Мужчина поднялся, отошёл от Самболь и отвернулся, поникнув головой и опустив оружие.

— Ты сказал «да что я понимаю», — говорил он. — Знаете, что они с нами сделали, когда мы устроили забастовку в шахте на Ио? Слышали про тюрьму на орбите Юпитера?

Несколько выстрелов пробили грудь и шею женщины с винтовкой. Мужчина выронил сигарету изо рта, которую пытался закурить, и вскинул дробовик, намотав его ремень на руку. Наблюдатели и Умник прижались к полу.

Самболь вытащила револьвер из кобуры и нажала на крючок, прицелившись в глаза мужчине. Бесшумно сверкнула вспышка и тот повалился, закрыв ладонями лицо.

Стальная дверь склада с дребезгом начала отъезжать в сторону. Вбежали бойцы спецотряда полиции.

Ослеплённый мужчина щупал ладонями пол и ползком перебирался к раненой женщине.

— Где ты? Детка, я ничего не вижу — бормотал он. — Слышу, как ты ужасно хрипишь. Наверное, кровь заполняет твою гортань. Где ты, милая, сейчас я найду тебя, всё будет хорошо... Знаешь, в той тюрьме на Юпитере, меня однажды посадили в карцер, в стеклянной купол, где ты жаришься на Солнце и никак не можешь от него спрятаться. Я закрывал лицо ладонями, думал о тебе, и потому выдержал всё... Дай мне только обнять тебя напоследок...

Когда он дополз до тела своей любимой, к нему подошёл боец и прострелил ему голову из пистолета.

— Зачем? — спросила Самболь, поднимаясь на ноги.

— Оказал сопротивление при аресте — ответил боец.

— Меня ждёт такая же участь, офицер Нгуен? — спросил Умник.

— Может быть. Но не сегодня, я слишком устала. Ты не растерял своё дерьмо?

— Всегда к вашим услугам, офицер — улыбнулся Умник.

— Сегодня полиция Марса обнародовала имена троих террористов, совершивших нападение на склад взрывчатых веществ горнодобывающей компании «Урал-Бергверке». Ибрагим Коулман, тридцать девять лет. В прошлом шахтёр на спутнике Юпитера Ио. Несколько раз был осуждён за грабежи, разбойные нападения и саботаж горных работ. Надежда Гленн, тридцать два года. Работала на открытом месторождении во впадине Нили. Хуан Лебедев, тридцать пять лет. Инженер-геолог и специалист по взрывным работам той же компании «Урал-Бергверке». Хуан мог знать о поставке...

Трейси выключила телевизор.

— Оставь, включи обратно — сказала Самболь и попыталась отнять пульт.

Они лежали на кровати.

— Хватит на сегодня новостей — сказала Трейси.

— Но они так и не сказали о бомбе. Что её уже там не было.

— Ну и что, правительство всегда врёт в новостях!

— Да, но значит эта бомба может быть и где‑то здесь, и рванёт в любой момент.

— Ничего, ты меня своим телом от взрыва прикроешь!

— Хм-м, и как же я это сделаю? — улыбнулась Самболь. — Может быть, вот так?

— Да, примерно так.

Самболь подняла тонкую прямоугольную подвеску с цепочки на груди Трейси и ткнула её конец в порошок, рассыпанный в фольге из‑под жевательной резинки.

Она снова видела Юпитер. Возможно, он постоянно вспоминался ей потому что его вид по-настоящему впечатлял тогда, на войне в космосе. Только теперь она решила, что поняла и весь смысл того, зачем вокруг него бесконечно крутятся угнетаемые в орбитальных тюрьмах заключённые, и рабочие в глубоких шахтах на спутниках. Все они надеялись, что Юпитер станет наконец новой звездой, более счастливой, чем стареющее Солнце.

— Я схожу на эту консультацию, Трейси — сказала Самболь, уставившись в потолок, и не услышала ответа.

Трейси спала, повернувшись спиной, и почесала своё бедро. Самболь накрыла её одеялом.

Агнешка, лёжа в постели, дотянулась рукой до шнура и приоткрыла жалюзи. Наступало утро по единому космическому времени, однако здешнее Солнце, казалось, много дней висело на одном и том же месте в пёстром небосводе. Оно очень медленно ползло к своему зениту — один день здесь занимал почти весь год.

Из центра города вздымался гранёный минарет из белого камня, распускавшийся в вершине как цветок. Выше него был только зеркальный небоскрёб межпланетного банка, затерявшийся в мутных облаках. С вершины минарета транслировался мужской голос, нараспев призывавший людей молиться. Он был записан на плёнку и передавался из динамиков под каменными лепестками, отчего приобретал металлическое звучание.

Надир провёл указательным пальцем по горбинке на носу Агнешки и вскочил с кровати, чтобы пройтись по небольшому коридору и скрыться за дверью ванной комнаты. По пути он включил вентилятор на потолке.

— Ты собираешься уходить? — спросила Агнешка, поёживаясь от ветерка и потирая свои плечи. — А, ты за этим...

В ванной зашипела вода и было слышно, как её струи бьются о стенки душевой кабины. Агнешка приподнялась и стала разглядывать город сквозь жалюзи. Когда Надир обтёрся полотенцем и вернулся, она вдохнула и собралась что‑то сказать, но он жестом попросил её не продолжать. Он натянул чистые брюки и выглаженную белую рубаху из гардероба, сел на колени и начал кланяться углу комнаты, касаясь лбом ковра. Агнешка умилённо улыбалась при виде проступавших лопаток на его спине. Её золотые зубы блестели на свету из окна.

— А куда собралась ты? Что за работа? — спросил он после молитвы, усевшись на ковре.

— Марсиане, отщепенцы. Наивные ребята. Произносят громкие слова, а когда доходит дело до драки они мочатся в штаны.

— Что в этом плохого? — Надир лёг в кровать рядом с Агнешкой.

— В чём?

— В том, чтобы мочиться в штаны от страха? Когда я был Фидаином, в первом бою у меня из члена вылетела трубка и я залил весь свой скафандр.

— Тебе не стыдно об этом говорить?

— Нет. Разве тебе знакомо чувство стыда?

Надир приложился головой к выступающему животу Агнешки. Она почувствовала на коже его колючую бороду, и запустила в неё свои пальцы.

— Оставайся здесь, будешь работать на шейха. Он и так у тебя в долгу — сказал Надир.

— Я не смогу стать твоей женой и молиться на каждый рассвет.

— Займешься чем‑нибудь. У тебя разве нет других увлечений?

— В детстве я хотел играть музыку. Пока Кассам не подарил мне автомат чтобы расстреливать людей у стены. Это было куда веселее.

— Что, правда?

— Да. Я и сейчас думаю, что это было лучшее время в моей жизни. Днём стреляешь, вечером ешь сладости, ночью трахаешься. От конфет у меня тогда сгнили все зубы. Зато Кассам сделал мне новые перед свадьбой. Он был мне и отец, и муж, и любовник. А я была самой послушной из его жён. Он называл меня Младшей Дочерью.

— Так сильно любил тебя, что решил забросить на орбиту вместе с бомбой?

— Я и сама была согласна. Я бы ему и пятки вылизала, если бы он попросил. Не знаю, что тогда случилось, может электроника сломалась в радиационном поясе. Они навели меня как ракету, прицепили к реактивному движку. Когда топливо выгорело я всё летела и летела, пока не ударилась о станцию. Отскочила от неё, как бильярдный шарик. Потом долго болталась, одна. Вокруг одни только звёзды, а внизу голубая Земля. Сначала я подумала, что уже умерла. Ждала что появится Бог, или шайтан. Но никто не пришёл ко мне. Тогда я поняла, что совершенно одинока и никому на самом деле не нужна. Меня подобрал летевший мимо челнок, уж не знаю зачем. Потом я ушла от Фидаинов.

— Когда меня попросили взорвать себя, я сразу сдал бомбу властям. Сдался тебе этот Марс... Хочешь опять угрохать себя за чьи‑то глупые идеи?

— На Земле нет работы, Надир. Заводы летают на орбите и делают всё сами. Компании нанимают людей за гроши и заставляют в ужасных условиях осваивать планеты и астероиды. Новым мирам пора обрести независимость, чтобы самим распоряжаться своими судьбами и богатствами.

— Ты это сама только что придумала?

Агнешка засмеялась, сверкая зубами.

— Прочитала в бюллетене фронта освобождения Марса и Фобоса.

— Ты разве веришь в эту чепуху?

— Может я делаю это ради денег.

— Да ну, зачем тебе деньги. Что, купишь на них себе живое сердце на рынке? Я же говорю, оставайся здесь, со мной.