— Я, — заявила женщина высокомерно, — Леди Ина!

— Нет, тогда Ты была бы просто Ина или Тула, или ещё кто-нибудь, в зависимости от того, как решил бы называть твой хозяин тебя, всего лишь свою рабыню. Зато, как бы Ты была рада потом, перейдя на более высокую ступень, — усмехнулся я.

— Несомненно, — буркнула женщина, и после этого целый ен молчала, идя следом за плотом.

— И, я могла бы танцевать даже для таких рабовладельцев? — полюбопытствовала она, нарушив тишину.

— Нисколько не сомневаюсь, что это даже потребовалось бы от тебя, — заверил её я, услышав, как у неё перехватило дыхание. — Тебя может ожидать великое множество судеб. Возможно, даже, что это окажется соломенная циновка, в подвале общественной кухни или прачечной, куда Ты будешь заползать по окончании пятнадцатианового рабочего дня.

— Уверена, что я слишком красива для этого, — заявила Леди Ина.

— Ты считаешь себя старательной? — поинтересовался я.

— Я могу быть очень старательной, — поспешила заверить меня она.

— Тогда, у тебя будет шанс рано или поздно, обычно рано, стать старшей над другими девушками в кухнях или прачечных, — пообещал я ей.

— Я предпочла бы более деликатное, интимное и подходящее для женщины служение, — сообщила мне моя пленница.

— Это потому, что в тебе есть все задатки для превращения в горячую рабыню, — усмехнулся я.

— Пожалуйста, не говорите обо мне так! — попросила Леди Ина.

— То, что Ты сексуально отзывчива, и можешь стать ещё отзывчивее, — сказал я, — вовсе не причина для тревоги, как и не унижение или позор. Скорее Ты должна радоваться, что твоё тело настолько удивительно здоровое и живое.

— Но это бросает меня во власть мужчин! — вздохнула женщина.

— Верно, — согласился я.

— А что, если бы я была холодной? — полюбопытствовала Леди Ина.

— Тебе просто никто не разрешил бы быть таковой в ошейнике, — ответил я. — Рабыни должны быть горячими и научиться умолять.

— Подозреваю, что рабыни ещё и гордятся своим рефлексами, — сердито проговорила она, но с заметными нотками живого интереса в голосе.

— Хорошо, что они не свободные женщины, — проворчал я.

— Но права ли я, считая, что они гордятся своими рефлексами? — не отставала женщина.

— Да, — ответил я, — более того, они постоянно пытаются улучшить их ещё больше.

— Отвратительно! — воскликнула она, но получилось как-то фальшиво.

— Они же не свободные женщины, — усмехнулся я.

— Полагаю, что у них просто нет никакого выбора, — проворчала Ина.

— Это часть того, что означает быть рабыней, — пояснил я.

— Разумеется, у них же нет никакого выбора, — сказала она, с кажущимся сочувствием, но со скрытым напряжением и волнением.

— Они хотят улучшить себя, а потому рьяно пытаются добиться этого, — объяснил я.

— Но у них совершенно нет выбора! — повторила женщина.

— Верно, — признал я. — Им не дано выбора, от них это требуется, и

они должны повиноваться.

— То есть быть сексуальными — это их обязанность?

— Да, — кивнул я, — желают они того или нет. Кроме того, они могут быть строго наказаны и даже убиты, если они этого не добьются.

— Да! — рьяно воскликнула женщина.

— Конечно же, Ты возражаешь и жалеешь эти жалкие создания, такие оскорбленные, униженные, беспомощные и бесправные, обязанные не сомневаясь гнуть свои желания и охваченные сталью шеи, перед похотью властных рабовладельцев? — предположил я.

— Нет, — мотнула она головой. — Они же рабыни. Поделом им, они это заслужили, это приличествует им. С рабыней может быть сделано всё, что захочет хозяин.

— Однако если бы Ты была рабыней, — заметил я, — быть такой горячей и такой сексуальной, приказали бы тебе самой.

— Но я-то не рабыня, — напомнила мне Леди Ина.

— Так я и сказал, если бы Ты была рабыней, — объяснил я.

— Ну ладно. Да, — признала она, — в таком случае, я полагаю, что тоже должна была бы повиноваться.

— И улучшаться, — добавил я.

— Да, — согласилась женщина, — и улучшаться.

Я налегал на шест, ведя свой плот на юг сквозь заросли ренса. В небе над головой висели гореанские луны, освещавшие мне дорогу. Решение пойти в этом направлении я принял, после появления у меня хорошенькой пленницы. Она, в некотором смысле, стала мне живым напоминанием о войне и о никуда не исчезнувшей угрозе. Кроме того, именно на юге лежали мои наиболее насущные проблемы данного момента, и я решил, что не стоит пренебрегать ими в дальнейшем. Там же на юге находится Дитрих из Тарнбурга, блокированный в Торкадино. Там Ар, в котором я был предан. А ещё Ина напомнила мне, о другой женщине, которую звали Талена, и которая когда-то была дочерью Марленуса из Ара.

— Похититель, — окликнула мне Леди Ина.

— Что, — отозвался я.

— Скажите, Вы пошутили о возможных вариантах судьбы, которые могли бы случиться со мной? — задала она, похоже, давно мучивший её вопрос.

— Нисколько, — ответил я.

— Но что я — женщина Ара, могу делать на Косе? — спросила моя пленница.

— Много чего, — сказал я. — Ты привлекательна. Возможно, тебя могли бы приковать цепью к кольцу в каком-нибудь борделе на Косе.

— Это могло бы продлиться какое-то время, — кивнула она, — но я думаю, что предпочла бы единственного господина.

— Возможно, Ты могла бы встретить такового в борделе, — сказал я, — среди клиентов, и привлечь к себе его внимание, например, продемонстрировав ему свои услуги в самом выгодном свете, дабы вынудить его сделать за тебя приемлемое предложение владельцу борделя.

— Возможно, — задумчиво проговорила женщина.

— Было бы интересно посмотреть на тебя в тот момент, когда Ты будешь отчаянно пытаться показать себя достойной его рассмотрения, — признал я.

— Не сомневаюсь, — буркнула она.

— Возможно, Ты смогла бы даже отбить у него желание посещать такие места, — предположил я.

— Как это? — заинтересовалась Леди Ина.

— Превратив его собственную спальню, благодаря своему усердию, деликатности и воображению, в более волнующее место, чем любой общественный бордель, — объяснил я.

— То есть, сделав из его дома его собственный бордель? — уточнила она.

— Вот именно, — сказал я.

— Его персональный бордель? — переспросила женщина.

— Да, — подтвердил я.

— Понимаю, — прошептала она.

— Есть ещё кое-что под названием — «любовь», — добавил я.

— Да! — воскликнула моя пленница.

— Но если это случится, что, кстати, не такая уж редкость, рабыня всё равно остаётся ничем, а её господин — всем, — предупредил я. — Надеюсь Ты не думаешь, что случись такое с тобой, и тебе больше не придётся бояться его плети?

— Конечно же, нет, — заверила меня она.

— Ты понимаешь, что по-прежнему удерживалась бы под безупречной дисциплиной?

— Конечно, — согласилась Ина. — Ведь я была бы рабыней.

— Но, с другой стороны, — продолжил я, — кроме таких возможностей, и в свете рассмотрения вопроса единственного хозяина, Ты могла бы оказаться под опекой надсмотрщика в садах удовольствия какого-нибудь богача.

— Но в этом случае, я оказалась бы там всего лишь одной из многих его женщин? — уточнила она.

— Несомненно, — заверил её я. — Возможно, одной из пятидесяти, а то и ста.

— Я думаю, что предпочла бы быть единственной рабыней единственного господина, — задумчиво проговорила женщина.

— Боюсь, подобный выбор, — усмехнулся я, — оказался бы вне твоей компетенции.

— Вы шутите об этом, не так ли? — осведомилась она.

— Ни в коем случае, — ответил я.

— Я — свободная женщина! — напомнила она мне.

— Я в курсе, — кивнул я.

— Что Вы собираетесь сделать со мной? — поинтересовалась Леди Ина.

— Прежде всего, — сказал я, — я хотел бы выбраться из дельты.

— Но если мы преуспеем в этом, — настаивала она, — что Вы сделаете со мной?

— Увидим, — пожал я плечами. — Поживём — увидим.

— Значит, я полностью в вашей власти? — спросила Ина.