По большим настенным часам, висевшим в простенке, Борщенко видел, что до начала восстания осталось менее двух часов. Но сколько же времени придется еще сидеть здесь, в ожидании неизвестности?..

Наконец Борщенко и Хефтлигера впустили к полковнику.

Оба вошли в кабинет с автоматами на груди и, прошагав в ногу, остановились перед столом, вытянув руки по швам.

Реттгер сидел неспокойно; толстым карандашом необыкновенной длины он нервно постукивал по золотому рыцарю. Рынин сидел в кресле; Хенке, как обычно, почтительно стоял. У двери дежурил мрачный Кребс с автоматом на груди.

Реттгер резко говорил;

- Вы, доктор .Рынин, так и не объяснили мне, почему после дополнительных работ по вашим указаниям перестал действовать подъемник. Что случилось с выходным щитом? Почему его так заело, что сегодня невозможно было поднять, чтобы вывести из грота подлодку?.. Вы вместо объяснения напустили туман! Я не такой дурак, как вам кажется, доктор Рынин!

- Я, полковник, сделал то, что надо было сделать.

Реттгер злобно щелкнул карандашом по золотому забралу рыцаря, отчего оно закрылось, и, медленно отчеканивая слова, добавил:

- Еще вопрос, кому надо то, что вы сделали! Но если вы не освободите подлодку, мы, Рынин, не просто расстреляем вас, - нет! Вы по-настоящему узнаете, что такое гестапо, да! Узнаете и пожалеете, что родились!..

Рынин посмотрел на часы, стоявшие на сейфе, и холодно сказал:

- Вы, полковник, оказывается, всего лишь мелкий гестаповец застенка.

- Молчите, Рынин! - стукнул Реттгер кулаком по столу. - Не доводите меня до крайности!.. Обеспечьте немедленное освобождение подлодки!.. Иначе я применю к вам крайние меры!

- Я вам однажды уже объяснил,- невозмутимо продолжал Рынин, - с угрозами ко мне нет подхода…

Красное лицо. Реттгера повернулось к Борщенко.

- Ты сможешь на него воздействовать?.. Переведи, Хефтлигер!

- Разрешите мне, господин полковник, переговорить с Рыниным наедине, - сказал Борщенко. - После разговора со мной он станет перед вами шелковым!

Все еще не остывший от ярости полковник подозрительно посмотрел на Борщенко и неуверенно повернулся к Хенке. Тот пожал плечами.

- Вы ничего не потеряете, господин штандартенфюрер. Бугров очень решительный субъект. В этом я сегодня убедился.

- Ладно, Бугров. Сейчас ты поговоришь с Рыниным здесь. И помни, - за обман мы не пощадим и тебя!..

Резко зазвонил телефон. Реттгер снял трубку и стал слушать.

- Что-что?.. Как это случилось?.. Так… После окончания работы расстрелять каждого десятого русского!.. Проследите за этим лично и об исполнении доложите мне!..

Реттгер бросил трубку на рычаг, злобно посмотрел на Рынина, затем на Борщенко и нажал звонок. Немедленно вошел дежурный эсэсовец. Реттгер приказал:

- До моего возвращения надеть на Рынина наручники! Держать здесь, в карцере. А ты, Кребс, будь около!

В кабинет торопливо вошел майор Клюгхейтер. Он быстро приблизился к Реттгеру и что-то ему шепнул.

- Уже знаю! - раздраженно ответил Реттгер. - Еду сейчас в госпиталь. Вернусь через час.

И Реттгер вышел, сопровождаемый Хенке. Проклиная русских и Рейнера, он поехал в госпиталь. Не беспокойство за жизнь капитана понудило Реттгера лично посетить пострадавшего. Его беспокоил приказ о предстоящем выходе лодки в море. Если бы капитан Рейнер в другое время отправился в более далекое «плавание» - в самый ад! - Реттгер не моргнул бы и глазом. Но сейчас, когда каждый час надо быть готовым к отплытию, было о чем задуматься! А тут еще заклинился Щит в гроте…

Клюгхейтер, задержавшись в кабинете Реттгера, повернулся к Борщенко.

- Бугров, следуй за мной! - приказал он по-русски.

Борщенко глянул на Рынина и медленно пошел позади майора.

У крыльца стояла машина. Мотор ее работал. Указав Борщенко на заднее сиденье, где никого не было, Клюгхейтер сел рядом с шофером, и машина тронулась.

Расстояние до тодтовской канцелярии майора было небольшое, и через несколько минут Борщенко уже входил в знакомый кабинет.

Клюгхейтер сел за стол и, поглядывая на молчавшего Борщенко, задумался. Ему было о чем подумать.

Полчаса назад в кабинет майора ввалился растерзанный и перепуганный Шакун. Прерывисто дыша, он еще с порога начал выкрикивать:

- Господин майор!.. Надо принять срочные меры. Бугров не Бугров!., Он меня сейчас чуть не убил!..

Майор, не выносивший Шакуна, на этот раз отнесся к его выкрикам со всей серьезностью.

- Рассказывай все по порядку! - приказал он.

Шакун слизнул кровь, сочившуюся из пальца, порезанного стеклом, и, все еще тяжело дыша, продолжал: .

- Понимаете, господин майор, - мне водяной помог! С рогатиной, большой!

У обычно сдержанного майора глаза округлились. Шакун пояснил:

- Он был у него на груди. Бородатый, в короне. И - вдруг его нету! Понимаете? Рогатина тройная, страшная! И он меня хотел убить!

- Погоди, Шакун. Я ничего не понимаю. Что, тебя Бугров пытался заколоть, что ли, рогатиной?

- Да нет, господин майор! Этот водяной был с давних лет. Когда он был еще моряком. Бородатый, с трехзубой рогатиной. А теперь его у него не оказалось. А он исчезнуть не мог. Понимаете?

- Я ничего не понимаю! - начал терять терпение майор. - Отвечай лучше на мои вопросы; может быть, я и сумею разобраться в твоей ереси…

После ряда вопросов и путаных ответов майор Клюгхейтер постепенно уяснил события и задумался. Что Борщенко не Бугров, он знал уже давно. До сих пор майору не хотелось подводить под расстрел понравившегося ему умного, прямого и честного советского моряка, не по своему желанию принявшего на себя личину перебежчика. Майор понимал и всю сложность положения мнимого Бугрова и даже подумывал взять его в услужение к себе. Но как же быть теперь? Теперь, как видно, придется принять меры к задержанию Борщенко… А к чему это приведет?.. Еще к одной кровавой расправе над невинным.

- И потом, я должен сделать вам еще одно важное сообщение! - спохватился Шакун. - Русские замышляли напасть на арсенал, но потом передумали. Теперь они хотят захватить радиостанцию и вызвать сюда советские корабли и самолеты.

Майор молча посмотрел на Шакуна, продолжая думать о Борщенко.

- Ты кому-нибудь рассказывал о сегодняшней истории с Бугровым? - спросил он.

Нет, господин майор. Господина оберштурмфюрера на месте не оказалось. И я поспешил к вам - по ранжиру…

Майор снова задумался.

- Я. господин майор, уже давно заметил, что он не тот!-изливался Шакун. - Не так он себя держал! Не пьянствовал… И не убил за все время ни одного человека… Бугров был не. такой…

- Так ты давно заметил, что он не тот, не Бугров?- заинтересовался майор.

- Да, почитай, с первого дня!.. И после тоже…

- Что-то не пойму тебя, Шакун! - кривя душой, нарочито строго сказал майор. - Похоже, что ты все время был с ним заодно!

- Да что вы, господин майор! - испугался Шакун.- Я совсем другой!..

- Так получается, Шакун! - неумолимо продолжал майор. - Ты его выдал за Бугрова!.. Ты рекомендовал его в охранники! Большое хвалебное послание о нем сочинил. Я ведь читал. И господин штандартенфюрер читал.

- Что вы, что вы, господин майор! - в отчаянии воскликнул Шакун. - Да если бы я что-нибудь почуял в нем, - я бы в ту же минуту доложил. Я бы…

- Что ты меня путаешь! - сердито оборвал майор.- Ты передо мной не выкручивайся! Ты же сейчас признался, как с первого дня заметил, что он не тот, что он не Бугров! И молчал об этом, пока не подрался с ним сегодня! Заврался ты, Шакун…

Шакун сразу вспотел, не зная, как выбраться из тупика, в который сам себя загнал.

- Придется мне тебя арестовать! - еще строже сказал Клюгхейтер. - Ты обманул самого господина штандартенфюрера! И когда он узнает все это дело, он наверняка прикажет немедленно растрелять вас обоих… вместе.

Шакун побелел. Ноги его задрожали, и он зашатался.

- Господин майор, спасите! - взмолился он.