«Я запомню тебя навсегда вдохновенным и молодым…» Я запомню тебя навсегда вдохновенным и молодым, Как еще далеко до штормов и бразильских закатов… Над полями туман, над руинами прошлого – дым, Мы стоим на земле, нас любившей когда-то. Что на сердце – не знаю, но звякнула горечь и жесть. Не тревожь меня! В наших мечтах остаюсь настоящей. Ты уходишь назад, обрываясь в крутом вираже, И, наверное, будешь мерещиться в зеркале чаще. Через толщу времен ты со мною дыши, говори, Нам открыты врата, я внимаю мольбе безрассудной. Пусть мои сновиденья взрывают тебя изнутри, Не давая забыть, кто ты есть и откуда. «Ловлю твой след на зеркалах разлуки…» Ловлю твой след на зеркалах разлуки Хвостом кометы в сфере удаленной. Из фортепиано извлекаю звуки, Прислушиваясь к эху удивленно. Другой язык! Он до рожденья слова В себя вместил и голоса, и разум. Качаюсь на звучащих нотах, словно Со мною ты на всех высотах связан. Я познаю тебя на вкус и запах, Сквозь расстоянье впитываю кожей, Несу любви горящий отпечаток, Осознаю во всех различьях – схожесть. До срока воле высшей не покорна, Теперь сама бешусь от промедленья. Ты прорастил во мне молитвы зерна, Их возвращаю – мощью вдохновенья. «Здесь облака отбрасывают тени…» Здесь облака отбрасывают тени На тихие задумчивые горы. Я поднимаюсь к небу по ступеням, Внизу оставив задремавший город, Одетый в соль и пожелтевший камень, Венецианских судеб отголосок. Моя душа развеяна веками, Ее следы на каждом из утесов. Пленительна стремительная Тара, И памяти незримы переходы, Пронзительны приметы жизни старой В явлениях изменчивой природы. «По валунам – как по лежбищу черепах…» По валунам – как по лежбищу черепах — Иду, глубинный превозмогая страх, И чувствую в отпечатках стоп Былое время: пожар, потоп, Лес, что уже в семенах засох, Восход и гибель чужих эпох, Носящийся над Вселенной дух, Всех тех, кого собирал пастух, И возвращал вместе с миром – в прах… По валунам – как по лежбищу черепах. «Никогда не сдавалась невзгодам…» Никогда не сдавалась невзгодам, Не спускала божественный парус, В море чистых эмоций купалась, Наслаждалась дыханьем свободы. Над мирами парила на крыльях, Прославляя земные просторы, Стать мечтала душою простою, Чтобы все обо мне позабыли! Я дремала бы радужной каплей На раскинутых лотоса листьях, И с растеньями корни сплелись бы, Позабывшие звездные карты… Нет! В объятьях восточного ветра, Полнозвучной зари златокудрой, Принимаю прохладное утро — Вдохновенную волю завета. «Не погасит вершина земная…» Не погасит вершина земная Обжигающий ветра полет. Я всплакну, о тебе вспоминая, Точно в сердце расколется лед. Померещится голос подводный, Всколыхнувшийся полог глубин… Дух бродяг, штормовой и свободный, Как меня безоглядно любил! Я тоскую по страсти соленой, Необузданной власти морской, Где твой призрак, грозой опаленный, На блаженство и бешенство скор. «Маршрут от Москвы до Таллина…» Маршрут от Москвы до Таллина, Где молодость в дымке таяла. Зигзаги судьбы, истории, Рыданье ветров расстроенных, Обрывки симфоний Вагнера Над плахою зоны лагерной. Касанье закатов ласковых, Блужданье страстей довлатовских… Балтийского моря клавиши И холмик на старом кладбище. «Ей чудится – дней ее призрачен счет…» Ей чудится – дней ее призрачен счет, И жизнь в чужом теле с рожденья течет, Но каждый попутчик ей странно знаком: Как будто владеет она тайником. У сердца есть к разным сознаньям ключи, И помнит она о судьбе, но молчит. В последней попытке исправить удел Идет по земле среди песен и стрел, И следом за ней шелестит череда Всех тех, кто был рядом в иные года, Как эхо в пещере, хорал в синеве — Они вечный гул у нее в голове. «За ангельским пением…» За ангельским пением — К звездам идти по приметам, Распознавая бродяг и волхвов за версту. Быть юным гением Проще, чем зрелым поэтом, Что огненным словом на сердце долбит мерзлоту. «С его уходом небо стало выше…» С его уходом небо стало выше, Раздвинулся диапазон частот. Мучительно я научилась слышать Всех тех, кто в разных временах живет. Перестрадав последствия паденья, В своей судьбе почти достигнув дна, Я стала вновь планетою отдельной, От притяженья освобождена. Как мне измерить глубину прилива Раскаянья, соленых слез земли… Все голоса, что ждали терпеливо, Теперь в стихах оливами взошли. |
