, когда Кеннет должен был встретиться с Советом и получить статус мага, хотя это и не означало конца обучения. Когда оказалось, что он не в состоянии покинуть пространство, все члены Совета уже исчезли, и ему неоткуда было ждать помощи. На несчастье, старый учитель лишь удивлялся — о чем Двенадцать могли так долго беседовать с его юным протеже? Тревогу поднял Джейд, обеспокоенный тем, что младшенький все никак не приходит в себя. Только чудом они вдвоем сумели вытащить юношу из опустевшего пространства.
Кеннет никогда его не винил. На память об этом событии ему остались редкие кошмарные сны и страх перед пространством, страх, которому жесткий и гордый молодой маг не позволял себе поддаваться. Тем не менее его наставник, доселе искренне уважавший старшего брата своего ученика, с тех пор разговаривал с ним, едва скрывая свое презрение, и как-то раз бросил вскользь, что однажды Кеннет, сам того не желая, отплатит Джейду той же монетой.
Что ж, теперь они квиты.
— Извини, — сказал Кайл, хотя в его тоне не чувствовалось сожаления, — кажется, я расстроил тебя.
Джейд опустил глаза.
— Эта история будет преследовать меня, пока я жив.
— Или пока живы те, кому об этом известно.
— Может быть.
Осский маг искоса глянул на него и негромко произнес:
— Когда тебя твой рок случайно сделал гневным…
Джейд, выдернутый из мрачных размышлений незнакомыми странными нотками, прозвучавшими в ровном голосе друга, молча и очень внимательно дослушал до конца еще более странное четверостишие с тревожным ритмом. С каждым произнесенным слогом перед его мысленным взором, казалось, падали капли воды в клепсидре. На четвертой строке клепсидру качнули, капля-секунда дрогнула, сорвалась — и растворилась в темном озерце-времени. Джейд помотал головой, отгоняя наваждение.
— Как… необычно. Что это?
— Просто вспомнилось, — уклончиво ответил осский маг.
— Небо, да это лучшие стихи из всех, что я слышал за последние лет двадцать! Пусть я и не самый великий ценитель, но ведь и не глухой… Чьи они? Ты должен немедленно мне сказать.
Как же наивен и самонадеян Джейд был, когда решил, что потрясения, кои судьба щедрой рукой вывалила на него в этот вечер, уже закончились. Впереди его ждало еще одно. Самое, как он потом себе признавался, убийственное.
Кайл покраснел. Как девчонка, до самых корней волос.
Джейд чуть не свалился с кресла. Собственно, дальнейших объяснений ему не требовалось. Ну и дела…
— Давно ты пишешь?
— Около… десяти лет. — Чтобы произнести эти слова, осскому магу понадобилось недюжинное усилие воли.
Очень мягко, осторожно Джейд промолвил:
— Кайл, я, наверное, не имею права просить об этом, но… могу ли я услышать что-нибудь еще из сочиненного тобой?
Краска отхлынула от лица Кайла, оставив привычную бледность; он встал и подошел к письменному столу. Отпер боковой ящичек, вынул толстую тетрадь в потрепанной темно-зеленой обложке. Молча протянул Джейду. Тот так же молча принял ее, будто величайшее из сокровищ.
— Увидимся утром.
Кайл вышел из комнаты быстрым шагом, оставив друга в полном замешательстве.
Джейд залез с ногами на подоконник, повесив над головой маленький огонек-обманку. Почерк у Кайла был хоть и довольно отчетливый, но убористый, и приходилось до рези в глазах всматриваться в лепившиеся друг на друга строчки. Как будто писались они… на ощупь, не глядя и очень быстро. Как будто Кайл стеснялся — или боялся собственного таланта. Но что бы там ни было, теперь Джейд в полной мере оценил степень доверия, испытываемого к нему нелюдимым магом. Откровенность, с которой он поведал историю их взаимоотношений с Лориссой, не шла ни в какое сравнение с тем, что можно было вычитать в этой пухлой невзрачной тетрадке. Кайл весь был в этих стихах. Мизантроп и одиночка по натуре, человек недобрый и склонный к эгоцентризму, но тем не менее щедро одаренный, обладающий незаурядным взглядом на мир и умением проникать в суть вещей. Его формулировки были острыми и четкими, метафоры — необычайно меткими, и еще он мог в два-три слова уложить то, на что другому потребовалась бы целая речь. Казалось бы, то же самое должен уметь любой хороший поэт, но далеко не каждому удается исчерпывающе выразить свое мировоззрение всего лишь в двух четверостишиях.
Было и еще одно… В последние несколько лет в высшем обществе повсеместно распространилась куртуазная любовная лирика. Джейд ничего не имел бы против нее как таковой, если бы с пасторально-сентиментальных строк не изливались потоком безликие сравнения с цветочками-листочками, восхваления нежных очей и ланит, подобных утренней заре. Разумеется, далеко не всей аристократии разом отшибло вкус, но слащавые вирши пользовались редкостной популярностью у менестрелей среднего звена и особенно юных и не очень девиц. А таковых во все времена насчитывалось больше, чем искушенных ценителей.
Хотя Джейд к числу последних себя не причислял, творчество Кайла было для него глотком свежего воздуха. И оно заставило его по-новому взглянуть на осского мага. А он-то считал, что неплохо его знает, — во всяком случае, лучше прочих… Теперь, правда, можно было заявить об этом со всей уверенностью. А еще лучше — молчать. С уверенностью не меньшей.
Следующее утро выдалось пасмурным, хотя сквозь плотное покрывало облаков иногда проглядывали солнечные лучи. Джейд выспался, несмотря на то, что полночи читал стихи Кайла, и все же не чувствовал себя отдохнувшим. Вчерашний разговор нисколько не развеял его тревоги, лишь добавил новых забот. Да, теперь он знал намного больше, но как воспользоваться этим знанием, пока не очень представлял. Возвращаться в поместье бессмысленно, от того, что они оба там засядут, проку не будет. Лучше попробовать действительно поискать Лориссу самому. Ну, не в одиночку, хвала богам, Рейнард не откажется составить компанию — все веселее. А что он будет делать, когда ее найдет? Схватит в охапку и приволочет в Моинар? Тоже интересный вопрос…
Может, попробовать с ней договориться? Джейд представил, как на это предложение отреагирует не очень-то склонный к компромиссам младшенький, и скорчил рожу собственному отражению в маленьком зеркале, почти терявшемся в резной раме черного дерева. И вообще договариваться с чародейкой — себе дороже. Ладно, найдем ее, тогда посмотрим.
Джейд оделся и спустился вниз завтракать. Кайл сидел за столом и меланхолично хрустел свежей булочкой.
— Ты уже встал?
— Мне скоро нужно выезжать. Дела не терпят отлагательства. Вот твои записи.
Кайл, не говоря ни слова, взял протянутую ему тетрадь.
— В этом мире отыщется немного людей, способных оценить твои стихи по достоинству. Но как минимум одного ты уже нашел.
— Благодарю тебя, — негромко проговорил маг. Холодная гипсовая маска в обрамлении прямых черных волос являла собой само равнодушие, но Джейду показалось, что другу была очень приятна эта похвала.
— Не знаю, не знаю, молодой человек. Ваши понятия о хорошей поэзии крайне оригинальны…
Джейд изумленно обернулся, не понимая, кто в этом доме мог столь бесцеремонно прервать их разговор. Кайл не упоминал, что у него гостит кто-то еще. В дверном проеме, опираясь о косяк, стоял невысокий мужчина, коренастый и мощный, но толстым его нельзя было назвать. Так мог бы выглядеть постаревший и обрюзгший, однако не до конца растерявший былую силу и выправку солдат. Мужчина был сонным и давно не брался за бритву, но в глубоко посаженных глазах светились ум и проницательность, а хитрая улыбка была не лишена добродушия. С первого взгляда гость производил странноватое и не вполне приятное впечатление. Он вошел или, правильнее будет сказать, вбрел в столовую, двигаясь лениво, неповоротливо и словно бы нехотя, и тяжело опустился на соседний с Джейдом стул.
