Мужчина твёрдо взял её голову за макушку, чтобы не дёргалась. На мизинце второй руки он поднёс к её носу порошок. Агнешка судорожно втянула носом, повторяя слово «идиот».

— Приехала нас учить, хотя сама едва умеешь стоять на двух ногах, — съехидничал он.

— Напридумывал каких‑то бредней... привёз кучу людей на смерть... все подохнут... идиот... все! — залаяла Агнешка.

— Посмотри в телескоп, — сказал мужчина. — И скажи, что ты там видишь.

Она быстро посмотрела и стукнула по трубе. Телескоп провертелся со скрипом на штативе.

— Звёзды поганые твои... придурок!

— Звезды эти, скорее всего, давно мертвы. Ты видишь только их свет, который пока ещё доходит до нас. Этих звёзд больше нет, но мы их видим. И отчаявшийся путник всё ещё может найти дорогу по ним.

Агнешка забилась в угол, сыпая бранью и нюхая порошок с дрожащих пальцев.

— А в тебе ещё остался свет, Агнешка? — спросил мужчина.

— Да пошёл ты знаешь куда!

— Огонь ещё есть... значит, будет и свет.

— Лошади... Что за фыркающие создания, — подумала Самболь.

Трейси вдруг поскакала галопом на своей кобыле и вырвалась далеко вперёд. Механический протез в передней правой ноге лошади жужжал и скрежетал на такой большой скорости. Кепка с надписью I♥MARS слетела с головы Трейси и исчезла в поднявшейся пыли.

— Ты куда? — крикнула Самболь ей вслед.

Их проводник Том остановился. Почесав с хрустом небритое лицо, он лениво потянулся за сигаретами в нагрудный карман, и свистнул сквозь зубы.

Пыль впереди рассеялась. Лошадь Трейси стояла вдалеке как вкопанная. Сама Трейси прижалась всем телом к ней, обняв руками шею животного, вдавив колени в его бока.

— От меня никуда не ускачет, — сказал Том, закурив. — Я её с самых первых лет выходил.

Том и Самболь медленно подходили на своих лошадях к застывшей Трейси.

— Одного эмира на Венере пытались взорвать на его ипподроме, — продолжал он. — Много хороших кобылок побило осколками. Тех, что выжили потом распродали по дешёвке. Пришлось, вот, ногу поставить — а так ничего, резво скакает. То есть, скачет.

— Я уж боялась, что она меня скинет! — воскликнула Трейси.

Свой нос, оставшийся без перегородки, она спрятала под парой тряпичных лент, завязав их на затылке. Не только из‑за пугающего вида, но и чтобы он не забился пылью и песком.

— Не скинет она тебя, хоть что с ней делай, — сказал Том.

Его низенькая арабская кобыла поравнялась с Трейси, и её лошадь поплелась за ней. Том пригнулся и вытянул рука вперёд, указав на светлые пятна на её шее.

— Первая из пяти лошадей Пророка, — сказал он. — Это следы его пальцев. Теперь я для неё Пророк. Я ей жизнь подарил.

Взобравшись вместе на очередной холм по горной тропе, на противоположном склоне они встретили небольшое выжженное поле.

Том остановился и слез с лошади. Он пошёл вперёд, среди почерневших листьев и стеблей, оставляя за собой шлейф сигаретного дыма. Ещё живой, раскрасневшийся бутон одинокого цветка привлёк его внимание. Том присел перед ним. Самболь и Трейси тоже спешились и пошли за ним из любопытства.

Пока они шли к нему, Том оторвал бутон от стебля, ловко пролез пальцами между лепестков и раздавил завязь внутри. Тяжёлые, мутные капли, с налипшими на них семенами начали капать из бутона. Том подставил под них свою сигарету, смачивая её ими. Сигарета не потухла, она продолжила тлеть с новой силой. Том затянулся ей. Оглянувшись, он увидел Трейси и Самболь, и передал сигарету им.

— Попробуйте, самый урожай, — сказал он.

— Это оно и есть? — спросила Трейси, взяв его сигарету.

— Да, это она и есть. Пыль из‑под сапог Пророка! — сказал он, широко улыбнувшись. Его зрачки заметно расширились.

Трейси затянулась. Она закатила глаза и протянула сигарету Самболь.

Когда дым расползался по её легким, Самболь стало холодно в паху и в подмышках, несмотря на жару и пекущее Солнце. Кольца Юпитера закрутились немного быстрее, они будто бы начали подпиливать горизонт как диск циркулярной пилы. Чёрный зрачок в его большом красном глазу нацелился на Самболь. Бури сверху налегли на глаз и образовали для него веко. Самболь показалось что Юпитер прищурился, разглядывая её.

Тонкая полоса света была прочерчена тенями склонов ущелья. Всадники на своих скакунах то и дело оказывались на ней. Выхватываемые солнечным светом в это мгновение, они получали светящиеся очертания. Светились на Солнце и частицы пыли с песком, поднятые копытами лошадей.

Вся игра в «козлодрание» разворачивалась в основном тени, а не на тонкой полоске света. Агнешке становилось тяжело то и дело присматриваться к тому какой из всадников теперь держит набитую доверху розовым порошком тушу козла.

— Это однократное предложение, Михаил, — обратилась Агнешка к Михаилу, сидевшему слева от неё. — Вступите в борьбу за свободу вместе с нами, иначе...

— Иначе что? — спросил Михаил, не отвлекаясь от игры перед ним.

Мулла Михаил и Агнешка сидели в первом ряду, в самом центре. Справа от Агнешки были le Samouraï и супруги Тимашёвы. На входе в логово Михаила у них забрали оружие, однако они прятали под форменными комбинезонами Народного Фронта складные пистолеты-пулемёты из полимерных сплавов, с керамическими пулями в магазинах. Мулла это знал, но не хотел обыскивать своих гостей с ног до головы.

Слева от Михаила места на стульях пустовали. В рядах за ним наблюдали за игрой его верные муджахиды, а также крестьяне из близлежащих деревень — пришедшие вовсе не из‑за отсутствия других развлечений на Ганимеде, а скорее из страха, смешанного с уважением, перед человеком, который защищал их от собственной жестокости в обмен на их покорность.

— Если я и соглашусь, то не из доброй воли, — сказал Михаил. — Эхо взрывов на Марсе добралось и до моего уха. У вас хорошие подрывники, Агнешка, мне нужны такие люди.

— Для чего же? — спросила Агнешка.

— Думаешь, почему мы сидим здесь, на дне ущелья? Организация Объединённых Планет построила наземную станцию с лучевой пушкой. На орбиту они забросили два спутника Муса-1 и Муса-2: спутники отражают луч и наводят его на мои цветочные поля. Они и на меня могут его навести, если я выберусь на поверхность. Они издеваются надо мной, назвав именем одного из пророков свои порочные устройства, сжигающие мои поля!

Умник в широкополой шляпе появился со своими парнями, и уселся слева от Михаила, по-отечески взглянув на Ангешку исподлобья. Le Samouraï и Тимашёвы тут же потянулись к оружию под одеждой, Умник хохотнул глядя на это.

— А его ты зачем сюда привёл? — огрызнулась Агнешка. — Именно когда мы здесь! Ты специально так подгадал, хочешь давить на меня и торговаться?

— Войны начинаются и заканчиваются. То здесь, то там. Так было веками, — спокойно начал Михаил. — Но можно быть уверенным в том, что «пыль» всегда найдёт свой путь к нуждающемуся, пока есть нужда. Нужда будет всегда.

Михаил указал на Умника.

— Этот человек и есть этот путь, — сказал Михаил. — А ты — это путь в никуда.

Один из всадников перед ними вырвал тушу, и уж было пересёк с ней черту, за которой лежала его победа в игре. Однако туша козла зацепилась ногой за сбрую лошади соперника. Всадник рванул её с такой силой, что туша разорвалась пополам прямо над победной чертой. Он спрыгнул со своей кобылы, опустился на колени и принялся сгребать руками розовый порошок вместе с пылью и песком, проливая на него тяжёлые слёзы и громко хныча. Другие всадники гарцевали вокруг него и хохотали, размахивая нагайками над головой.

— Пока он будет лить свои слёзы, тебе нечего предложить, сестрёнка! — усмехнулся Умник, взглянув через плечо Михаила на Агнешку.

Блестящие огоньки в низине привлекли их внимание. Солнце заходило за горизонт.

— Чего это там такое светится? — спросила Трейси.

— Старатели наверное, — сказал Том. — Развесили вокруг себя солнечные батареи. Ищут золото, платину, серебро. Только на этой планете ни черта нет, а если б и было — они бы свободно здесь не разгуливали.