К настоящему времени потери в зыбучих песках были скорее редкостью, чем правилом, именно благодаря таким колоннам. За первые дни в дельте, пока воины набирались опыта, потери составили более двухсот человек, причём один раз в песок засосало весь взвод. Были ещё несколько человек числившихся без вести пропавшими, но, скорее всего они также стали жертвами предательского песка.

— Пошёл, нечего прохлаждаться, — это уже мне, всё тот же мерзкий голос с плота.

— Она у меня на спине, — простонал я, — я чувствую её! Там пиявка! Уберите её с меня!

— А нам-то что? Ты можешь покрыться ими с головы до ног, это твои проблемы, косианский слин, — прорычал человек с плота, — им тоже надо чем-то питаться.

— Я прошу, уберите её с меня, — попросил я.

— Да Ты не бойся, — усмехнулся солдат. — Они просто голодны. Вот напьются крови и сами отвалятся.

— А вот и ещё одна, — сообщил воин, проходивший мимо меня, демонстрируя извивающееся в его пальцах мокрое, приплюснутое, червеобразное тело.

Эта тварь была около четырёх дюймов длиной и с полдюйма толщиной.

— Похоже, они здесь кишмя кишат, — рассмеялся он, роняя пиявку в воду.

Я задрожал от отвращения.

— А ну не приближайтесь к плоту, — предупредил меня мужчина сверху.

Я снова вздрогнул, почувствовав ещё одно такое существо, присосавшееся к ноге.

— Хо! — предупреждающе крикнул вперёдсмотрящий, стоявший на высокой платформе, установленной на носу одной из барж. — Внимание!

Стоя там, он имел возможность смотреть поверх верхушек ренса и видеть дальше всех.

— Вон там! — указал он пальцем. — Впереди закрытая баржа!

Рядом с ним сразу появился офицер и, прикрыв глаза от солнца ладонью, примялся вглядываться вдаль.

— Точно парни, — крикнул он, посмотрев вниз. — Это баржа не из наших! Мы почти настигли их!

В ответ на его сообщение округа взорвалась радостными криками почти тысячи глоток.

— Вперед, парни! — кричали другие офицеры. — Поднажмём!

Солдаты, с неизвестно откуда взявшимися силами, устремились вперёд.

Приветственные крики всё ещё долетали сзади, куда постепенно докатилась радостная новость.

— Туда, — закричал кто-то за моей спиной. — Погоня скоро закончится. Месть Ара в наших руках!

Скорей бы уже! Моя шея была стёрта уже почти до мяса.

— Ничего слин, — злорадно проговорил тот же голос, — скоро Ты увидишь как твои косианские наниматели будут падать под нашими клинками!

А меня трясло от отвращения. Я почувствовал, как двум первым пиявкам на спине и на ноге, присоединилась ещё одна. Эта присосалась на спине рядом с первой.

— Тяни давай, — приказал солдат с плота, — чего стоишь как истукан.

Снова мне пришлось тащить за собой плот, налегая на веревку, до крови стёршую боковую сторону шеи.

Солнце уже почти добралось до зенита. Мы понемногу сокращали расстояние до замеченной баржи. Время от времени её даже было видно в просветах между островками зарослей ренса.

Через какое-то время солдаты Ара, как сидящие в лодках и на плотах, так и двигавшиеся пешком, начали петь. В ответ, болото начало вплетать в их пение своё, отражённое эхом.

— Что это за баржа? — внезапно спросил я, краем глаза заметив нагоняющее нас судно.

То что проплывало мимо нас, настолько не соответствовало окружающей нас действительности, что казалось каким-то миражом, видением из другого мира. Пурпур и позолота, искусно вырезанная голова ганта с острым клювом и изящно выгнутой шеей в качества носового украшения, доски кормы, украшенные замысловатой резьбой, выглядели, словно перья гигантской птицы. Это была даже не баржа — произведение искусства, легко рассекавшее водную гладь. Посередине возвышалась открытая, позолоченная конструкция, покрытая просвечивающим на солнце золотистым тюлем. Даже шесты, которыми эту баржу приводили в движение несколько мужчин, были позолочены. Вся эта вычурная роскошь являла собой удивительный, бессовестный контраст с изнурёнными, голодными, оборванными мужчинами битком набитыми в совсем другие суда. Нечего было этому делать в дельте, его место где-нибудь в городском канале или на спокойном водном пути.

— Похоже, она хочет посмотреть на убийства, — заметил кто-то из сидящих на плоту.

— Она? — не выдержав переспросил я оглянувшись назад.

— Леди Ина из Ара, — снизошёл до объяснений воин с плота.

— Ина? — удивился я, — звучит, как рабская кличка.

Такие имена, как Ина, Ита, Туна, Тула, Ди, Лита и другие им подобные в основном используются в качестве рабских кличек. Эти и многие другие, короткие, звучные и волнующие имена носят сотни женщин оказавшиеся в неволе. Особенно это касается земных женских имён, таких как Ширли, Линда, Джейн и прочих, используемых на Горе только для рабынь. Само собой, у одной и той же невольницы в разное время, кличек может быть множество, самых разных, тут всё зависит прихоти её владельца или владельцев. Она — домашнее животное, которое её хозяин волен называть так, как ему заблагорассудится.

— Она не рабыня, — сразу осадили меня.

— Конечно, нет, — рассмеялся кто-то, только вот мне в его смехе послышалось сожаление.

— Эта Леди Ина из Ара, приставлена к штабу Сафроника в качестве наблюдателя по политическим мотивам, — поделился информацией, кто-то осведомлённый. — Говорят она доверенное лицо самой Леди Талены, и отчитывается только перед ней.

— А где же судно самого Сафроника? — решился полюбопытствовать я.

— Несомненно, где-то здесь, в тылу, — ответил солдат с плота.

— Несомненно, — кивнул я.

— Ей, нас обходят другие плоты, — послышался возмущённый голос сзади.

— А ну-ка поднажми! — заорал на меня парень с носа плота.

И снова я налёг всем своим весом на грубую верёвку, увлекая за собой намокший неповоротливый плот.

— Лежи спокойно, — приказал парень, присев рядом со мной. — Хватит уже дрожать.

Да, я лёжал на песке и дрожал. И ничего не мог с этим поделать. Моё тело реагировало на это на уровне рефлексов и никакому контролю со стороны мозга не поддавалось.

— Да успокойся Ты, наконец, — недовольно проворчал он, поднося конец ренсового стебля, только что вытащенного из огня и всё ещё дымящего, к одной из тварей присосавшейся к моей спине.

Наконец, я с облегчением почувствовал, как пиявка оставила в покое мою кожу. Парень снял её с моей спины, и отложил в сторону, рядом с другими такими же.

Трудно сказать, сколько крови они из меня вытянули, но если подходить к этому вопросу объективно то, следует признать, что не очень много. Ну сколько может впихнуть в себя одно такое отвратительное существо, даже с учётом необыкновенной растяжимости его пищеварительной системы? Правда, надо помнить и то, что за этот день было много других, отвалившихся самостоятельно.

— Это была последняя, — сообщил парень, переворачивая меня.

— Огромное спасибо, — совершенно искренне поблагодарил я.

Всего он избавил меня от одиннадцати этих тварей, сложив в кучу рядом со мной. Заставить пиявку отпустить тело жертвы не повредив её можно разными способами, самые распространённые из которых — жар и соль. Совсем не мудро будет хватать их и отрывать от себя после того, как они основательно присосались. Слишком часто результатом такой опрометчивости становится то, что часть существа остаётся в теле, и начав разлагаться может привести к смерти. Чтобы этого избежать приходится резать кожу и удалять останки пиявки вручную.

— Принесите сюда факел! — потребовал этот парень.

Я снова, как и в предыдущие ночи, вместе с плотами, был привязан к вбитым в песок кольям, ноги к одному, шея к другому, с той лишь разницей, что мои запястья в этот раз были закованы в наручники.

— Друг, — окликнул я парня.

— Я тебе не друг, — отрезал тот. — Мы с тобой враги.

Воин встал и отбросил дымящийся стебель ренса.

— Позови ко мне своего командира, — сказал я. — Мне очень нужно поговорить с ним.