– Ты сияешь, Эдвард! – зачарованно пробормотала я.

       – Да, я знаю – он слегка улыбнулся моему восхищению. – Мы все такие. Поэтому и избегаем солнца. Поэтому и выбрали Форкс – самое дождливое и пасмурное место в США. Здесь нам практически не приходится прятаться, мы можем находиться днём на улице почти в любое время.

       – Вы все такие? И Эммет тоже? Вот здорово!

       – Ну и чем же так здорово именно то, что и Эммет тоже сияет?

       – Так я же теперь смогу его этим дразнить! Ну, что не зря я на него наклейку с феечкой нацепила. Угадала, мол, его истинную сущность.

       Эдвард откинулся на траву и расхохотался. Плюхнувшись рядом на живот и подперев ладонью подбородок, я любовалась им, радуясь, что смогла рассмешить. Видимо, с такой стороны он блестящего Эммета не рассматривал. Немного отдышавшись, Эдвард поинтересовался:

        – Ты и меня этим будешь дразнить?

       Я отчаянно замотала головой.

       – Ни за что. Ты так прекрасен!

       Не в силах сдержать исследовательский зуд, я принялась рассматривать под лучами солнца все открытые части тела Эдварда, ползая вокруг него на четвереньках, даже покопалась у него в волосах, разделяя их на пробор – кожа светилась даже под волосами. Через какое-то время я так увлеклась вознёй с его роскошной шевелюрой, которую мне всегда нравилось перебирать, что забыла, для чего начала это делать. Опомнилась, только услышав его хихиканье.

       – Может, хватит, маленькая обезьянка? Уверяю тебя, блошек ты там не найдёшь!

       Немного растерявшись, я взглянула на лицо Эдварда. Он лежал, жмурясь от удовольствия, и, похоже, несмотря на свои слова, вовсе не возражал против моих действий. Хмыкнув, я переключилась на остальные части его тела, скрытые одеждой. Расстегнула манжет и закатала рукав рубашки, потом стащила ботинок и носок с левой ноги и повертела ею, ловя солнечные лучи. Господи, у него сияла даже пятка! Эдвард терпеливо позволял мне проделывать с ним все эти манипуляции, но когда я попыталась вытащить полы его рубашки из брюк – поймал мою руку, прижав её к своему животу, и резко сел.

       – Достаточно, малышка! Я всё же не железный.

       – Но мне интересно!

       – Уверяю тебя – я сверкаю весь. И везде одинаково. Ничего нового ты не увидишь.

       – Как сказать, – буркнула я себе под нос, но он, конечно же, услышал. Ладонь Эдварда ласково погладила меня по щеке.

       – Мы же с тобой договорились – всё будет, но позже. Ты должна немного подрасти.

       – Ладно. Подожду. Я всё понимаю. Но всё равно хотелось бы увидеть, как ты светишься весь! – Тут до меня дошло, что именно я сказала. – Ой!

       – Вот именно, что «Ой!». Мне ведь тоже не просто. Так что очень тебя прошу – постарайся без провокаций.

       – Прости, прости! – я обхватила его за шею и чмокнула в щёку, потом резко отпрянула, сжавшись в комочек. – Я опять, да? Снова тебя провоцирую?

       Тяжело вздохнув, Эдвард взял меня в охапку и затащил к себе на колени. Ну, просто «дежа-вю»! Я скоро превращусь в истеричку, только чтобы он сажал меня к себе на колени и утешал! Крепко обняв меня, он потёрся щекой о мои волосы.

       – Я совсем тебя запутал, верно? Я и сам уже запутался. Я хочу, чтобы всё было… правильно. Как положено. Но я сам в растерянности. Раньше таких проблем у меня не возникало. И поэтому мне тоже сложно. С одной стороны – я безумно хочу тебя. С другой – ты совсем ещё ребёнок. И не спорь! – видя, как я вскинула голову, готовая возразить ему, он легонько прижал палец к моим губам. – Я прекрасно знаю все твои возражения. Но пока не будет доказано обратное – для меня ты ещё маленькая девочка!

       Я снова взвилась, и он тут же исправился.

       – Ладно-ладно, юная девушка. Но «юная» здесь – ключевое слово. И для меня очень важно сберечь тебя. Понимаешь?

       – Всё это так старомодно. Я видела в кино – девушки моего возраста уже вовсю целуются! Чем я хуже?

       – Ты ничем не хуже. Ты лучше! Но мы снова начали старый спор. Я не думаю, что он приведёт нас к чему-то новому.

       – Но объясни мне, что такого страшного в простом поцелуе?

       – Уверяю тебя, наш поцелуй простым не будет. Энжи, малышка моя дорогая, пойми же меня, наконец! Тебе всего пятнадцать, и если я сейчас поцелую тебя, то буду считать себя самым настоящим педофилом!

       – Господи, какие жуткие тараканы бродят в твоей голове! Где ты этого набрался вообще? Поцелуй семнадцатилетнего парня и пятнадцатилетней девушки никакого отношения к этому ужасу не имеет. Никаким боком! Да-да, я знаю, сколько тебе лет, мы это уже обсуждали и не раз!

        Я остановилась, закрыла глаза, и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и не перейти на крик. Это ж надо, какие мысли засели ему в голову! Так вот что сдерживало его всё это время! Насмотрелся криминальной хроники. Но если для него это настолько серьёзно, то, пожалуй, не стоит больше наседать. Раз для него это такая больная тема… Я сделала ещё один глубокий вдох и, открыв глаза, взглянула на Эдварда. Печаль в его глазах резанула меня по сердцу. Зачем я с ним так? Ведь всё было так замечательно, нам было весело, зачем же я снова ввязалась в спор, который причиняет нам обоим только боль? Какая же я эгоистка!

       – Прости! Больше я на эту тему не заговорю. Обещаю. На этот раз – на самом деле. Больше я не стану тебя мучить. Я подожду. Или год, или, если мы вдруг узнаем мой настоящий возраст, и он окажется больше того, на который я выгляжу, тогда меньше. Ты согласен?

       Теперь придётся отказаться от плана использовать фальшивый возраст в фальшивых документах, когда они у меня появятся. А жаль, план был совсем неплох. Но я только что дала Эдварду слово, и, что важнее, дала его самой себе. Больше никаких попыток сжульничать.

      После моих слов, Эдвард расслабился и даже слегка улыбнулся. У меня словно камень с души упал.

       – Ты забыла про третий возможный вариант.

       – Какой? – я что, действительно упустила какую-то возможность? Не может быть! Я же столько планов строила, не могла ж я чего-то не заметить.

       – Если у тебя снова вырастут клыки. Я ведь обещал поцеловать их, помнишь?

        – Я думала, что ты это просто так сказал, не всерьёз, просто, чтобы меня утешить. Кому захочется целовать этот ужас.

       – Мне. И я говорю это абсолютно серьёзно. Даю тебе обещание.

       – А если они вылезут прямо сейчас? – я оскалилась и зарычала.

       Эдвард рассмеялся над моими потугами и потрепал меня по голове.

       – Маленький котёнок, и то рычит страшнее. Так что даже и не пытайся. Видимо, тебе для этого надо конкретно разозлиться, а просто так не получится.

       – Ну, нет, я рычу точно громче котёнка!

       – Вряд ли. Но громче мышонка – да, согласен.

       Теперь мы рассмеялись вместе.

       – Эдвард, а ты рычать умеешь?

       – Конечно, я же всё-таки хищник.

       – А покажи, пожалуйста!

       – Зачем тебе это?

       – Мне любопытно. Или ты тоже не можешь просто так, пока не разозлишься?

       Вместо ответа, Эдвард оскалился и издал громкий утробный рык, который, кстати, не так уж меня и впечатлил. Наверное, потому, что я его ждала и была готова услышать. Поэтому, покивав, я с преувеличенным вниманием разглядела его зубы и с наигранным разочарованием спросила:

       – А где клыки? Что, клыков нету? Нет, это не интересно!

       – Ты прекрасно знаешь, что их нет, – улыбнулся Эдвард.

       – И мне кажется, что я в прошлый раз рычала страшнее!

       – Конечно! Так страшно, что сама себя испугала до обморока.

       – Не было у меня никакого обморока! И тебе это прекрасно известно. Это я от неожиданности шлёпнулась, а не от испуга.

       – Что ж, я рад, что ничего особо страшного в тот раз не произошло, и ты сама это признала.