Жули попросила герцога жалобно:

-Развеселите меня, сударь!

Де Бельфон обрадовался и начал что- то городить о своей любви, о гордости, о счастье, как он выразился “если ее светлость снизойдет к нему!” Джулия скрежетала зубами. Она не могла понять, почему де Арамисец всегда знал, что ей сказать, а этот вельможа никак не мог взять с ней верный тон!

Она слишком хорошо помнила, как однажды попросила рассмешить ее г-на де Арамисец.

-О, - воскликнул он тот в памятный день. - Но зачем мне веселить вас?

-Как это? - изумилась она.

-Как я могу развеселить солнце, великолепное, яркое, когда оно в прелестных облачках грусти? - отвечал он.- О, такие облачка дают мне возможность как- раз любоваться на это небесное светило, которое в этот момент не сжигает мое сердце, не ослепляет меня, как бывает обычно! Вы - мое солнце, г-жа Жули! Так дайте мне возможность насладиться вашей грустью, что значит для меня рассмотреть до мельчайших ваше божественное лицо, эти прелестные светлые кудри, нежные руки, очаровательную грудь!

Джулия, все чаще вспоминая тот их разговор, плакала, плохо ела, никого не принимала, и вела теперь жизнь совершенно затворническую.

“Тебе нужно сейчас лишь одно, - писала ей Изабелла со своей Луары каждую неделю. - Верить! Верить, что он вернется, что он тебя любит. Это тяжело, не спорю, но вера в любовь приведет к тебя к счастью. Верь, верь, что бы ты не узнала об том, что происходит в Лотарингии!”

Заметим читателю, что Лотарингия с давних времен тревожила покой французского королевства. Независимое, богатое государство, с одной стороны связанное с Нидерландами, с другой - с Шампанью, богатыми Мецким и Тульскими герцогствами, - оно во все времена имело большой вес для папы Римского и империи Габсбургов, чьи интриги против Франции раздражали ее королей, начиная уже с Генриха II. В свое время хозяйственный Генрих IV пытался переманить Лотарингию на свою сторону, сделав ее провинцией Франции. Договор о женитьбе будущего короля Людовика XIII на единственной дочери герцога Лотарингского красавице Николь был уже готов, когда Испания внезапно оказалась более сильным врагом, и свадьба эта расстроилась. Супругой короля Людовика стала очаровательная испанка Анна Австрийская.

Новый герцог Лотарингский Карл славился своим удивительным неблагоразумием. Он открыто выступал против Франции, забыв, видимо, чрезвычайно простую истину, что с сильным противником не шутят. Он отказывался подчиняться королю Людовику, налоги платил чрезвычайно неаккуратно и не переставал повторять, что лучше уж перейдет на сторону Империи, чем станет зависимой пешкой у себя в стране! В конце концов, королевским советом было решено наказать смутьяна и заставить его подчиниться Французской власти, пока он не стал безвольной и опасной игрушкой в руках Империи. Ему было предложено смириться, на что недальновидный смутьян спрятался у себя в крепости Седан и заявил послу кардинала Ришелье, что станет выдерживать осаду, но не подчинится. Чаша терпения короля Людовика была переполнена. Французские войска подошли к Седану, резиденции герцога Лотарингского, 17 ноября 1626 года. Три тысячи человек маршала де Лафорса приготовились к длительной осаде города.

Как раз к ним и направлялся де Арамисец. В своем путешествии в Лотарингию, он, не доезжая до Седана несколько лье, остановился в деревеньке ле Дюр. Было поздно сегодня представляться маршалу Лафорсу, и поэтому де Арамисец предпочел переночевать в местном трактире, а наутро, со свежими силами явиться в расположение частей. Кроме того, человек чуткий, он смутно надеялся на какой- нибудь удачный случай или, лучше сказать, на некий божий промысел, который помог бы ему сразу же завоевать расположение маршала.

Ему не спалось. Стоя у окна своей комнаты, он видел бесконечных гонцов, скачущих, разбрызгивая лужи, в обе стороны - к Парижу и к Седану. Они на секунду останавливались у трактира, на ходу выпивали стакан вина, поданный поваренком, бросали ему мелкую монету, меняли лошадей или отводили их к кузнецу и уносились прочь. Постепенно их становилось все меньше, пока с наступившими синими сумерками перед трактиром не остался только один человек. Он довольно долго стоял в тени деревьев, а когда совсем стемнело, скрылся за стволами буков. Человек стоял, прислонившись к липе во дворе так неподвижно, что де Арамисец принял бы его черный плащ и шляпу за причудливую игру теней, если бы сам не отрывал от него глаз, не обращая внимания на прочих редких постояльцев, входящих в трактир. Через какое- то время к человеку со стороны Парижа приблизилась небольшая группа людей. Де Арамисец с возрастающим интересом следил за ними. Ночь выдалась безлунная, но мушкетер с присущей ему остротой зрения разглядел у них за поясами кинжалы и пистолеты. Бесшумно выскользнув из комнаты, де Арамисец затаился на лестнице, ибо несколько человек из группы направилось к трактиру. Двое из них прошли почти пустой общий зал и схватили трактирщика.

-Если закричишь, мы сожжем дотла твое жалкое заведение! - Пригрозил ему один из людей.- Сейчас ты пойдешь к офицеру из Парижа, который остановился у тебя на втором этаже, и заставишь его открыть тебе дверь. Остальное - наше дело. И не вздумай шутить, иначе герцог Лотарингский тебя из- под земли достанет!

Де Арамисец отпрянул от перил лестницы и подошел и одной из дверей, куда, как он слышал сквозь стену, недавно поселили молодого человека, по разговору как раз офицера.

-Что там?- отозвался на его стук молодой напряженный голос.

-Будет ли вам приятно, сударь, если вас сейчас посетят десятка два гостей с кинжалами?- поинтересовался мушкетер тихо.

-Это возможно?- спросил голос.

-Они уже поднимаются, сударь!

За дверью воцарилось глубокое молчание.

-Хорошо!- произнес другой, более властный голос.- Входите.

Де Арамисец проскользнул в полуоткрытую дверь и оказался лицом к лицу с тремя вооруженными, чрезвычайно усталыми людьми. Двое из них казались совсем юными и были пажами, офицер же - высокий дворянин с орлиным носом и горящими глазами на землистом от недосыпания лице, глядел на гостя пытливо.

В дверь постучали. Одновременно со стороны окна раздался характерный лязг шпаг, вырываемых из ножен. Похоже. Оставшиеся люди в плащах караулили окно и готовы были напасть на своих жертв, если те попытаются покинуть комнату через окна.

По знаку высокого дворянина один из пажей сказал недовольно.

-Что еще?

-Это я, ваша милость! - залепетал трактирщик. - Вас хочет видеть какой- то господин.

-Убирайся! - крикнул высокий дворянин.- Не мешайте мне отдыхать, любезный!

-Вот как!- воскликнул чей- то насмешливый голос за дверью. - Ты, значит, все понял! Ломайте дверь, ребята!

Дверь треснула по всей длине. Де Арамисец и высокий дворянин выстрелили одновременно. Комната наполнилась едким пороховым дымом.

-Внизу пять шпаг! - закричал один из пажей. Он, не целясь, выстрелил вниз из окна. Ответная пуля пролетела в трех дюймах от его горячей кудрявой головы.

-Как ваше имя, сударь?- обращаясь к мушкетеру, спросил офицер, невозмутимо заряжая пистолет.

-Барон де Арамисец, сударь.

-Граф де Аранжон к вашим услугам! Рад встрече! Шпаги наголо!

Он первый бросился на одного из противников и одним ударом раскроил ему череп. Де Арамисец дрался смело, но не рисковал, помня, что ему в любом случае следует остаться в живых. Он нанес сокрушительный удар одному из своих соперников и освободил всем путь к выходу. Паж смахнул свечи со стола, и комната оказалась погруженной во мрак. Получив в темноте несколько ссадин, граф де Аранжон, де Арамисец и двое пажей выскочили из комнаты. Граф не счел нужным даже вытащить шпагу, когда навстречу им бросились двое люд¬ей в черном - он оглушил ножнами одного. Другого заколол де Арамисец.

-Вы храбры, сударь!- сказал де Аранжон своему новому знакомому. - Могу ли я осведомиться, по пути ли нам с вами?

-Если вам, сударь, необходимо проехать еще несколько лье в сторону Седана, то - да, нам по пути.