— Большой вазиха, пощади парня. Духи сами накажут его.

   — Твои духи подсказали мне, что негодяя надо примерно проучить.

   — Мы, люди Большого острова, не любим без нужды причинять друг другу боль и страдания. И мы не мстительны. Прикажи отпустить парня.

Беньовский дал знак прекратить порку после десятого удара. В солдатских шеренгах уже слышался ропот. Многие откровенно сочувствовали Ленену и осуждали жестокость наказания. Палачи развязали жертву. Ленен поднялся со скамьи, пошатываясь. Его лицо было покрыто холодной испариной, иссечённая плетьми спина кровоточила.

   — А ты держался молодцом, братец, — сказал ему поощрительно Морис Август так, чтобы слышали другие. — Из тебя ещё получится хороший солдат. Иди теперь к лекарю.

Экзекуция закончилась. Ротам было велено разойтись и заниматься своим делом. Солдаты обсуждали событие и скорее одобряли действия Беньовского, чем осуждали. Верзила Левек получил луидор из рук самого полковника и может теперь выпить кружечку доброго французского вина в лавке у араба и угостить друзей. Ленена наказали не по всей строгости, которой он заслуживал. А ведь окажись на месте этого барона другой, построже, посвирепее, мог бы приказать перепороть не один десяток голубчиков. Так-то.

На какое-то время в корпусе установилось подобие дисциплины, и жалобы со стороны малагасийцев прекратились.

Лоцман Максуд погостил некоторое время у приятеля и земляка Хамуда и возвратился в Порт-Луи на первой же шхуне, которая доставила торговцу-арабу очередную партию товаров. Среди них были напитки, ткани, разная домашняя утварь. Сопровождал товары один из компаньонов губернатора Дюма, некто Жак Роше, уже знакомый Морису Августу. С помощью прапорщика Качорека Беньовский учинил дотошный досмотр всех прибывших товаров и обложил их пошлиной в свою пользу. Роше пытался протестовать и отказывался платить, ссылаясь на то, что не имеет на сей счёт никаких указаний от господина Дюма.

   — Вот указание, — резко сказал Беньовский, протягивая купцу инструкцию, подписанную королевскими министрами. — Или для тебя воля великого короля ничто?

Жак Роше, проклиная в душе этого хваткого барона, пошлину заплатил. Пришлось ему раскошелиться также и для того, чтобы получить от Беньовского разрешение на вывоз нескольких тюков с кожей крокодила, которую скупал у туземцев Хамуд.

   — Передай мосье Дюма, что мы организуем охоту на крокодилов и сами будем поставлять вам кожу, — сказал Беньовский растерянному купцу.

   — Но в вашей инструкции ничего не сказано о том, что наша компания обязана делать у вас покупки, — возразил Роше.

   — Ваше дело, милейший. Я ведь могу снарядить корабль и отвезти кожу голландцам в Капстад. Голландцы серьёзные партнёры. А вы лишитесь прибыли.

   — Я доложу об этом Дюма. Мы подумаем.

   — Передай, купец, мосье Дюма, что вам я готов поставлять кожу по дешёвке. Вы сможете перепродать её с большой выгодой. Так что ссориться нам не резон.

   — Передам ваши слова губернатору.

С Жаком Роше Беньовский отослал на Маврикий три письма. Первое было адресовано жене. Морис Август писал, что безмерно скучает по своей несравненной Фредерике, расписывал ей красоты здешней природы. Кроме письма посылал ей экзотический подарок — панцирь морской черепахи. Второе письмо предназначалось господину Дюма. Беньовский не считал нужным подробно отчитываться перед губернатором Иль-де-Франса, вызывавшим у него неприязнь. Письмо содержало лишь самую общую и краткую информацию об экспедиционном корпусе и заканчивалось настоятельной просьбой доставить при первой возможности партию муки. Третье письмо, направлявшееся в Париж в адрес морского министра, было пространным. Морис Август постарался нарисовать самую внушительную и впечатляющую картину грандиозного строительства форта Сен-Луи. На месте диких джунглей возводятся казармы, госпиталь, церковь, прокладываются дороги. Строится морской причал. Для строительства привлекается туземная рабочая сила. С местным населением благодаря щедрым подаркам вождям удалось установить добрые отношения. Многие малагасийские общины приняли высокое покровительство его величества короля Людовика. Для полного закрепления французского влияния необходимы прокладка новых дорог, строительство новых фортов и, главное, сокрушение военной мощи короля Имерины, властвующего в центральной части острова. Имеринский властитель претендует на господство над всем островом и угрожает мелким монархам и независимым общинам Мадагаскара. Было бы целесообразно нанести Имерине сокрушительный удар. В этом он, Морис Август Беньовский, видит залог успеха в распространении французского влияния. Но осуществление всех этих задач требует затрат. Больших затрат! Необходимы новые значительные ассигнования на экспедицию.

Далее Беньовский отчитывался о расходах и предлагал смету новых ассигнований. Требовал денег, больших денег. Произведённые же расходы показывались явно завышенными. Так, обозначена была внушительная сумма, якобы истраченная на привлечение туземной рабочей силы, хотя фактически таких затрат не было. Малагасийцам, работавшим на стройках, ничего не платили.

Губернатор Дюма, прежде чем переслать это письмо Беньовского в Париж, искусно перлюстрировал его и несколько раз въедливо перечитал. Перечитав, пригласил к себе компаньонов и ознакомил их с содержанием письма, адресованного морскому министру.

   — Что скажете по этому поводу, господа?

   — Ну и аппетит у этого полковника! — воскликнул Роше. — И какой же он мастер бахвалиться. Грандиозное строительство, дороги! Реальные результаты его деятельности куда скромнее, чем те, которые указаны в письме. И потратить такую фантастически огромную сумму, какая здесь названа, он никак не мог.

   — Слышали, господа? Это говорит очевидец, — многозначительно сказал губернатор и, выдержав паузу, продолжал: — Наша война против барона только начинается. Бесспорно, перед нами отъявленный мошенник и казнокрад. Мы должны скомпрометировать его в глазах королевского правительства. Собирайте факты, дорогие коллеги.

   — Факты будут, — отозвался Роше. — Надеюсь на наблюдательность нашего друга Хамуда.

   — С полковником не ссорься, Жак, — ответил ему Дюма. — Плати ему пошлину, коли на то воля правительства. Обвёл вокруг пальца мошенник министра. Придёт и наш черёд возрадоваться. Снова поплывёшь с товарами на Мадагаскар и останешься там недельки на три. Познакомься поближе с офицерами, используй Хамуда. Разузнай, во что реально обходятся экспедиции строительные материалы, туземная рабочая сила. Делал ли барон какие-нибудь крупные закупки у туземцев и у араба?

   — Это не трудно будет узнать.

   — Вот и постарайся.

Проводив компаньонов, Дюма аккуратно заклеил вскрытое письмо, адресованное морскому министру, поправил повреждённую именную печать полковника. От себя ничего не стал писать графу де Бойну. Вот когда в его руках будут неоспоримые факты, много фактов, он непременно разоблачит этого мошенника и казнокрада барона в глазах правительства. И Дюма пожелал сам себе успеха. Да поможет ему Бог.

Со скрипом, натужно, с перебоями шло строительство. Первой завершённой постройкой был храм в честь Святого Людовика, одного из средневековых королей Франции, предводителя крестоносцев. Постройка эта мало отличалась от обычных туземных хижин — лёгкий бревенчатый каркас, стены обтянуты матами из расщеплённого бамбука. Высокая кровля крыта камышом, и над ней возвышается небольшая остроконечная главка, увенчанная крестом. Скромным было и внутреннее убранство храма. Пол земляной, присыпанный песком. Плотники сработали грубые, тяжеловесные стулья для первых двух рядов. Они предназначались для офицеров. За ними поставили простые скамейки для нижних чинов. Над алтарём падре Огюст повесил распятие из орехового дерева, а перед ним поставил два небольших глиняных сосуда с белыми цветами. Вот и всё убранство.