«Следы неведомой войны…» Следы неведомой войны — Застывших кактусов трезубцы. Тяжелый вздох, смешавший сны, Меня призвал сюда вернуться. Я помню: гневались моря, Дно дыбилось, вставая кверху! Судьба далекая моя, Предтеча каменного века. Горючий плач из-под земли: – Зарница дальнего свеченья, Печали павших утоли, Дух отпусти из заточенья. Здесь в поисках любви бродил, Всесильный воин беспризорный… Луна рыдает на груди Каньона в спящей Аризоне. «На перевале новых испытаний…» На перевале новых испытаний Разъединенья давнего следы: Мои шторма трагедий и скитаний, Твоих вершин незыблемые льды. Заложники земных противоречий, Мы распадались в пламени борьбы, Но я рыдаю на твоем предплечье, И боль, сближая, обнажает лбы. К слиянью устремленные отныне, Мы вспоминаем наш исток и сад. Печальным хором в каменной пустыне Измученные души голосят. «Кровавый рыцарь в пламенных доспехах…» Кровавый рыцарь в пламенных доспехах Застыл на гребне вздыбленной скалы. Судьбы вождя немеркнущая веха — Седой Седоны скорбные валы. Вираж судьбы, трагический и властный, Вакханский вихрь отгрохотавших лет. На коже отблеск, беспокойный, красный — Твой марсианский обожженный цвет. «Бродит, устало шумя в ушах…» Бродит, устало шумя в ушах, Влажный, колючий ветер. Точно рыдает твоя душа О невозможной смерти. Вдруг возвращаясь в земную быль, Мысли и сны тревожит. Горько вздыхает в ночи ковыль, Звезды восходят позже. Предков усталые голоса Так же, скорбя, молили… Все мы в неведомые леса Вышли из звездной пыли. Ты заблудился в чужих мирах, Рухнул во мглу темницы, Первоначальный пепел и прах Тысячелетья мнится. Слышу твой вопль из-под земли, Мученик! – многократно. Сердцем мечтаю, чтоб все смогли С миром уйти обратно. «Мне не стать холодней и покорней…» Мне не стать холодней и покорней: Память духа – на все времена. Живы общей прародины корни, Правда силы и страсти вина. В наши руки спускались светила, Открывая небесный покров, По веленью смирялись стихии, Шли медведи и волки на зов. Мы играли ветрами на струнах, Подчиняя желаньям шальным Дев прекрасных и воинов юных, Что в просторах земных рождены. Человеческих чувств не ценили, Чародейства растратили дар. И, закляты страданьем в могиле, Валунами упали сюда, Где одна остается надежда, Что Господь неразумных простит, И мы будем, свободны как прежде, Поднимать милосердье на щит. «Узнай мой след во всех застывших зеркалах…»
Узнай мой след во всех застывших зеркалах И различи пути: здесь бился павший воин. Пусть разум тихо спит и зреет в жемчугах, А ты храни любовь во тьме глубоководной. Пережидая ночь, в веках молчит гранит, В пещерах шелестят подземные потоки. Мир – только образ твой, случайный лабиринт, Его осуществят пророки и потомки. Рыдай, звезда моя, во мгле не обо мне, Молись за тех, кто заплутал в сфиротах. Прольется голос твой блаженней и нежней Целительных дождей на выжженных широтах. Сознанье соберу, сирот соединив, Границы разомкну, восстав в небесных сводах. Творенья первый день, новорожденья взрыв! …Я обниму тебя и оживлю. – Свобода! «…И последний из сильных, умевший творить…» …И последний из сильных, умевший творить, Надо мною раскрыл в час рассветный крыла. – Да, я слышу все гимны и песни твои, Но другую судьбу на себя приняла. Жизнь рождает глубинный поток, водопад, Не нужны мне мелодии, лиры ничьи. Рядом стой, но молчи, а иначе распад, Век в потерянный рай не отыщешь ключи. Я от горных вершин до кипящих морей Пронесла свою нежность и сказ о Любви. Ритмом сложным меня не тревожь, Ариэль, Я сама сочиню все легенды мои. «Тюрьма для неземных созданий…» Тюрьма для неземных созданий — В мирах обрушенных гора. Переплетение сознаний — Твоя реальность и игра. Ловец моих желаний женских, В очарованье знаешь толк. Нанизываешь сны, как жемчуг, Завесы поднимая шелк. Из бездны, где давно томишься, Наверх дороги нет иной: Шлифуешь мысли, движешь мышцы, Живешь и чувствуешь со мной. |
