Казнь ведьм в те тёмные времена была не такой уж редкостью. Но далеко не за каждой ведьмой Люцифер лично являлся из преисподней. Ну, вы понимаете, о чём я? За прошедшие двадцать лет острота события ничуть не уменьшилась, не стерлась из людской памяти. И когда та женщина, вцепившись матери в рукав, заорала: «Вот она, подружка Люцифера! Вновь явилась сюда за нашими душами!», то толпа, ни минуты не колеблясь, накинулась на неё. В тот момент, когда это произошло, я не был с мамой  рядом – загляделся на разложенные на прилавке кинжалы, а мама отошла чуть в сторону, разглядывая ткани или что-то в этом роде. Между нами и было то всего метров пять, не больше, но когда я обернулся на крик – людской муравейник практически поглотил её. Со своей новообретенной силой и скоростью я и так справился бы с толпой, причем достаточно быстро. Но в тот момент в чьей-то руке сверкнул нож, занесенный над мамой. Это спустило курок. Я обратился.

       Сначала я этого даже не понял. Просто прыгнул в толпу, расшвырял людей, может, кого и убил, не знаю, в тот момент я не особо об этом волновался. Руку, занёсшую нож над моей матерью, я точно оторвал. Подхватив маму на руки, я рванул прочь оттуда, даже не замечая, что не бегу, а лечу. Повозку с лошадью и всеми вещами мы, конечно, бросили там, но ничего особо ценного в ней не осталось, да и не до неё было. И только оказавшись уже за городской стеной, я осознал, наконец, что происходит. Сказать, что я был поражен – значит ничего не сказать.

       – Ха! – воскликнула я. – А что же тогда говорить о моей реакции? Ты хотя бы отца, как пример, перед глазами имел. А я...

       – Знаешь, мне в тот момент тоже было весьма не по себе.  Зато домой мы добрались за пару часов, хотя до города ехали несколько суток.

       – А как скоро ты сообразил, что можешь оборачиваться по своему желанию?

       – Довольно скоро. Практически всю дорогу мама рыдала у меня на руках, и я думал, что это реакция на то, что она только что пережила. А оказалось, что это были слезы радости. Теперь я окончательно стал сыном своего отца. Она была счастлива видеть это, словно любимый муж прислал ей весточку. В общем, как-то так она это мне объяснила.

       – То есть, я верно поняла, монстром ты себя не считал?

       – Верно. Мама бы мне этого не позволила, она явно показала, что считает меня в моём новом обличии  чем-то прекрасным и совершенным. Так что с самооценкой проблем у меня в тот момент не возникло.

       – Повезло тебе, – вздохнула я, вспоминая нелёгкие дни в лесу. – А меня это ещё долго «блокировало».

       – Сначала-то я думал, что стал таким навсегда. Вроде как новая стадия, как моё предыдущее перерождение. Даже не предполагал, что теперь я…

       – Оборотень? – подсказала я.

      – Пожалуй, подходящее слово. Да, я не думал, что смогу иметь сразу два обличья. Но когда мы прилетели домой, я не смог со своими крыльями войти в дом, просто в дверь не поместился. И я  подумал: «Хорошо бы снова стать прежним!» – и стал.

       – Мне понадобилось четыре дня, чтобы это осознать. Зато я сразу могла складывать крылья как плащ.

       – Потому, что ты умела это делать раньше. Твоё тело помнило. Но ты этому училась, так же, как ходить, плавать, летать. Ничего не даётся просто так. А мне пришлось осваивать всё это самому, с азов. К счастью, пример отца был перед глазами, я вспоминал всё, что он умел, тренировался сам, а потом обучил всех своих детей и внуков. И тебя в том числе.

       – И всё равно, я не могу понять! Я была уверена, что катализатором для моего обращения послужили красноглазые вампиры. Я увидела их глаза – и обратилась. А ты говоришь, что обошёлся без этого. Вся моя теория развалилась! Что же тогда заставило меня обратиться? Почему на меня так подействовали их глаза, если они не являлись катализатором? Я не понимаю! Я запуталась!

       – Ха! Ну, ты и тупишь, Кнопка! Даже я понял, в чём тут дело! – Эммету доставляло огромное удовольствие то, что он наконец-то хоть в чём-то меня опередил.

       – Малышка, ты действительно не поняла, что послужило для тебя толчком к обращению? Ведь после рассказа Дэна всё становится ясным, как день. – Эдвард поцеловал меня в висок, а потом заглянул в глаза. – Неужели и вправду не догадалась?

       Я помотала головой.

       – Я настолько свыклась со своей теорией про красноглазых вампиров. Ведь в ней всё так правильно и логично. И теперь мне немного трудно переключиться на что-то другое.

        – Энжи, у Вольтури тоже красные глаза. Почему ты не растерзала их сразу же, как увидела? – спросил Карлайл.

       – Но я же обещала вам попытаться всё решить мирным путем. Да и для всех вас так было безопаснее. Худой мир лучше хорошей ссоры.

       Эдвард негромко перевел для остальных мою последнюю фразу, и я поняла, что снова сбилась на другой язык. В последние дни это происходит со мной всё чаще.

       – И сложно тебе было сдержать это обещание? – поинтересовался Джейми.

       – Да не особо. – Я постаралась вспомнить поточнее свои вчерашние чувства. – Я знала, что сильнее, и в любой момент могу их остановить, поэтому была спокойна. Нет, немного я всё же волновалась, но если бы Вольтури набросились на нас, я бы их покрошила не раздумывая. Никакие обещания меня не остановили бы...

       Я замолчала и призадумалась. Остальные тоже молчали, давая мне самой сделать вывод.

    – Если бы они набросились... – медленно, с расстановкой, повторила я. – Новорожденные набросились... И я испугалась...

       Я обвела глазами Калленов.

        – Я испугалась за вас. – Потом перевела взгляд на Эдварда. – Я испугалась за тебя. Они могли тебя убить...

       – Ты быстро соображаешь Энжи, – одобрительно произнёс Джаспер. – Но ты всегда была очень сообразительной.

       Я повернулась к Дэну и четко и уверенно сделала вывод.

       –  Моим близким грозила опасность. Смертельная опасность. Я не могла позволить им погибнуть. И моя вторая сущность пришла мне на выручку!

       – Всё верно, детка, всё верно. Именно страх за близких и выпускает нашего «внутреннего зверя» на свободу. В этом случае мы оборачиваемся самопроизвольно, не зависимо от сознательного решения. Это просто инстинкт.

       – Так, хорошо, ладно! Но тогда почему, когда я рвала на части новорожденных, у меня в голове постоянно крутились слова, скорее даже приказ: «Убей вампира, защити семью». Собственно, это-то и послужило толчком для моей последующей теории. Понимаете, это не были мои мысли, это был... словно голос крови, что ли. Приказ, которому я не могла не подчиниться, да и не хотела. Почему именно «убей вампира»?

       Я никак не рассчитывала услышать смех в ответ на свой вопрос. Причем смеялись все – и Каллены, и Кэмероны. Не смеялся только Эдвард, хотя и он смотрел на меня с улыбкой. Я надулась.

       – Ах, Дани-Дани! А кого ещё должен был приказывать убить твой внутренний голос, если на вас напали именно вампиры? – отсмеявшись, покачал головой Джейми.

       – Думаю, что если бы на вас напали кролики-мутанты, у тебя в голове звучал бы призыв: «Убей кролика», – подхватил Дэн.

       – А если бы радиоактивные тараканы, то: «Убей таракана», – не удержался Эммет. – А если бы это были танцующие грибы – то: «Убей грибочек».

       Я взглянула на него исподлобья.

       – Что-то мой внутренний голос начинает всё чаще мне нашёптывать: «Убей Эммета». Может, стоит, наконец, прислушаться? Кстати, с тебя ещё пятнадцать кругов вокруг дома причитается. Когда долг отдавать собираешься?

       – Как пятнадцать? Вчера ещё было десять.

       – Инфляция! – пожала я плечами.

       – Думаю, что выбивание долгов можно пока отложить. Дани, твоя мама очень ждёт встречи с тобой. Надеюсь, ты не откажешься съездить, повидаться с ней? Тем более, что ты уже поела.

       – Да, конечно. Я готова.

     Хотя я и не помнила свою прежнюю семью, но могла себе представить, что испытывает мать, считавшая своего ребёнка погибшим, а узнав, что он жив, не имеющая возможности его увидеть.