Спустя какое-то время, в комнату вошёл Карлайл. Внимательно посмотрев на меня, он поинтересовался, нравится ли мне книга? Я ответила, что да, и мы обменялись мнениями о сюжете. И тут Эсми, всё это время недоумённо следившая за нашей беседой, спросила:
– Карлайл, почему ты заговорил с Энжи по-французски?
– Потому, что она читает Дюма в подлиннике.
Я опустила глаза на страницу. Действительно, теперь, когда Карлайл об этом сказал, я видела это совершенно ясно. Но насколько же хорошо я знаю французский язык, если не только не заметила, что читаю на нём, но и машинально отвечала Карлайлу на этом же языке?
– Ты что, действительно этого даже не заметила? – это уже вступил в разговор Джаспер, так же наблюдавший за нами всё это время.
– Нет, пока Карлайл не сказал, вообще не обращала внимание.
– И когда брала книгу – тоже? – продолжал он допытываться.
– Тоже. Просто вошла, увидела знакомого автора и взяла ту книгу, где никто не умирает в конце, вот и всё. На язык даже внимания не обратила.
– Джаспер, прекрати! Энжи не подопытный кролик, чтобы над ней эксперименты проводить! – почему-то возмутилась Эсми. Я не совсем поняла, за что она рассердилась на Джаспера? Он же спокойно пожал плечами.
– Зато теперь мы выяснили, что и испанским языком она владеет так же свободно. По крайней мере, говорит на нём без акцента.
Опаньки! Я что, снова не заметила, что говорю на иностранном языке? Просто отреагировала на обращённый ко мне вопрос и ответила на том же языке, на котором он был задан? Впрочем, ничего особенного в этом нет. Возможно, я выучила эти языки в детстве, и они стали для меня равноценными родному. Да мало ли, кто знает несколько языков? Наоборот, было бы странно, если бы я, с моим-то невероятным, по утверждению Карлайла интеллектом, не выучила бы в совершенстве парочку.
– По крайней мере, по испанскому её подтягивать к школе точно не придётся, – усмехнулся Джаспер.
Кстати, о школе. Хотя моё видение о том, что я всё же пойду в школу вместе с младшими Калленами, никто не подверг сомнению, но мне объяснили, что видения Элис – а значит, и мои, раз уж я дублирую её дар, – субъективны, и могут меняться в зависимости от обстоятельств и принятых решений. И если на тот момент были все предпосылки к тому, что я задержусь в этой семье надолго, то всё в любой момент может измениться, стоит моим родственникам найтись и забрать меня домой. Я не стала никому объяснять, что вне зависимости от того, кто и куда попытается меня забрать, этот дом, а точнее Эдварда, я не покину никогда. Даже если они сами меня выгонят – буду жить в лесу, в шалаше, ловить себе оленей на ужин, пить воду из реки, но не оставлю Эдварда одного. Быть рядом с ним, беречь и защищать его от любых бед и опасностей – теперь моя судьба. И ничто на свете этого не изменит!
Но шло время, а меня так никто и не искал. Каллены регулярно прочёсывали интернет в поисках хоть каких-то моих следов. Но ни на одном поисковом сайте, ни в одном полицейском отчёте – а они могли и туда заглянуть, – не разыскивался никто, хоть отдалённо похожий на меня. Вывод напрашивался сам собой, точнее два вывода: либо меня никто не ищет вообще, либо ищет, но используя такие каналы поиска, которые никак не отражаются в сети. И неизвестно, что было хуже. Но, по крайней мере, если я появлюсь в Форксе, опознать меня никто не сможет. Не было ничего, по чему меня можно было бы опознавать – ни портретов по телевидению или в газетах, ни полицейских ориентировок, даже на молочных пакетах, на которых печатают фотографии пропавших детей, моей фотографии не было. Поэтому было решено дождаться конца месяца и, если до тех пор меня никто не попытается разыскать, придумать легенду моего появления в этой семье, выправить мне документы – для Калленов это было рутинной процедурой, – и отправить меня в школу вместе с остальными «детьми». А пока меня продолжали ото всех скрывать.
Правда, Элис заявила, что я, в конце концов, не арестант, и вполне можно осторожно «выводить меня в люди». Под этим подразумевалась пара поездок в Порт-Анжелес в кино и одна – в Сиэтл, смотреть фейерверки. Уж не знаю, чему был посвящён этот праздник с народными гуляниями и фейерверком, но мне понравилась и сама поездка, и красочное «небесное шоу», и вкусная еда, заказанная на вынос в ближайшем Макдональдсе, и вообще, вся атмосфера праздника, когда мы бродили по освещённому разноцветными фонарями парку, среди толпы весёлых, нарядных людей. Еду мы взяли на четверых, – Джаспер и Эдвард неизменно сопровождали нас во время этих вылазок «в люди», – так что наелась я вволю. И это не считая мороженого и сладкой ваты, съеденных мною в неимоверных количествах. Джаспер наслаждался поездкой не меньше меня. Он признался, что уже давно не был среди такого количества людей, поскольку ему до сих пор было слишком тяжело соблюдать «вегетарианскую диету». Но мой запах каким-то образом влиял на его жажду – собственно, на жажду всех вампиров, – сводя её на нет. Надо будет всё же провести эксперимент с моей кровью – вдруг даже в моё отсутствие она сможет притуплять жажду Джаспера, и ему не придётся больше так страдать. Не могу же я постоянно быть рядом с ним в школе – по возрасту мы, в любом случае, попадём в разные классы.
Но самое лучшее, что запомнилось мне в этой поездке – это, конечно, Эдвард. В какой-то момент, когда мы оказались среди довольно густой толпы народа, Джаспер обняв Элис за плечи, притянул её к себе, словно защищая. Вообще-то, в защите она уж точно не нуждалась, но об этом знали только мы четверо, а со стороны это смотрелось очень мило и логично: он – такой большой и сильный, защищает от толпы её – такую маленькую и хрупкую. Так вот, в этот момент Эдвард точно так же приобнял и притянул к себе меня. Уж не знаю, может, у него сработал инстинкт защитника, не поддающийся логике, – я ведь тоже было далеко не беззащитна, – а может, он сделал это, чтобы не выделяться из толпы: в этой толчее многие мужчины точно так же оберегали своих женщин. Я не знаю. Но он это сделал, и я наслаждалась каждым проведённым рядом с ним мгновением. К тому же, даже выбравшись из толпы, мы и дальше пошли так же – две обнявшиеся парочки. Элис обняла Джаспера за талию, и я тут же скопировала её жест. Кстати, выше мы всё равно не доставали.
В Порт-Анжелесе Элис таскала нас на романтические комедии. Я наслаждалась фильмом, попкорном, мороженым и близостью сидящего рядом Эдварда, Эдвард мужественно терпел происходящее на экране и моё непрерывное жевание, а сама Элис почти весь сеанс целовалась с Джаспером. Благо, сидели мы на заднем ряду и никому не мешали. Зачем ей нужно было для этого тащиться в кино, было выше моего понимания. Хотя, может, так им казалось романтичнее – ведь до этого вдвоём сходить в кино им не удавалось. Впрочем, она могла устраивать эти культпоходы действительно только ради меня. Ну, а интимная обстановка тёмного кинозала располагала к романтике, вот они и пользовались случаем. Жаль, что мне о таком оставалось только мечтать. Как говорится: «Близок Эдвард, да не поцелуешь».
Кстати, во время второго похода в кино мы проходили мимо какой-то лавочки, торгующей игрушками и всякими мелочами, и я в освещённой витрине заметила кое-что знакомое. Ну, конечно, моё второе видение! Попросив ребят минутку подождать, – я не хотела, чтобы кто-то видел мои покупки раньше времени, – я нырнула в магазинчик и уже через пару минут выскочила обратно. В кармане ветровки я надёжно спрятала ото всех заколку с розовым бантом и блестящую наклейку с феечкой. Очень кстати пригодились деньги, которые Элис выиграла, с моей помощью, у Эммета, а потом отдала мне в качестве карманных.
На следующий день я воспроизвела сцену из своего видения. Эммет проходил феечкой несколько часов, пока не решил переодеть футболку. Никто ему ничего не сказал, даже, к моему удивлению, Розали. Все хихикали втихаря, но над чем, ему не говорили. Ух, как же он за мной гонялся! Мы около часа носились по дому и вокруг него, и Эммет грозил мне всякими страшными карами, если догонит. Не догнал! Он, может, и быстрее, зато я – проворнее и сильнее. И эта сила помогала мне сигать с земли сразу же на балкон третьего этажа. А Эммет выше второго подпрыгнуть не мог. Да и куча всяких лестниц, переходов и террас давали мне большой простор для манёвра. И потом, гонки гонками, но повредить в процессе погони мебель Эсми ни один из нас не рискнул бы. Поэтому Эммету приходилось притормаживать, чтобы не нанести вещам, да и стенам, непоправимый ущерб, что давало мне заметное преимущество. Вся семья с интересом наблюдала за нашей беготнёй. Вот мы всех развлекли-то, прямо и цирк не нужен, с такими-то родственничками. А потом по телевизору начался бейсбольный матч, Эммет плюнул и сказал, что меня ловить бесполезно, но месть его будет страшна. Не сильно-то я испугалась. Что-то особо нехорошее, вроде зелёных волос, ему надо мной проделать не позволят, а хорошей шутке я буду только рада.
