Объединившись с ливонцами, тевтонские рыцари, как могли, отбивали города и замки, попавшие под власть Польши. Многие из них сдались сами, а теперь даже наказать их нельзя, ярился Генрих фон Плауэн. И вообще мечты нового великого магистра о скором возрождении военной мощи Тевтонского ордена терпели крах. Чтобы как-то выровнять положение, ему пришлось продать чешскому королю Вацлаву комтурство ордена в Баварии – Комутау. Деньги получил немалые – сто пятнадцать тысяч золотых флоринов, но расходов это все равно не покроет. Со всех сторон летят в Мариенбург жалобы на трудность положения от полевых комтурств и требование денег на восстановление замков и гарнизонов. Деньги, деньги, деньги… А где их брать, если враги вывезли из рыцарских земель полные обозы трофеев.

В общем, пришлось и фон Плауэну, несмотря на всю кипевшую в нем ненависть и горячую жажду реванша, согласиться на мирные переговоры. Они начались в декабре и затянулись надолго.

Первого февраля в Торуне, который немцы называли Торн, состоялось подписание документа. Здесь присутствовало множество важных участников переговоров с обеих сторон и представители других европейских государств, что проявили заинтересованность в погашении военного конфликта.

Переговоры не были легкими. Каждая из сторон пыталась выторговать себе наиболее выгодные условия. Орден потерял не так уж много.

Королевство Польское возвращало все захваченные в Пруссии замки и выводило оттуда свои гарнизоны. Польский король освобождал из плена всех захваченных в битве рыцарей. Однако магистр и орден должны были выплатить Польской короне в три платежа огромную сумму в сто тысяч коп больших пражских грошей. За Великим княжеством Литовским остается Жмудь, но только до конца жизни самого князя и короля Владислава. Добжинская земля возвращается Польскому королевству, но Гданьское Поморье и Хелминская земля остаются за орденским государством.

И обе стороны принимают на себя обязательства не нападать на территорию бывшего противника и не помогать его врагам.

Генрих фон Плауэн вынужден был признать, что условия Торуньского мира относительно мягки для ордена, однако о походах на восток, в славянские земли, придется забыть на много лет. Огромная контрибуция потрясла экономику ордена. Сумма выплаты была слишком большой, чтобы доходы ордена могли покрыть ее, и великому магистру пришлось возложить это финансовое бремя на братьев-рыцарей и население. А поскольку он требовал выплат золотом и серебром, это вынужденное действие создало ему мощную оппозицию внутри самого ордена.

Король Владислав и князь Витовт, согласившиеся на эти условия, отчетливо понимали, что это не мир, а всего лишь перемирие. По глазам великого магистра было видно, что дай ему волю, и он кинется на соседей, как сорвавшийся с цепи злобный пес. И король, и князь отлично понимали, что такая трудная победа под Грюнвальдом, которая надолго укоротила загребущие руки тевтонцев, досталась им только благодаря их объединению в огромное и мощное государство. Поэтому вскоре была принята Городельская уния, закрепляющая прочный союз Королевства Польского и Великого княжества Литовского в рамках единого государства.

Грозные события Великой войны остались позади. На земли Королевства Польского и Великого княжества Литовского пришел мир. Надолго ли, может сказать лишь Господь Всеведущий, а людям того знать не дано. Тем более что вокруг все так же кипят страсти и слишком много чрезмерно воинственных мужчин, не желающих вложить свои мечи в ножны. Разбитый Тевтонский орден все еще жив, да и кочевники на юге не насытили свою алчность.

Владислав, одержав великую победу, заметно поднял престиж своего королевства в Европе. Многие называли эту битву главнейшим событием своего времени. Через два года после заключения Торуньского мира он, не слишком доверявший обещаниям разбитых его армией тевтонцев, пресек на корню возможность дальнейших крестовых походов в этих землях – своей рукой крестил Жмудь. Население, упорствовавшее в язычестве, сопротивлялись до последнего, однако король применил силу и добился своего. Ему нужен был прочный мир на границах, а ситуация в Жмуди оставалась напряженной. Жизнь, шагающая вперед, требовала внимания монарха все к новым и новым проблемам. Король добросовестно исполнял свой долг, однако время от времени позволял себе отставить дела и предаться увлечениям, которые помогали восстановить силы и порадовать душу. И тогда он выезжал на охоту в заповедные леса, носясь в азарте погони за зверем с утра до вечера, и старался не пропустить возможности послушать соловьев в любимом им Городке. Но главной тревогой и болью его жизни оставалось отсутствие наследника.

Великий князь Витовт, по-прежнему неуемный, продолжал бурную деятельность, строя далеко идущие грандиозные планы. После победоносной войны с орденом он, как и его кузен, стал популярной в Европе личностью, и побывать в его знаменитом замке в Троках почитали за честь многие могущественные вельможи. Потеряв свое оборонное значение, замок стал роскошной княжеской резиденцией, где Витовт устраивал приемы и пиры в честь иностранных послов и высоких гостей.

Джелал-ад-Дин получил то, что обещал ему князь Витовт. Вскоре после Грюнвальдской битвы он с братьями отправился в Золотую Орду и сумел захватить власть. Но правил он недолго и уже спустя два года был убит в сражении с собственным братом Керим-Бердеем.

Генрих фон Плауэн, сумевший спасти орден от полного разгрома, став великим магистром, не обрел, однако, того, о чем мечтал. Судьба не благоприятствовала ему – слишком много врагов нажил он среди самих братьев-рыцарей. Все его усилия укрепить свою власть оказались напрасными, и вскоре он был отстранен и брошен в темницу, где провел долгих десять лет. Конец его жизни был печальным.

Боярин Войтех Монивид стал вскоре виленским каштеляном и воеводой и, оставаясь доверенным лицом Витовта, принимал активное участие в жизни княжества. На знаменитом Городельском «братании» он принял на себя герб Лелива. Боярин поднял на ноги троих детей, но любимым сыном всегда оставался первенец и наследник Ян, за которым на всю жизнь сохранилось детское прозвище Ивашка.

Ремунасу, наместнику Городненского замка и прилежащих к нему земель, жилось теперь спокойнее. Его приемный сын Иванкас полностью оправился после тяжелой раны, полученной в Грюнвальдской битве, в память о ней остались только легкая хромота, да ноющая боль перед непогодой. Вскоре после судьбоносного сражения князь Витовт лично возвел его и Бориску в рыцари. А Бориска получил еще в награду небольшой надел земли под Городно.

Рыцарь Янек из Збыховца осел, наконец, в своем владении на Серадзской земле. Он похоронил дядю Войцеха, оказывавшего ему неоценимую помощь на протяжении многих лет, и взвалил на свои плечи все тяготы забот о земле и людях. Его любимая жена Ингуш вполне оправилась от полученного ранения, но родить своих детей уже не могла. Однако она стала доброй заботливой матерью для обоих приемных малышей, которые очень ее любили. А Янек постарался вырастить маленького Матека настоящим мужчиной и сильным воином. Ведь мальчику предстояло со временем стать рыцарем Матеушем из Збыховца и продолжить славные традиции предков.

Бургундский вельможа Раймонд де Клер, храбро сражавшийся за короля Владислава, полностью обжился на своих польских землях, и называли его теперь не иначе как рыцарь Раймонд из Ягелонца. Он по-прежнему был счастлив в браке с любимой Ясенкой и радовался поднимающимся на ноги детям.

Бывший оруженосец Ласло, теперь рыцарь Ласло из Ернца, поставивший себе хороший дом на подаренном Янеком участке земли, оказался самым богатым отцом: голубоглазая Данелька подарила мужу трех сыновей и двух очаровательных дочерей. На своей земле Ласло смог осуществить мечту, которая жила в нем, кажется, всю жизнь, – стал разводить коней. Его быстроногие красавцы скакуны вскоре обрели огромную популярность не только в польских землях, но и за их пределами. Это позволило рыцарю Ласло стать со временем весьма обеспеченным и уважаемым человеком.