— Ты чего такой весёлый? — спросил его Юра.

— А чего печалиться? — улыбнулся Антон.

— Ну ты чумовой! У тебя родителей к директору вызвали, а тебе до лампочки.

Антон хитро усмехнулся.

— А что родители? Думаешь, они в нашем возрасте паиньками были? Вот прикинь, если бы ты оказался в том времени, когда твой отец учился в шестом классе. Может, он тоже двойки по математике получал. И клад искал в школьном дворе.

— Это вряд ли, — помотал головой Юра. — Он считает поиски клада дуростью. Я ему как-то заикнулся, так он мне такой разнос устроил.

У Антона едва не слетело с языка, что когда Юра вырастет, станет таким же занудой и тоже перестанет верить в чудеса и клады, но он вовремя сдержался и благоразумно перевёл разговор на другую тему.

— Слушай, на углу, напротив школы был Макдоналдс, то есть будет, — Антон окончательно запутавшись, по-простому спросил: — В смысле, где сейчас Макдоналдс?

— А что это такое? — не понял Юра.

— Вы что, не знаете, что такое Макдоналдс? — опешил Антон. — Это кафе, где можно гамбургером перекусить.

— Чем-чем?

— Бутербродом.

— Ну ты даёшь! Какой же дурак пойдёт в кафе бутерброды есть. Это только в привокзальном буфете, — засмеялся Димка.

— А в кафе чего едят? — поинтересовался Антон.

— Что-нибудь вкусненькое. Мороженое, пирожные, — ответил Юра.

Дверь открылась, и в класс заглянула незнакомая девчонка.

— Извините, — обратилась она к учителю труда. — Антона Ермака вызывают к директору.

— Зачем? — удивился Антон.

Девчонка молча пожала плечами. Патриции не посвящали своих гонцов в содержание посланий.

Антон лихорадочно соображал, что же могло произойти. Вопрос со жвачкой был закрыт. Родителей вызвали, чего же ещё?

Может, их с Настей раскусили? Что если явился тот самый новичок, чьё место он сегодня занял? И как тогда себя вести? Рассказать правду про путешествие во времени? Опасно. Он не был уверен, что им с Настей позволят возвратиться подобру-поздорову. В горле у Антона пересохло. Он оглянулся на новых друзей. Юра ободряюще кивнул ему, а Димка жестом показал: держись, мы с тобой.

Антон натужно улыбнулся в ответ и вышел из класса.

В приемной кабинета директора тоже произошли изменения. На стене всё так же висело расписание уроков, а на подоконнике красовались разнокалиберные горшки с цветами. Но столика с ксероксом не было. А вместо компьютера на секретарском столе стояла пишущая машинка. Пожилая секретарша, как пианистка, что-то бравурно отстукивала на клавишах. Доходя до конца строки, каретка с шумным жужжанием возвращалась в исходное положение. Глядя на этот антиквариат, Антон диву давался, отчего аппарат, предназначенный для тупого набивания букв на листе бумаги, должен быть таким громоздким.

Некоторое время Антон стоял молча, изображая из себя предмет мебели, а потом улучил момент и несмело произнёс:

— Меня вызывали.

— Подожди здесь, — бросила секретарша и снова принялась за работу.

Антон покорно примостился на краешке стула. Долго ждать ему не пришлось. Дверь открылась, и вошла Алевтина Викторовна в сопровождений Лариски и щекастой, имени которой Антон не помнил. Увидев Антона, учительница холодно произнесла:

— Ты уже здесь?

Антон поднялся. Он давно заметил, что порой люди задают глупейшие вопросы. Понятное дело, на стуле восседал не призрак, но он решил оставить свои рассуждения при себе. Во всяком случае, сейчас было не время для дискуссии. Судя по тону классной руководительницы, ничего хорошего его не ожидало. Присутствие девчонок озадачивало, но в то же время внушало спокойствие. Судя по всему, их с Настей не рассекретили.

— Валентин Степанович у себя? — для проформы спросила Алевтина Викторовна.

— Он вас ждёт, — кивнула секретарша.

Прежде чем зайти в кабинет, Алевтина Викторовна постучала.

Антон с немым вопросом посмотрел на девчонок, надеясь, что те внесут ясность в обстановку, но одноклассницы старательно отводили глаза. Они гуськом просеменили за учительницей в кабинет директора. Заинтригованный Антон последовал за ними.

Валентин Степанович сидел за массивным столом. Он поднял глаза на вошедших, остановил взгляд на Антоне и укоризненно произнёс:

— Так-так. Опять правила нарушаем? Не успел прийти в школу и уже успел везде отличиться. Что же будет дальше?

Понимая, что от него ждут ответа, Антон неопределённо пожал плечами.

— Я просто пошутил. Честно. Я не знал, что так получится.

— А ты оказывается заядлый шутник. Сначала пошутил насчёт жвачки, так что полшколы с урока сбежало. Тебе бы призадуматься о своём поведении, а ты продолжаешь шутить.

— Я больше не шутил, — помотал головой Антон, не понимая, куда клонит директор.

Он искоса бросил взгляд на девчонок в надежде, что получит подсказку от них, но резкий окрик главы школы заставил его вытянуться по стойке смирно.

— Ты по сторонам не озирайся! Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

— Я не понимаю, что я такого сделал? — растерялся Антон.

— Ты ещё дерзишь?! — взорвался директор. — Не понимает он, овечка невинная. Я тебе мозги прочищу, шут гороховый.

Валентин Степанович извлёк из ящика розовый пенал с Барби и потряс им в воздухе.

— Это твоё?

— Нет, — честно ответил Антон.

Это была сущая правда. Изначально пенал принадлежал Насте, а потом перешёл в собственность щекастой.

— А чьё? — спросил директор, буравя Антона взглядом.

Антон неопределённо пожал плечами, не желая подставлять Настю.

— Не хочешь говорить? Что ж. Дадим слово твоим товарищам.

Валентин Степанович обернулся к Лариске, и та охотно доложила:

— Он этот пенал продал Тане Филиппенко.

— Значит, потакаем спекуляции? — грозно спросил директор у щекастой.

Та втянула голову в плечи, отчего и без того короткая шея совсем исчезла.

— Громова тоже хотела купить, но у неё денег не хватило, — угрюмо произнесла она, кивнув на Лариску.

— Не правда. Я только для интереса спрашивала, — возразила Лариска.

— Нет, правда. Тебе не досталось, потому и наябедничала, — заметила Таня Филиппенко, не желая взваливать всю вину на себя.

— Давайте оставим выяснение отношений на потом, — властно оборвал их спор директор и снова обратился к Антону: — Я только хочу узнать, как у тебя хватило наглости в первый же день устроить в школе базар?

— Я же ничего плохого не сделал, — защищался Антон, не понимая, почему из-за какого-то пенала нужно поднимать бучу. Спрос родил предложение. Девчонки хотели купить, он — продать. И все довольны, кроме Лариски, которой пенал не достался.

К его удивлению, взрослые придерживались иного мнения. Алевтина Викторовна гневно воскликнула:

— Как тебе не стыдно! Тебе не приходило в голову, что брать деньги со своих товарищей нехорошо.

— Но я же не просто так взял? Это честный бизнес. Я ей — пенал, она мне — деньги, — сказал Антон, не понимая, в чём его обвиняют.

— У него отец спекуляцией занимается, — доложила Лариска.

— Ничего не спекуляцией, а поставками импортной одежды, — возразил Антон.

— Он работает в торгпредстве? — поинтересовался Валентин Степанович.

— Нет.

— А где же? Насколько я знаю, другие учреждения поставками из-за рубежа не занимаются?

— Он не в учреждении. Он сам по себе.

— Фарцовщик, — ехидно буркнула Лариска.

— Помолчи, когда к тебе не обращаются, — одёрнула её Алевтина Викторовна, а Валентин Степанович внушительно произнёс:

— Значит, яблочко от яблоньки. И ты решил пойти по стопам отца. Да, Алевтина Викторовна, случай серьёзный. Надеюсь, вы понимаете, что с этим надо что-то делать. Если мы упустим этого мальчика, то следующий этап — это отделение милиции и колония для малолетних преступников.

— Мы сделаем всё возможное. Всем классом возьмём его на поруки, — пообещала Алевтина Викторовна.