Наконец, когда колдунья начала уже гневно притоптывать ногой, в окне мелькнул огонек свечи, и чей-то раздраженный голос произнес из-за двери:

— Кого в такую пору лешаки принесли? Нищим не подаем, воров не боимся!

— Открывай, Лео, — властно сказала Лорисса. — Если ты продержишь меня на пороге еще хоть полминуты, я заставлю тебя пожалеть об этом. Хватит и того, что мне пришлось ждать, пока ты глаза не продерешь.

Дверь распахнулась.

— Милосердное небо, Лорисса! Ты еще жива?!

— Жива я или нет, тебя волновать не должно. Если понадобится, я тебя и из могилы достану. Ты меня знаешь.

— Да уж знаю… — цокнул языком хозяин дома и посторонился. — Ну входи, чего уж там. А кто это с тобой? А, ладно, входите обе, пока весь квартал от вашего стука не проснулся.

Леонард провел их в круглую комнатку со множеством драпировок, поставил свечу на одноногий столик и указал на обитые голубым шелком стулья. При скудном освещении он чем-то напоминал эльфа, и Линн передернуло, но это была лишь видимость. Мужчина действительно был высок и худ, но его движения не отличались плавностью, кудрявые темно-русые волосы заметно отступили от высокого лба, а суетливый резкий голос с головой выдавал в нем их соплеменника.

— Лорисса, тебе что, негде переночевать? Должен заметить, ты…

— Твоя любезность, как всегда, поразительна. Нет, все гораздо хуже — мне нужна твоя помощь.

— До утра это подождать не могло? — проворчал хозяин дома, с трудом подавляя зевок.

— Как ты думаешь, Лео, — вкрадчиво начала колдунья, — если бы мое дело терпело до утра, стала бы я вламываться к тебе в дом посреди ночи и что-то требовать?

— Да.

— Наглец… — Она стиснула кулаки. — Благодари богов, Леонард, что ты мне действительно нужен, иначе я вколотила бы эти слова обратно в твою глотку.

— Что мне твои угрозы, — скрипнул зубами Леонард. — Для тебя цель всегда оправдывала средства, ты не постесняешься подвергнуть смертельной опасности любого, кто попадется тебе на пути, если это отвечает твоим замыслам. Я знаю, Лорисса, что за тобой по пятам идут убийцы, и знаю, кто их послал. Я рискую жизнью, впуская вас в свой дом и тем более соглашаясь тебе помочь.

Линн ожидала от колдуньи гневной вспышки, но та лишь холодно спросила:

— Значит, ты согласен?

— Не так быстро, дорогая. Сначала…

Лорисса прикрыла замерцавшие золотом глаза.

— Никому не известно, что я здесь. Никому не известно о нашем знакомстве, если только ты сам не проболтался. Чума тебя побери, Леонард, мне что, на колени перед тобой встать?!

Если она и правда это сделает, подумалось Линн, в этой комнате безо всякого вмешательства Кеннета окажется два трупа. Кажется, Леонард думал так же, поскольку обескураженно пробормотал:

— И впрямь побери меня чума… — и добавил, уже громче: — Лорисса, я тебе очень сочувствую и смерти отнюдь не желаю, но своя рубашка, знаешь ли, ближе к телу.

Колдунья внезапно поднялась, колыхнув складчатыми светло-лиловыми юбками.

— Проклятье, да Кеннет слыхом про тебя не слыхивал, на кой ты ему сдался? Как же мне это надоело! — выдохнула она, выставив перед собой ладонь. Леонард отшатнулся, как от удара. — Меня окружают одни трусы, дрожащие при одной мысли о мести со стороны этого могущественного подонка! Трусы, которым даже в голову не приходит помочь! Трусы, рассевшиеся, как падальщики на ветках, жаждущие полюбоваться на то, как меня будут убивать! Ты удивляешься тому, что я жива?! Да, лешак подери, жива и еще вас всех, мерзавцев, переживу! Давай, беги, расскажи Кеннету, что я здесь, раз ты так его боишься! Тогда он тебя точно не тронет, может, даже награду получишь!

Под конец своей гневной тирады маленькая колдунья уже почти кричала. Леонард, бывший на полторы головы выше ее, съежился и понемногу отступал мелкими шажками. Линн стиснула виски. Она не могла винить хозяйку за то, что та вышла из себя, но после такой отповеди у кого угодно пропадет желание помогать, даже если оно и было. Вот сейчас им на дверь укажут… Или Лорисса сама плюнет и уйдет — и, возможно, к лучшему.

В этот момент многочисленные драпировки, закрывавшие стену, разметало, будто от порыва ураганного ветра, и в комнату шагнула женщина.

— А ну тихо! — повелительно произнесла она. — Детей разбудите.

Линн изумленно уставилась на вошедшую. Немолодая, с суровым лицом и очень смуглой кожей, не столько худая, сколько словно высохшая, что лишь подчеркивало узкое платье цвета свежевспаханной земли. Впалую щеку пересекает тонкий шрам. Невероятно густые черные волосы заплетены в семь кос, перевитых низками речного жемчуга. На одной косе низки не хватало — вероятно, женщина снимала их на ночь, когда услышала ссору.

Чернокосая остановила взгляд внимательных темных глаз на колдунье:

— Лорисса.

— Марион, — в свою очередь отозвалась та, мгновенно смягчая интонации.

Женщины обменялись церемонным поклоном.

— Я пыталась найти тебя, Марион, — сказала Лорисса, — но мне сообщили, что ты покинула графства.

— Для тех, кого это может интересовать, так оно и есть.

— Даже для меня?

— Для тебя я уже сделала, что могла.

— Да, — кивнула Лорисса. — Я благодарна тебе за предупреждение.

— Прости, что не могу помочь ничем иным. Я этим больше не занимаюсь.

— Понимаю.

— Но если тебе что-то нужно от Леонарда, он это сделает. Я обещаю.

— Но, Марион, — попытался воспротивиться Леонард, — ты даже не представляешь…

Чернокосая спокойно положила руку ему на плечо.

— Я уже дала ей обещание. Ты выполнишь все, что она скажет.

— Ты хоть спроси сначала, что ей нужно! — простонал он.

Лорисса кратко обрисовала положение. Леонард бесцеремонно оглядел Линн, словно выставленную на продажу лошадь, и покривился. Обозлившаяся на этого трусливого нытика, кем бы он там ни был, девушка гордо вздернула нос. Можно подумать, она от него в диком восторге; тоже, нашелся ценитель красоты!

— Ради всех богов, Лорисса, ты правда хочешь, чтобы я сделал из нее аристократку?

— Аристократку из девчонки сделаю я, твоя задача несколько проще: добиться того, чтобы на нее можно было взглянуть без слез. Я бы справилась и сама, но у меня нет ни средств, ни времени. У тебя получится быстрее. Полночи должно хватить. Идите.

— Полночи?! Я думал, что у меня есть ночь!

— Если не поторопишься, и того не останется. И учти, это только половина дела.

— Лорисса, ты загонишь меня в гроб, даже если этого не сделает Кеннет…

— Рада, что ты верно оцениваешь ситуацию, — холодно ответила колдунья. — Идите, я сказала.

Линн тяжко вздохнула и покорно поплелась за Леонардом в глубь дома.

— Одного не понимаю, Марион, — заметила Лорисса. В комнате стало намного светлее, поскольку Марион принесла еще свечей. На столе появился хрустальный графин с вином и два бокала. Колдунья предпочла пересесть со стула на гораздо более удобный диван, ведь ждать предстояло долго. Рядом опустилась прямая как палка хозяйка дома, даже не подумавшая откинуться на спинку. Необычно узкое платье из тонкой шерсти, казалось, вовсе не стесняло ее. Три косы из семи она отбросила назад, кончики остальных покоились у нее на коленях, будто черные котята. — Что ты в нем нашла?

Марион чуть заметно улыбнулась.

— То, что и хотела.

Губы колдуньи сложились в понимающую усмешку, хотя в глубине разноцветных глаз промелькнуло сомнение. Как видно, они хотели от мужчин принципиально разных вещей. Потекла неспешная беседа обо всем и ни о чем, беседа двух женщин, разделенных положением, жизненным опытом и устремлениями, но глубоко друг дружку уважавших.

Через некоторое время из-за драпировок выскочил взбудораженный Леонард.

— Это оказалось проще, чем я думал! — воскликнул он.

Затем появилось то, что еще недавно представляло собой Линн. Неизвестно, почему Леонард был так горд своим трудом, поскольку несчастная девушка красивее не сделалась. Роскошное платье из жесткой розовой тафты, с многослойными юбками, усыпанными блестками, и пышными рукавами фонариком, придавало ей сходство не то с карикатурной феей, не то с сахарной ватой на палочке. Рыжие волосы в мелких кудряшках неопрятным облаком окружали лицо; глаза были подведены зелеными тенями так, что веки производили впечатление странного дефекта кожи, а яркая помада на губах подобала скорее девице совсем иного сорта.