Литмир - Электронная Библиотека

— Точно, — кивнул я.

По моим прикидкам, на пристани косианцам досталось, по крайней мере, четыре сотни женщин. Как минимум двести из них всё ещё были там. Многие были поставлены вдоль стены, кто-то лицом к ней, другие спиной. У меня было никаких сомнений, что эти восхитительные трофеи уже теперь начали изучать, что такое мужское доминирование. Немало пленниц на пристани стояли на коленях или лежали на животе. Были и те, кто уже начал проходить нехитрую науку облизываний и поцелуев. Кого-то поставили в демонстрационные позы, и приказали держать их. Я видел, как одна из девушек отлетела, получив пощёчину, а другая, кто, возможно, тоже не поспешила повиноваться, была брошена за землю и выпорота ремнём. Получив урок, она стремительно и нетерпеливо принялась облизывать и целовать ноги своего хозяина. Некоторых всё ещё связывали и помечали. Другие, со связанными за спиной руками, уже строились в колонны, формируя караваны. Мужчины неторопливо связывали их друг с дружкой за шеи. Некоторые, лёжа прямо на мощёной пощади пристани, начали служить своим нетерпеливым владельцам. С того места, где мы находились, были хорошо видны их извивающиеся тела, их раскинутые дёргающиеся конечности, и слышны крики, которыми они отвечали на их изнасилование, крики главным образом протестующие и жалобные, но в некоторых случаях удивлённые, а иногда даже и наполненные внезапным испуганным уступанием, нетерпеливым принятием, благодарным удовольствием.

— Да, кстати, — опять заговорил Марсий, — что интересно, многие утверждают, что видели ту же самую женщину, кем бы ни она была, которую предположительно посадили на кол, позже в одном из проходов, а ещё позже среди женщин и детей.

— Ну, это кажется совсем уже маловероятным, — отмахнулся я.

Я заметил одну девушку на пристани, державшую руки за спиной. По тому, как она это делала, я мог сказать, что она была в наручниках одетых на большие пальцы. По себе знаю, очень удобные устройства. Лёгкие и не занимающие много места в рюкзаке воина. Правда, на мой взгляд, такие наручники немного жестоки, и я вообще предпочитаю, если обычных наручников под рукой не оказалось, простой шнур или отрезок пеньковой верёвки. Конечно, женщину можно связать самыми разнообразными способами и использую большое разнообразие подручных материалов. Например, можно использовать полосы, отрезанные от ее собственной одежды и скрученные в жгут, тем более, что одежду с женщины всё равно удаляют. Если она уже голая, её можно связать короткими отрезками её собственных волос. Два — три хорта вполне достаточно, чтобы связать её большие пальцы за спиной, и ещё пара пойдёт на связывание больших пальцев на ногах.

Я мог бы упомянуть о двух возможных особенностях использования наручников для больших пальцев. Во-первых, многие чувствуют, что они, могут оказаться менее надёжным средством, чем, скажем, ручные кандалы, из-за того, что соотношение толщины запястья и ладони, заметно больше, чем у большого пальца и его сустава. В результате, чтобы компенсировать эту надуманную ненадёжность, манжет закрывают туже, чем это необходимо, что производит значительному дискомфорту носительницы. Не то, чтобы кого-то волновало удобство рабыни, но ей становится труднее проявлять внимание к её урокам, если она страдает от боли. Лично я вообще полагаю, что боль, по крайней мере, в целом, не следует причинять рабыне, если это не является значащим. Впрочем, она, конечно, может быть одним из пунктов общего дискомфорта неволи, и даже довольно тривиальным. Например, если женщина спала голой на деревянном полу, то она, вероятно, намного лучше понимает ценность рабского одеяла.

Во-вторых, если женщина, находясь в таких узах, впадает в истерику или панику, она может легко причинить себе боль или даже повредить пальцы. Соответственно, точно так же, как не стоит привязывать слина или кайилу способом, которым они могли бы по неосторожности ранить себя, так же нельзя обездвиживать и рабыню. В конце концов, она такое же домашнее животное, как и все остальные, и имеет определенную ценность. Соответственно, по моему мнению, если уж использовать на рабыне наручники для больших пальцев, то, по крайней мере, делать это стоит только при тщательном контроле. Безусловно, при таком условии, они становятся весьма полезным устройством.

Конечно, для любой женщины, пальцы которой оказались в таких узах, трудно будет не понять своей беспомощности. Некоторые рабовладельцы относятся к ним с одобрением на ранних стадиях дрессировки девушки, полагая, что они ускоряют процесс. Правда, лично я, иногда несколько грубо приводя женщину к осознанию её неволи, потом предпочитаю ослаблять прессинг, давая ей время на то, чтобы развить и постепенно понять свои новые чувства и эмоции, позволяя приспособиться к новой жизни и судьбе. Соответственно, хотя я могу надеть на большие пальцы девушки такие наручники на ан или около того, возможно в самом начале обучения, ради информирования её относительно характера и особенностей различных уз, их вариантов и особенностей, но в целом я не использую их. Я вообще думаю о них, как и о стягивающих цепях, скорее как об одном из способов наказания, а не удержания. То, что невольница знает об их существовании и о том, что они могут оказаться на ней, стоит мне только того пожелать, само по себе оказывает на неё благотворное влияние. С моей точки зрения, этого вполне достаточно.

Самое важное в удержании, это то, что узы должны ограничивать свободу, а не наносить вред. Само собой, боль может накладываться на многие из разнообразных ограничений, физических и психологических, в качестве дополнения, но может быть и отвлечённой. Боль в чём-то схожа с плетью. Рабыня — субъект приложения плети, и она действительно наказывается ей, но это не означает, что её обязательно подвергнут порке. То, что невольницу можно пороть, и даже нужно, если она вызвала недовольство, совсем не означает, что она обязательно должна быть выпорота. Зачем нужно наказывать хорошую рабыню? Безусловно, в этих вопросах нет никаких сделок, контрактов или договорённостей, и рабыня может быть избита плетью всякий раз, когда рабовладельцу этого захочется, по какой-либо причине или без оной. В конце концов, она — рабыня. Точно так же, в соответствии с этими принципами, если уж быть совершенно честным, при случае я использовал наручники для больших пальцев на женщинах, когда казалось, что это имеет смысл или, когда мне просто захотелось поступить таким образом.

— Говорят, она была голой, связанной и с какой-то тряпкой на голове, на поводке то у одного, то у другого свободного человека, — не отставал от меня Марсий.

— Хм, такое впечатление, что описывают рабыню, — хмыкнул я.

— Действительно, очень похоже, — признал он.

Мы услышали, что лодки пришвартовались к сваям под мостками, позади нас.

— Лично я подозреваю, — заметил Марсий, — ни одна женщина на колу не сидела.

— Интересная гипотеза, — допустил я.

— Если это верно, — продолжил он, — то Леди Клодия, которая, как я подозреваю, скрывается где-то здесь, скорее всего в лохмотьях Публии, всё ещё имеет право с нетерпением ожидать своей казни.

Я видел, что женщина, большие пальцы которой были зажаты в наручниках, теперь стояла на коленях с головой, прижатой к камням пристани. Шнур, свисавший с её проколотого носа, лежал около головы. Её хозяин пристроился сзади, нетерпеливо используя свою невольницу. Запястья женщины были подняты над спиной, её пальцы, кроме зажатых больших, дергались, открывались и закрывались. Закончив с ней, солдат потянул за поводок, заставив взвизгнувшую от боли в проколотом носу пленницу вскочить на ноги и поспешить за своим владельцем.

— Разве Вы так не думаете? — осведомился Марсий.

— Они собираются в конце прохода, — указал я на более важные в данный момент обстоятельства.

Я услышал, как позади нас застучали топоры, врубаясь в дерево свай, на которых держались мостки.

— Разве Вы не думаете так? — повторил палач свой вопрос.

— Я смотрю, Вы очень целеустремлённый товарищ, — проворчал я. — Мне редко приходилось сталкиваться со столь рьяной преданностью своим обязанностям

90
{"b":"580093","o":1}