-Нет, на той стороне, выходящей к реке, нет окон. Вы что не помните, вы же смотрели вместе со мной!

-Тьфу ты! Охота вам, де Арамисец, ломать голову нам пустяком? Может быть, шпион прятал на чердаке золото?

-Но дом же обыскали и золото не нашли, как не нашли ничего предосудительного!

-Слушайте, де Арамисец, я очень хочу спать. Меня не интересует, что делают шпионы, хоть они на чердаке, хоть в подвале! Я - дворянин, и не отличаюсь сребролюбием в отличие от простолюдина Трамбле!

-Г-н дю Трамбле, между прочим, имеет графский титул.

-Да вы что? Ни за что не поверю!

-Он - дворянин и дворянин знатный!

-Откуда вы- то это знаете, признавайтесь? Или вы коротко с ним знакомы?

Де Арамисец встал и прошел на чердак. В полумраке он разглядывал всякий хлам, уже перерытый людьми отца Жозефа. Остро пахло мышами и пылью. Маленькое слуховое окно находилось у пола. Из него тянуло свежестью реки.

-Что же он тут делал?- шептал де Арамисец, расхаживая по чердаку, кончиком кинжала приподнимая то край рваного покрывала, то осколок грязной тарелки. Побродив по дому, де Арамисец вышел во двор, где в огромных пожелтевших лопухах деловито суетились черные куры. На ходу перепрыгнув покосившуюся деревянную ограду, мушкетер медленно пошел к реке. Яркое солнце блестело на поверхности воды. На другой стороне реки шумел густой хвойный лес, откуда тянуло промозглой сыростью и запахом перепрелых грибов. Де Арамисец постоял немного на берегу, огляделся и прошел еще дальше, сминая унылый шуршащий камыш, влекомый нюхом, как хорошая ищейка.

В жухлой траве, почти в воде, он заметил толстый коричневый пакет, перевязанный грязной бичевой. Подняв голову, де Арамисец отметил про себя, что окно чердака выходит именно сюда. Маленькому человеку стоило только хорошенько размахнуться, чтоб выбросить бумаги в воду.

Мушкетер осторожно поднял пакет. Один край бумаг уже подмок в воде и сквозь бумагу отменного качества проступили чернила. Некоторые слова еще можно было различить. “Если король умрет…” и размашистая характерная подпись “кардинал Ришелье”. Де Арамисец, недолго думая, размотал бечевку, быстро перебрал бумаги и покачал головой. Неудивительно, что агент вез письма герцогу Карлу. Если бы тот пригрозил передать их королю Франции Людовику, кардинал Ришелье был бы уничтожен в глазах французского монарха. В письмах Его Высокопреосвященство признавался в симпатии к королеве Анне Австрийской и предлагал ей выйти за него замуж,… “если король Людовик умрет”!

Писем было много, десять или двенадцать, причем сильно подмокло только три. Написанные на прекрасной бумаге с позолотой и подписями самого влиятельного человека в государстве, они представляли ценность поистине необыкновенную! Де Арамисец с изумлением, нечасто появляющимся у него на лице, разглядывал личную печать кардинала, убеждаясь, что письма подлинные. Анна Австрийская, видимо, передала эти письма своему брату - Хуану Австрийскому, а тот переслал их Карлу Лотарингскому, чтобы тот мог шантажировать первого министра Франции.

Де Арамисец глубоко спрятал письма на грудь. Он недолго думал, что делать с ними. Они все равно попадут к Ришелье, как если бы их нашел отец Жозеф, но при этом сослужат добрую службу двум любящим сердцам.

Де Арамисец благоразумно никому ничего не сказал, и теперь ночами и днями ломал голову, как ему попасть на прием к кардиналу Ришелье и при этом не поплатиться за дерзость головой, когда, наконец, случай представился. Кардинал Ришелье сам прибыл в лагерь маршала де Лафорса в январе и первым делом провел осмотр места действия. Одетый в ржаво - красный костюм, он по-королевски подбоченись сидел в седле белоснежного жеребца, и его острые серые глаза замечали все. Говорили, что такой странный, проницательный взгляд был и у Карла Великого, но Ришелье не хватало великодушия и щедрости сердца, чтобы заслужить такую же любовь окружающих.

В лагере он внимательно осмотрел укрепления, дал несколько полезных советов и удалился в свою палатку со штандартами французского короля. Немного погодя маршал де Лафорс собрал у себя офицеров, в том числе и де Арамисец с де Аржаноном.

-Его высокопреосвященство хочет расспросить кого- нибудь о жизни в лагере, - сообщил маршал мрачно. - Я только что объяснял его светлости, почему вы до сих пор не смогли прорвать оборону крепости… Признаюсь, его светлость рассержен! Он считает, что дело в недобросовестности солдат и командования. Я не хочу приказывать вам, г-да. Лишь прошу самим решить, кто отправиться отстоять доброе имя Французской армии перед Великим кардиналом!

Все удрученно молчали. Было хорошо известно, что порой после таких задушевных бесед с Его высокопреосвященством солдат как- то незаметно для себя отправлялся в крепость Фop – Левек, и, понятное дело, о нем уже никто никогда не слышал!

-Ваша светлость, я прошу разрешить мне сделать это!- вдруг выступил вперед де Арамисец. Лицо его казалось безмятежным, но глаза лихорадочно блестели, а щеки густо покрыл румянец волнения, непонятный остальным. - Мне сдается, господину Ришелье будет интересно побеседовать именно со мной.

-Вы рискуете головой, сударь! - произнес маршал сурово. - Вы знаете это? Может быть, вы все – таки повремените? Мне кажется, у вас, де Арамисец, все- таки мало опыта в общении с Его высокопреосвященством!

-И, тем не менее, мне интересно было бы побеседовать с таким великим человеком!

-Безумец! - прошептал де Аранжон приятелю, терзая себя за ус.- Тебе нельзя рисковать, ты же сам рассказывал, тебя ждет невеста!

-А я люблю риск, господа. Есть в нем некий привкус жизненного успеха, не так ли?

Кардинал Ришелье как раз разглядывал карту местности вместе с отцом Жозефом, когда ему доложили о приходе требуемого офицера. Кардинал не спеша надел на свои черные волосы шляпу с черными завитыми перьями. Отец Жозеф выскользнул через другой вход.

Де Арамисец вошел, поклонился кардиналу и застыл,как статуя, давая собеседнику возможность задавать вопросы по своему усмотрению.

-Вы давно в лагере?- после некоторого молчания вкрадчиво начал Ришелье, ни единым движением не давая понять, что узнал мушкетера.

-Да, монсеньер.

-С какого дня?

-С сентября того года.

-Я слышал, вы, сударь, уже отличились за это время? Мне нужны такие солдаты. Надеюсь, ваши дальнейшие действия, как и ваши правдивые ответы сейчас принесут пользу Франции.

Глаза де Арамисец сверкнули, но он быстро погасил их огонь. Он низко поклонился.

-Меня интересуют настроения нашей кавалерии,- продолжил кардинал неторопливо, - что вы можете мне об этом сказать?

-Монсеньер, - начал мушкетер осторожно, - я не могу найти ничего предосудительного в обычных разговорах солдат. Мы все здесь желаем только одного - заставить испанцев покинуть Францию!

Кардинал скупо улыбнулся, словно только сейчас узнал собеседника.

-Маршал не ошибся, прислав мне его, - прошептал он и быстро продолжил расспросы. - Кавалерия не может быть довольна затянувшейся войной, сударь. Нет ли разговоров, скажем так, весьма не подданнических?

-Нет, монсеньер.

-А что вы скажите о людях г-на дю Трамбле? - резко поменял тему разговора Ришелье.

-Они, несомненно, нужны армии.

-Но вы понимаете, мне нужно знать, что думаете об этой войне лично вы, сударь?

-Я согласен, монсеньер, с высказыванием, что все то, что делает командир, правильно!

Кардинал забарабанил белыми пальцами по столу.

-Довольны ли вы командованием г-на маршала?

-Да, монсеньер!

-Может быть, есть что- то, что нужно было бы изменить? Поменять г-д офицеров или капеллана?

-Нет, монсеньер!

Кардинал скрестил руки на груди.

-Я доволен вами, де Арамисец, - произнес он, наконец.

Молодой человек, почуяв неладное, удвоил бдительность, тем более что собирался поведать нечто опасное для своей горячей головы.

-Благодарю вас, монсеньер! - отозвался он. - Мне чрезвычайна важна ваша лестная оценка моей скромной особы, тем более что я хотел бы просить у вашей милости разрешения рассказать вам о некотором моем любопытном деле.