Рави видел его, своего рода, лидером, что шокировало Тристана настолько, насколько он и не мог предполагать.

— Это... круто, — сказал он, не найдя более подходящего слова.

— Кресло свободно, — худощавый парень, который, судя по всему, был за главного, с хипстерской бородой, одетый в майку без рукавов, не скрывающую впечатляющих татуировок, махнул рукой, указывая на пустое кресло рядом со своим оборудованием. — Для посетителей конференции у нас действует специальное предложение.

—Мм, хм, — Тристан издал неопределённый звук, продолжая пялиться на рисунки Рави. "Я хочу быть этим парнем. Быть смелым и решительным".

Татуировщик улыбнулся во все тридцать два зуба, когда понял, что Тристан на крючке.

— Где бы вы хотели это набить?

"Нигде". Язык Тристана отказывался пошевелиться, чтобы озвучить очевидное. Напротив, в глубине души, ему хотелось бы быть тем парнем, который, придя на конференцию с другом — другом! — легко решился бы на тату.

— На спине? — почти пропищал он.

— Не, — тощий хипстер потряс головой. — Первая татуировка, так?

— Да, — Тристан почти физически ощутил горящую на лбу надпись о том, что он не обладал даже теоретическими знаниями о татуировках, не то, чтобы иметь их. Его пульс участился. Он хотел её сделать. Ради себя. Ради Дерека. Ради всех тех раз, когда так и не решился рискнуть.

— Ну, как мне кажется, вам захочется постоянно ею любоваться. И не думаю, что вы горите желанием каждый раз выкручивать себе перед зеркалом шею, чтобы её увидеть. Если планируете набить то, что нарисовал ваш друг, то, думаю, бицепс - это идеальный вариант. Менее болезненно для вас, хороший "холст" для меня и вам не придётся постоянно снимать футболку, чтобы показать её друзьям.

— Думаю, вы правы, — быстро произнёс Тристан. Он ни за что не расстанется с футболкой "Космического Жителя", не раньше, чем они с Рави запрутся в их номере.

— Ты всё-таки собираешься набить её? — спросил Рави удивлённо.

"Он ожидает, что я струшу. И, разумеется, не будет против такого исхода, но я — нет. Хочу хоть раз в жизни побыть другим парнем, тем, кто смело ведёт войска в зияющее ничто".

— Ага.

* * *

В воскресенье утром Рави проснулся раньше Тристана. Вместо шедшего, большую часть недели, дождя, светило солнце, его лучи пробивались сквозь занавески, отражаясь в светлых волосах Тристана, делая мужчину похожим на ангела, даже больше, чем обычно. Спящим он выглядел гораздо моложе своих двадцати четырёх, и от этого зрелища Рави с головой накрыло желание его защитить. Дерьмо. Он не хотел сидеть здесь, запоминая очертания спящего любовника, не хотел, как какой-нибудь поэт, восхищаться тем, как поджимаются его розовые губы, когда тот вздыхал во сне и не хотел бороться с желанием вернуться обратно под одеяло, чтобы пообжиматься с Тристаном.

Пообжиматься.

Чёрт. Он, и, правда, размяк. Рави был отличным другом, был хорош в постели, о чём не стеснялся лишний раз упомянуть, но точно не был любителем обнимашек и воскресных валяний на кровати со своим парнем. Но Тристан заставил его желать хоть ненадолго задержаться под одеялом, мечтать о том, чтобы им не пришлось через пару часов улетать. И да, хотеть обниматься тоже.

Демонтажем и доставкой стенда обратно в Санта-Монику, займутся Катя и Марк. Они назвали поездку "веселье".

Веселье. Слова было чертовски недостаточно, чтобы описать прошедшую неделю жизни Рави.

"Ох. Как же, чёрт подери, я смогу отпустить тебя?" Рави посмотрел на Тристана, стараясь избежать кома в горле, попытавшегося возникнуть, когда понял, что это их последнее утро вместе.

Одна рука Тристана была закинута за голову, свежая татуировка, вокруг которой кожа была всё ещё слегка розоватой, поблескивала в солнечном свете. На протяжении всего процесса нанесения татуировки, он вёл себя чертовски храбро и лишь слегка морщился, в то время как Феликс, татуировщик, делал своё дело. Рави всё это время мысленно порывался взять его за руку и сказать, как замечательно Трис справляется. Но, конечно же, не мог себе этого позволить. Он не его бойфренд. Даже не рядом.

После этого в Тристане проснулась уверенность в себе, и это заметили все собравшиеся у стенда сотрудники "Космического Жителя", желавшие рассмотреть тату. Он стал более общительным, согласился пойти с Эдрианом и Ноа на ужин в какое-то местечко в Капитолии. Прогулка, предложенная Эдрианом, и нахождение рядом с самой счастливой парочкой на планете в самом дружелюбном к геям районе, где даже Ноа всю дорогу без опаски прижимался к Эдриану, стало для Рави особым видом пыток. И да, Тристан не единожды получил одобрительный взгляд от прохожих, включая официанта на ужине.

Но, конечно же, Рави не мог сказать: "Мой. Отвали". И что гораздо хуже, у него было стойкое ощущение того, что Эдриан догадался о том, что между ним и Тристаном что-то есть. Он должен позволить этому... чем бы это ни было, остаться в Сиэтле, как они и планировали. Потому что, в противном случае, следующее, что их ждёт — это слухи, а затем: " Может Рави и Тристану не следует заниматься этим проектом вместе", а далее он, в небольшом закутке, где-нибудь в Сибири, создаёт корпоративные открытки, в то время как кто-то другой занимается разработкой концептуального дизайна.

Приняв для себя решение, Рави соскользнул с кровати и как можно тише стал собирать свои вещи. Если он успеет уйти прежде, чем Тристан проснётся, то сможет избежать неловкой сцены.

В любом случае, когда он уже был близок к процессу написания записки: "ушел раздобыть кофе и еды, увидимся в аэропорту", Тристан сел и потянулся.

— Ты одет? — Тристан нахмурился и потёр лицо.

— Да. Ты выглядел таким уставшим, что я не решился тебя будить, — произнёс неубедительно Рави, наблюдая за возникшим в глазах Тристана разочарованием. В течение последних нескольких дней у них был своеобразный ритуал: перед тем как пойти за кофе, они доводили друг друга до разрядки. И это было лучше, чем любое "Американо" на свете, лучше, чем лишний час сна. Но этому настал конец.

— О. Понятно. Прошлой ночью было... здорово, — щёки Тристана слегка покраснели. Они вернулись с совместного ужина с Эдрианом и Ноа, и начали целоваться ещё до того, как на двери их номера щёлкнул замок. В конце концов, они рухнули на одну из кроватей, чтобы устроить эпический сеанс ласк, закончившийся тем, что Рави, буквально сплетаясь телом с Тристаном, довёл того до оргазма, мастурбируя в это время сам на открывшийся ему вид спины и задницы любовника.

Рави отрубил бы себе мизинец, лишь бы повторять это каждую ночь, но вместо этого просто кивнул, стараясь держаться отстранёно.

— Да, было. Но сейчас, я страсть как хочу выпить кофе и чего-нибудь поесть. Ничего, если мы встретимся в аэропорту?

Тристан резко кивнул, прежде чем его язык метнулся к нижней губе, чтобы её облизать. Ох, на что способен этот язык...

— Что ж... это всё, да? — спросил Тристан, когда Рави подхватил свои сумки.

— Да, — голос Рави звучал более прерывисто. — Но это ведь к лучшему, да? Тебе нужно держать всё в тайне, и мы оба хотим избежать слухов.

— Да, — Тристан опять кивнул, на этот раз уставившись на одеяло у себя на коленях. — Но... мы же... друзья, так ведь?

Его голос прозвучал так подавленно и потерянно, что прежде чем Рави осознал, что делает, пересёк комнату и впился губами в рот Тристана, стирая каждую частичку боли и одиночества, прогоняя прочь холод, оставляя лишь тепло, курсирующее между ними. У него была куча друзей и не один из них не вызывал в нём таких эмоций, какие вызывал Тристан, но дружба, насколько бы ни было это слово непригодно для описания их отношений - это всё, что он мог предложить.

В конце концов, ему пришлось оторваться от него.