На Эдварда я не смотрела. Не могла. Если ужас в глазах остальных близких причинял мне сильнейшую боль, то если так на меня посмотрит Эдвард – я просто умру. Нет, я не хочу этого видеть. И я не хочу пугать мою семью. И я не стану больше этого делать!
Медленно и осторожно, стараясь не напугать никого ещё сильнее, я отступила к краю поляны. А потом поднялась в воздух и полетела прочь. Не знаю, куда. Просто подальше от тех, кого я люблю. Больше для меня нет места среди них.
Прощай, Эдвард. Прощай…
Глава 13. Одна... Часть 1.
Я летела, куда глаза глядят, прочь от своей прежней жизни. Вот только эта самая прежняя жизнь совсем не хотела меня отпускать. Пролетев совсем недолго, я вдруг поняла, что покинуть свою семью, а точнее – Эдварда, я не могу физически. Словно наши сердца были связаны невидимым эластичным жгутом, который при разлуке натягивался и сдавливал моё сердце. Оно ныло и тогда, когда Эдвард уезжал на охоту или ещё по каким-то своим делам, когда он отдалялся от меня прежде. Но расстаться с ним совсем для меня было подобно смерти.
Я замедлила свой стремительный полёт и зависла в воздухе. Потом опустилась на ветку ближайшего же дерева и задумалась. Итак, я монстр, я – чудовище. Я – гаргулья. По-видимому, моя семья никогда больше не захочет меня видеть. Скорее всего, они не смогут считать членом своей семьи того, в ком видят угрозу. Но мои-то чувства не изменились! Я всем сердцем люблю свою семью, я люблю Эдварда. И пусть я не могу больше быть рядом с ними, но и уйти от них я тоже не могу. А вдруг им понадобится помощь? Вдруг появится очередная угроза? А я могу их защитить, теперь-то я это точно знала.
И Эдвард. Как же Эдвард? Я не смогу быть вдали от него. Я должна видеть его хотя бы изредка, хотя бы издалека. Видеть, что он в безопасности, что с ним всё в порядке. Не зря при первой же встрече я почувствовала потребность не только любить, но и защищать его.
Легенды говорят о том, что я – чудовище, убивающее вампиров, а я считала себя защитницей. Нелогично. Я уселась на ветке поудобнее, прислонилась спиной к стволу, закуталась в крылья как в плащ – холода я не чувствовала, но так было уютнее, – и стала рассуждать. Мне нужно было думать о чём-нибудь, занять мозги, чтобы не сойти с ума, вспоминая ужас в глазах близких. Нужно было отвлечься.
Итак, что мне известно? Карлайл лишь однажды упомянул старую легенду о гаргульях. Её можно было бы счесть сказкой, если бы, по его словам, самые старые Вольтури лично не сталкивались с этими существами. Гаргульи выслеживали и уничтожали вампиров в странах Европы: Англии, Шотландии, Франции и ещё нескольких. Именно из-за них Вольтури перебрались в Италию. Именно из-за них вампиры стали вести скрытный образ жизни. Не от людей они прятались – что им были люди? Так, подножный корм. А вот «крылатые монстры» – это была реальная угроза. Несколько тысячелетий назад вампиры, появившиеся неизвестно откуда – их история этого не сохранила, – начали бесконтрольно создавать себе подобных, да так, что продолжайся такое и дальше – от человеческой популяции, в то время ещё очень малочисленной, вскоре вообще бы ничего не осталось.
И тогда появились гаргульи. Они буквально смели и уничтожили стаи вампиров, а потом начали выслеживать и убивать тех, кто успел удрать. Выжили единицы, те, что ушли в подполье. Те, кто смог обуздать инстинкт бесконтрольного убийства. Последующие тысячелетия гаргульи властвовали в Европе. Их было немного, но они смогли навести свой порядок, и вампиры с трудом выживали, скрываясь и охотясь только на тех людей, пропажи которых никто бы не заметил. Они привыкли к такому образу жизни, он стал для них нормой выживания, а потом и основным законом. И Вольтури, один из самых древних кланов, старейшины которого чудом выжили в той страшной резне, стали сами следить за исполнением этого закона. Выдать себя, убить на глазах у людей – значит, накликать на себя беду, привлечь гаргулий. А уж те убьют любого вампира, которого разыщут – неважно, нарушил ли он закон, открыто убивая людей, или тихо скрывался в тени, потихоньку питаясь и не привлекая к себе внимание. Гаргульи придут и убьют любого, имеющего красные глаза – другого доказательства вины им не нужно. Красные глаза – и ты уже обвинён, осуждён и казнён.
Я резко выпрямилась. Ну, конечно же! Глаза! У вампиров, питающихся человеческой кровью, глаза красные. А у Калленов, которые людей не трогают – золотисто-карие. Практически такие же, как и у людей. Вот она, разгадка! Гаргульи действительно были защитниками. А защищали они людей. От вампиров. Точнее – от красноглазых вампиров. И если я – гаргулья, то красноглазые вампиры для меня – враги, которых нужно уничтожить. А кто же для меня Каллены, с их золотистыми «человеческими» глазами? Правильно, люди. Те, кого я должна защищать. Вот почему я знала, что они вампиры, встретив впервые на той поляне. И вот почему я не считала их опасными. Вот почему почувствовала себя защитницей Эдварда при первой же встрече. Генетическая память сильнее любой амнезии.
И что же теперь мне делать? Куда податься? Я не могла вернуться домой, но и покинуть это место была не в силах. Остаётся только одно – остаться здесь и издалека наблюдать за Калленами, охраняя их от всех возможных опасностей. Только где это – «здесь»? Я впервые внимательно огляделась по сторонам, забравшись для этого на самую верхушку сосны. Крылья сами аккуратно и компактно сложились у меня за спиной, напоминая длинный плащ и совершенно не мешая моим передвижениям.
Я осмотрелась, отметив знакомые пейзажи – лес, реку, холмы, город вдалеке, море на горизонте. В той стороне, откуда я прилетела, поднимался столб густого чёрного дыма. Скорее всего, это Каллены жгли останки новорожденных. Не так уж и далеко я улетела. Присмотревшись повнимательнее к изгибам реки, я поняла, что узнаю это место. Я находилась на территории резервации Квилетов, совсем недалеко от того места, где не так давно встречалась с Рыжиком. Вон тот самый берег, где я отмывала от вампирского запаха самодельный ошейник, а вон дерево, в дупле которого я складывала подношения для своего мохнатого друга-оборотня, когда ещё не знала, что он не просто большая бездомная собака. Что ж, не самое плохое место. И Каллены на меня случайно не наткнутся, и у оборотней вряд ли возникнут ко мне претензии, даже если они и обнаружат меня здесь.
Я решила остаться здесь и начать обустраиваться. Мне нужно было что-то делать, чем-то себя занять, чтобы не начать в отчаянии кататься по земле, выть и рыдать, раздирая на себе одежду. Кстати, об одежде. Я, наконец, заметила, что моя куртка как-то странно отвисает спереди, когда я наклоняюсь. А ведь совсем недавно она сидела как влитая, красиво облегая фигуру. Решив разобраться, в чём дело, я очень быстро обнаружила, что куртка просто разорвана на спине от шеи до самого низа, и держится на рукавах и чудом уцелевшем воротнике. Сняв её, я поняла, что то же самое произошло и с рубашкой. И лишь надетый под неё топик остался в целости и сохранности – мои крылья, разорвавшие при своём появлении ту одежду, что закрывала спину целиком, спокойно прошли в отверстие на спине топика, не повредив его. Вот и объяснение очередной моей странности. Вот почему я не хотела, чтобы моя спина была закрыта. А теперь, благодаря этой своей идее-фикс, я не осталась голой по пояс. Хотя я и не собиралась попадаться кому-либо на глаза, да и не мёрзла вообще, но и голышом разгуливать по лесу я тоже не хотела бы.
Потом я сбросила остатки кроссовок, всё ещё болтающихся на щиколотках. Ничего, похожу босиком, тем более что вместо ног у меня теперь – вторая пара рук, зачем заковывать её в обувь? Остальное тело вроде бы особо не изменилось. Я решила для начала произвести ревизию своего тела. Ну, когти на руках и ногах, длиной около пяти сантиметров, я уже заметила. Такое сложно не заметить. Я провела когтем по стволу сосны и оставила на коре глубокий след без всякого усилия, словно провела ножом по сливочному маслу, час назад вынутому из холодильника. Что ж, ничего удивительного, я этими когтями вампирам головы отрывала, что им какое-то дерево?
