-Сударь, я как раз еду именно в этом направлении.
Таким вот образом, они вдвоем и отправились в Седан той ночью.
-Меня предупреждали, что за бумагами, которые я везу маршалу де ла Форсу из Парижа, охотятся, но я не предполагал, что они настолько важны, что из-за них можно убить нас! - молвил молодой де Аранжон. – Зря я остановился на отдых, но, признаюсь, я просто совершенно выдохся, да и лошади шли уже шагом!
-Ничего страшного, сударь, отдохнем в полку! - откликнулся де Арамисец. - Ночная дорога, я уверен, не принесет нам ничего опасного - два дворянина и два пажа могут опасаться лишь малого - целой армии.
========== Глава 38 Шпаги и даги ==========
Этим утром маршал де Лафорс вернулся в свою палатку в отличном расположении духа. Он только что получил ответ мятежного герцога на послание маршала, в котором герцог предупреждался об осаде. Ответ мятежника был продиктован страхом и, как обычно, крайней спесивостью - Карл будет выдерживать осаду, но, возможно, позже согласится на условия короля Людовика и решит сдаться. Верный себе, герцог играл в свою излюбленную игру - он выжидал. Ждал вторжения Испании в Шампань и Бургундию, но одновременно не упускал возможность в случае неудачи иметь возможность обелить себя перед Французским государством. Ему ничего стоило в случае, если его схватят, заявить, что испанцы запугали его, несчастного! Было понятно, что он поступит столь некрасиво в любое время, но герцога этот факт ничуть не смущал!
Слуга помог маршалу Лафорсу снять латы кораллового цвета и облачиться в стального цвета простой камзол. Время благосклонно сохранило для нас замечательный портрет Маршала - человека с открытым волевым лицом, большими глазами под набрякшими веками, многочисленными шрамами и тонкими морщинами на лбу и возле носа. Маршал во время военных действий редко не принимал участия в сражениях, больше радел за своих солдат, чем о собственной безопасности, чем снискал себе славу человека старой закалки, закалки армии покойного короля Генриха.
Маршал беседовал с несколькими дворянами, которых пригласил к себе в палатку, когда к нему вошел дежурный офицер.
-Приказ от Его Величества! Граф де Аранжон и его спутник, барон де Арамисец просят разрешения вручить его вашей светлости.
Маршал торопливо сделал знак. Молодые люди вошли. Де Аранжон с поклоном вручил бумаги.
-Хорошо! - сказал Лафорс, изучив приказ. - Я доволен вами. Тем более что, судя по свежим царапинам на ваших лицах, вам пришлось применить силу и ловкость, чтоб доставить эти важные бумаги мне.
-Осмелюсь заметить вашей светлости, что я не смог бы доставить вам бумаги без помощи барона де Арамисец! - благородно добавил де Аранжон.
Де Арамисец выступил вперед.
-Хорошо!- произнес маршал, разглядывая его. - Можете отдыхать, де Аранжон.
Граф удалился.
-Надеюсь,- начал с улыбкой маршал, которого, видимо, удовлетворил осмотр прибывшего молодого человека, - вы последовали за г-ном графом не случайно? Мне нужны храбрецы.
-Ваша светлость, именно об этом я хотел просить вас! - де Арамисец протянул маршалу рекомендательное письмо от г-на де Тревиля. Маршал де Лафорс читал письмо от друга не менее внимательно, чем письмо короля Людовика.
-Отлично, сударь! - живо сказал он. - Вы уже доказали, что лестные слова, написанные о вас, соответствуют действительности. Мой друг г-н де Тревиль просит зачислить вас офицером в мой штат. Я не возражаю. Вчера, кажется, был убит командир третьего отряда конной гвардии?
-Да, ваша светлость!- немедленно отозвался один из дворян.
Маршал повертел письмо в руках и сказал, словно поставил точку:
-Де Арамисец, вы замените мне его. Ступайте!
¬Между тем, герцог Лотарингский решил предпринять вылазку и прорваться сквозь кольцо осаждавших. Он намеривался отступить к двум своим хорошо укрепленным крепостям - Стене и Жамец, где к тому времени его должна была ожидать испанская армия, как раз этой ночью перешедшая германскую границу.
Набрав отряд из тысячи воинов, герцог в одну из дождливых ночей приказал незаметно открыть центральные ворота своей крепости, и опустить мост. Этого маневра из-за внезапного ненастья никто не заметил. Дождь хлестал уже вторые сутки, и лагерь французской армии был бы давно затоплен, если бы не находился на некотором возвышении. Но даже здесь и днем ночью и лошади и люди по колено стояли в грязи.
Маршал де Лафорс был раздосадован погодой, но заставлял свою армию быть начеку.
-Что- то герцог уже вторую неделю не дает о себе знать! Это дурная примета!- бормотал он, расхаживая по своей промокшей, продуваемой сильным ветром, палатке.
И был прав. В эту ночь все пробудились от криков дозорных, которые заметили, как из ворот Седана черным блестящим потоком выливается передовой отряд Карла. Маршал де Лафорс начал действовать сразу. Батареи, размещенные заранее на холмах и наведенные на мосты города, заговорили разом и начали успешно пробивать бреши в стенах Седана. Визг летевших осколков заглушил дождь.
-Нужно непременно вынудить их вернуться обратно в город! - кричал де Лафорс. - Лафайет, выводите артиллерийские полки. Да трубите скорее сигнал к атаке, черт возьми!
Солдаты бросились на головной отряд герцога и, после непродолжительного сражения, в результате которого понесли большие потери обе стороны, вынудили тех отступить.
-Теперь гвардия!- приказал генерал де Лафайет, прислушиваясь к звукам схватки. - Де Арамисец, Бальвьен, вперед!
Драться при факелах, заливаемых дождем, и под огнем пушек, которые освещали всю картину фосфорическим синеватым светом, было чрезвычайно опасно. Но после мелких схваток, происходящих ежедневно и больше похожих на пародию, серьезная настоящая атака заставила солдат наконец-то преобразиться. Пушечные громовые залпы, гулкая барабанная дробь, лязг железа, крики, клубы дыма - заставляли гореть глаза молодых дворян, с восторгом слушающих выстрелы мушкетов, а старые солдаты, наконец- то чувствовали себя как на крыльях, рубя противника направо и налево.
Отряд поспешно отступил в Седан, но Карлу с несколькими гвардейцами удалось все- таки раствориться во мраке. Преследовать его ночью, под проливным дождем, в бурю, среди дремучих лесов Лотарингии не решился никто. Только на следующий день французская армия разделилась - часть осталась осаждать Седан, меньшая часть перестроилась и отправилась преследовать мятежника, что было сделать легко - продираясь сквозь кусты, чавкая по грязи, беглецы оставили вполне ясные следы. Следопыты отца Жозефа, присутствующего в армии, вскоре разыскали лотарингского беглеца и направили армию в Жанец.
Отец Жозеф, прозванный “серым кардиналом”, известный нам дядя Изабеллы дю Трамбле, часто встречался де Арамисец. Ходил он тихо, спрятав руки под широкими полами своего серого одеяния или запихав широкие пальцы за грубую веревку, опоясывающую его, будто красный кардинальский кушак; ореол власти и страха окутывал его как фимиам, который он привык вдыхать, каждый день, подолгу молясь перед алтарем походной церкви. Он никогда ничего не требовал прямо, был мягок и кроток, но каждый, к кому он обращался с просьбой, напряженно заглядывал ему в рот, до смерти боясь пропустить хоть слово. Бывало так, что за неверно понятый приказ солдат, а часто и офицер мог поплатиться обвинением в измене, сделанным очень тихо, и отправлен в неизвестном направлении.
Все офицеры в армии держались с отцом Жозефом вежливо; де Арамисец, встречая взгляд красивых серых, как у Изабеллы де Силлек, глаз - хотя этим глазам не хватало чистоты и ясности! - только небрежно кланялся.
Де Арамисец мог уже гордиться собой. На его счету было уже несколько удачно проведенных вылазок, в которых он показал себя человеком смелым, благоразумным, отличным командиром, который не щадит солдат только тогда, когда бой стоит этого.
Маршал де Лафорс высказывал о нем наилучшее мнение и, чтобы угодить своему другу де Тревилю, направлял нового своего офицера в самые опасные места, чтобы дать ему возможность отличиться. Так он решил поступить и у крепости Жанец, где прятался мятежный герцог. Испанцы, по сведениям отца Жозефа, были уже близко. Кардинал Франции Ришелье засыпал де Лафорса категорическими приказами скорее покончить с испанской армией, что выводило из себя бравого маршала. В письмах кардиналу Ришелье, весьма натянутым слогом, он бесконечно объяснял Ришелье, что королевская армия, к сожалению, не сразу может уничтожить армии Испании, Австрии и Англии.
