Компьютер для Седрика – двадцать восемь тысяч батов для меня!

В последние несколько дней пребывания Седрика в Таиланде мы жили в хорошем отеле в Бангкоке, и к нам приехала моя мать. Она была поражена роскошью этого здания: ей мало что довелось видеть в жизни за пределами нашей деревни, кроме пригородов Бангкока. Мы с ней прошли мимо стола администратора и направились к лифтам. Нас никто не остановил, не спросил, куда мы идем, чему она очень удивилась. Я сказала ей, что Седрик всегда дает хорошие чаевые и заказал мне VIP-пропуск.

Мы с мамой вошли в лифт и поднялись к нашему номеру на третьем этаже. Когда мы вышли из лифта, она опустила глаза и воскликнула: «Смотри, кто-то украл мои туфли!» Я спросила, где она их сняла. Тайцы снимают обувь, входя в жилые помещения, и моя мать ошибочно приняла кабину лифта за комнату. Она ответила: «Я поставила их прямо вот здесь», – и указала на площадку перед лифтом. Я объяснила ей, что мы поднялись на несколько этажей и ее туфли стоят там, где она их оставила, – на первом этаже. Мы вернулись и забрали ее туфли; она облегченно выдохнула. Это была ее первая в жизни поездка на лифте.

Пока мать отдыхала, у нас с Седриком состоялся «разговор». Единственное, что я сумела ему втолковать, – это то, что мне нужны деньги. Я убедила его присылать мне по двадцать пять тысяч батов ежемесячно, когда он вернется домой. Это было едва ли не единственное, что мне нравилось в Седрике. Он верил, что я буду верна ему и стану ждать его возвращения. Он пробыл в Таиланде две недели, но уезжал таким же неопытным и наивным, каким и приехал. Хотя Седрик только что прошел интенсивный курс обучения «правилам бар-герлс в игре жизни», большую их часть он так и не усвоил. Моя мать вернулась домой в полном восторге от его глупости, совершенно уверенная в том, что я выполнила свои обязательства. Ее доход останется неприкосновенным.

Нан меняет направление: еще один путь саморазрушения

После нашего переезда в Паттайю прошло чуть больше года, когда Нан начала встречаться с дилером ябы (амфетамина) и перестала спать с туристами; у нас больше не было общего дела. Я не хотела участвовать в ее жизни, пока она не порвет со своим наркодилером-тайцем, так что мы почти не общались.

Мы с Нан знакомы уже несколько лет. В последнее время она меняет имя и номер телефона каждый месяц и переезжает от одной подруги к другой. В таком состоянии она живет с тех пор, как ее выпустили из тюрьмы, где она сидела за торговлю наркотиками. За многие месяцы я виделась с ней лишь однажды, хотя она все время твердила, что приедет навестить меня.

Нан одалживает одежду у одной подруги, потом оставляет ее в доме другой и берет вещи уже у второй, и так далее. Хорошо, что все мы миниатюрные и можем делиться друг с другом гардеробом. То же самое с мобильными телефонами. Она ни разу не звонила мне больше недели подряд с одного и того же номера. Ее образ жизни – «постоянно в бегах».

После торговли своим 13-летним телом у Нан начался период наркомании. Все это отпечаталось на ее нынешнем образе печальной, даже измученной, но все еще довольно красивой молодой женщины, которая бежит от самой себя, но не может убежать достаточно далеко – и никогда не освободится.

Саи переезжает в Паттайю-Бич

Примерно через полтора года после моего переезда в Паттайю, уже после того, как наши с Нан пути разошлись, моя мать прислала Саи пожить со мной. Родная мать бросила Саи на нашем пороге, когда она была младенцем. Ее воспитывали как близнеца Йинг.

Теперь Саи исполнилось тринадцать, и она создавала для моей матери массу проблем. В десять лет она узнала, что она нам не родная сестра. Она решила, что ее мать «выбросила» ее, и долго была безутешна. Теперь ей было столько же лет, сколько мне, когда меня выгнали из дома. Видимо, моя мать решила: если она пришлет сестру жить со мной в Паттайе, количество денег увеличится.

Главная достопримечательность. Мне 17 лет.

С другой стороны, я могла понять желание сестры уехать из Убона. Она видела, что у меня водятся деньги, что я хорошо говорю по-английски и столько всего присылаю домой. Она тоже хотела «сладкой жизни». Но Саи не знала, чем именно я промышляю, чтобы зарабатывать столько денег, и какую цену за это плачу́.

Как только Саи приехала в Паттайю, я записала ее в среднюю школу. Чтобы заботиться о ней, мне надо было немало трудиться. Мне было семнадцать. Обычно я не возвращалась домой до поздней ночи, а то и до утра. Я приезжала между двумя ночи и четырьмя утра, спала пару часов, а потом будила сестру, чтобы отправить ее в школу. Я всегда заботилась о том, чтобы у нее была сотня батов на автобус, еду и школьные принадлежности. Она была обеспеченнее большинства девочек в школе. Даже в неудачный месяц я зарабатывала по сорок-пятьдесят тысяч батов. У нас было все необходимое. В том, что касалось моих финансов, я сделала очень успешную карьеру.

Однажды Саи пришла домой в слезах и напрямую спросила меня, занимаюсь ли я сексом с туристами, чтобы зарабатывать столько денег. Я сказала ей правду. Я спала с туристами, и это было необходимо, чтобы мы платили за квартиру, покупали еду, оплачивали ее и Йинг обучение. Что случилось такого, что довело Саи до слез? Оказалось, она разговаривала с другой девочкой, которая сказала, что я прихожу домой так поздно и зарабатываю столько денег, потому что я – проститутка. Я понимала, что та девочка намеренно обидела и унизила Саи, ведь у моей сестры было больше карманных денег, чем у нее. Саи с ненавистью отрицала ее утверждение, хотя и не знала точно, как мне удается добыть столько денег. Услышав мой ответ, она бросилась на пол, отчаянно рыдая. Она вопила, что ей не надо ходить в школу, что она найдет работу. Она умоляла меня прекратить. Мать никогда не обратилась бы ко мне с такой просьбой. Сестра любила меня гораздо сильнее, чем моя собственная мать.

У Саи появляются наклонности к правонарушениям

За два дня до отъезда Седрика в Швейцарию я позвонила Саи в Паттайю, чтобы узнать, как у нее дела. На тот момент она уже некоторое время жила со мной. Это был дорогой звонок – десять батов в минуту. Бар-герлс используют любую возможность, чтобы решать свои вопросы за счет мужчин. Мой молодой и щедрый клиент заплатил за этот звонок, сделанный из его номера в отеле.

Сестры не оказалось дома. Было уже восемь вечера, и она знала, что на следующее утро ей нужно идти в школу. Я рассердилась на нее: ведь в Паттайе я была не просто ее сестрой, но чем-то вроде матери. Спустя полчаса я снова попыталась дозвониться, и снова не получила ответа. Теперь я рассердилась еще сильнее – и забеспокоилась. Я еще раз позвонила в десять вечера. Потом стала звонить каждые десять-двадцать минут. Мне стало по-настоящему страшно: ведь ей едва исполнилось четырнадцать лет. Я боялась даже вообразить, что могло с ней случиться! Я всегда опасалась: вдруг Саи начнет встречаться с мужчинами за деньги, как я!

Я была в Бангкоке, а она – в Паттайе, в двух часах пути от меня. Я не представляла, где ее искать и что делать. Обсудить это с Седриком было невозможно, потому что он не знал английского. Он не мог понять, почему я плáчу.

Мне пришел в голову только один вариант: вся в слезах, я позвонила человеку, который всегда приходил мне на помощь, – Дэйву. Он преподавал английский в Бангкоке и был моим другом много лет. Он одалживал мне деньги, когда я посылала домой слишком большие суммы, или слишком много тратила, или когда они просто были мне нужны. Мне необходимо было с кем-то поговорить.

Был уже час ночи. Я знала, что Дэйв ничем не сможет мне помочь, но, по крайней мере, он меня выслушает и поймет мой страх. Я позвонила, хоть и знала, что разбужу его. Я испугалась: вдруг он не ответит? Кто стал бы звонить Дэйву в этот час, зная, что ему с утра на работу? Только я!