II «Когда в провинции болеют тополя…» Когда в провинции болеют тополя, И свет погас, и форточку открыли, Я буду жить, где провода в полях И ласточек надломленные крылья, Я буду жить в провинции, где март, Где в колее надломленные льдинки Слегка звенят, но, если и звенят, Им вторит только облачко над рынком, Где воробьи и сторожихи спят, И старые стихи мои мольбою В том самом старом домике звучат, Где голуби приклеены к обоям, Я буду жить, пока растает снег, Пока стихи не дочитают тихо, Пока живут и плачутся во сне Усталые, большие сторожихи, Пока обледенели провода, Пока друзья живут, и нет любимой, Пока не тает в мартовских садах Тот неизменный, потаённый иней, Покуда жилки тлеют на висках, Покуда небо не сравнить с землёю, Покуда грусть в протянутых руках Не подарить – я ничего не стою, Я буду жить, пока живёт земля, Где свет погас, и форточку открыли, Когда в провинции болеют тополя И ласточек надломленные крылья. 1964 «Оттого-то и дружба ясна…» Оттого-то и дружба ясна, Что молчание – встречи короче, — Не напрасно взрастила весна Петербургские белые ночи. Сколько песен ни пел я во тьме, Никого не винил поневоле, — Я скажу предстоящей зиме: «Поищи-ка прощения в поле, Не тревожь ты меня, не брани, Не забрасывай снегом кромешным, А наследную чашу верни, Напои расставанием грешным». Никогда я душой не кривил — А когда распознал бы кривинку, Сколько раз бы всерьёз норовил Извести себя, всем не в новинку. Да и женщинам страсти черта Никогда не дается украдкой — В уголке огорчённого рта Залегает пригревшейся складкой. Нет ни дня, ни минуты, ни сна, Чтобы зову остыть круговому, — Оттого благодарен сполна Я вниманию их роковому. Ни за что мне теперь не помочь — Но светлее, чем ночи бездонность, Пропадает, не сгинувши прочь, Несусветная наша бездомность. И склонившись к кому-то на грудь, Покидая поспешно столицу, Я пойму вашу тайную суть, Петербургские светлые лица. 1972 Октябрьская элегия I Немало мне выпало ныне Дождя, и огня, и недуга, Смиренье – не чуждо гордыне, Горенье – прости мне, подруга. Дражайшее помощи просит, Навесом шурша тополиным, Прошедшее время уносит Кружением неопалимым. Внемли невесомому в мире, Недолгому солнцу засмейся. Безропотной радуйся шири, Сощурься и просто согрейся. Из нового ринемся круга, Поверим забытым поэтам, Прельстимся преддверием юга, Хоть дело, конечно, не в этом. Как будто и вправду крылаты Посланцы невидимой сметы, Где отсветы наспех примяты, Отринуты напрочь приметы. Как будто, подвластны причудам, Невинным гордятся примером Стремленья магнитного к рудам, Служенья наивным химерам. Где замкнутым шагом открытья Уже не желают собраться, Но жалуют даже событья — А молодость жаждет остаться. II Скажи мне теперь, музыкантша, Не трогая клавиш перстами, — Ну что тебе чуть бы пораньше Со мной поменяться местами? Ну что тебе чуть поохрипнуть, Мелодию петь отказаться, Мелькнувшее лето окликнуть, Без голоса вдруг оказаться? Ну что тебе, тихий, как тополь, Король скрипачей и прощений, Разбрасывать редкую опаль По нотам немых обольщений? Ну что пощадить тебе стоит Творимое Господом чудо, Когда сотворённое стонет И воды влечёт ниоткуда? Ну что за колонны белеют — Неведома, что ли, тоска им? И мы, заполняя аллеи, Ресницы свои опускаем. А кто поклоняется ивам, Смежает бесшумные веки? — Да это, внимая счастливым, На редкость понятливы реки. И племя младое нежданно К наклонным сбегает ступеням — И листья слетаются рано, Пространным разбужены пеньем. И хор нарастает и тонет В безропотной глуби тумана, И голубем розовым стонет, И поздно залечивать раны. И так, возникая, улыбка Защитную ищет заминку, Как ты отворяла калитку — А это уже не в новинку. III Бывали и мы помоложе, И мы запевали упрямо — И щурили очи в прихожей Для нас флорентийские дамы. И мы нисходили на убыль, Подобно героям Боккаччо, — Так что же кусаю я губы И попросту, кажется, плачу? А ну-ка, скажи мне, Алеко, — Неужто зима недалёко — И в дебрях повального снега Венчальный послышится клёкот? И что же горит под ногами, И разве беды не почуют, Когда колдовскими кругами Цыганское племя кочует? О нет, не за нами погоня, Нахлынет безлиственно слава — Покуда она не догонит, Земля под ладонью шершава. Коль надобно, счёты откинем, Доверимся этой товарке — Покуда ведь только такими Опавшие вспомнятся парки. Томленьем надышимся ломким, Уйдём к совершенствам астральным, Октябрь не в обиду потомкам Сезоном закрыв театральным, Где свёрнуты без опасений Над замками мавров и троллей Затёртые краской осенней Афиши последних гастролей. 1972 |
