Беньовский подошёл к шеренге и, не дожидаясь доклада растерявшегося капрала, спросил долговязого парня:

   — Кто такой?

   — Жак Левек.

   — Откуда родом?

   — Из Бургундии мы.

   — Крестьянин?

   — Конюхом служил у графа нашего.

   — Беглый?

   — Никак нет.

   — Врёт он, господин полковник, — вмешался капрал, коренастый, с грубыми чертами лица, изрезанного резкими морщинами и шрамами. — Самый что ни на есть беглый. И бестолковый к тому же.

   — За бегство своё перед Богом ответ держать будешь. Мы тебе не судьи, братец. А науку военную постигай. Учи, капрал. С тебя спрос.

   — Стараемся, вашество.

   — Оно и видно, — усмехнулся Беньовский, разглядывая побитую физиономию солдата.

У острова Святой Елены встретилось немецкое торговое судно под бременским флагом, а на подступах к мысу Доброй Надежды — английский бриг, следовавший из Индии. С бригом обменялись орудийными салютами.

В Капстаде задержались недели на две. Беньовский разрешил офицерам отпустить волонтёров на берег, не всех враз — как бы чего не натворили, а мелкими группами под надзором капралов. Сам же нанял осёдланных мулов и с женой, в сопровождении вестового Андреянова и местных проводников, совершил восхождение на Столовую гору. Решил порадовать Фредерику. Дорога петляла по окрестностям Капстада между загородных усадеб, виноградников, по сосновому лесу и голым песчаным равнинам.

Путешественники, посещавшие южную оконечность Африки, пишут: «Быть в Капстаде и не взобраться на Столовую гору — это то же, что быть в Риме и не лицезреть Папы». Дорога оборвалась у подножия горы. Далее шла крутая небезопасная тропа, переходившая местами в каменистую осыпь. Старший проводник объяснил, что далее подыматься в гору придётся пешком. Мулы по такой горной тропе не пройдут.

   — Продолжаем путь, — упрямо сказала Фредерика.

Мулов оставили под наблюдением младшего проводника-кафра, а старший, красивый рослый мулат, пошёл вперёд, указывая путь Беньовским. Шествие замыкал Андреянов, который нёс большую корзину с провизией. Столовая гора не слишком высока — каких-нибудь тысяча метров над уровнем моря. И всё же восхождение оказалось утомительным из-за крутизны подъёма. Во многих местах тропу преграждали нагромождения крупных камней, которые приходилось с трудом преодолевать. У Фредерики кружилась голова, однако она не жаловалась, лишь в наиболее опасных местах протягивала мужу руку.

Плоская вершина Столовой горы представляла собой большую ровную площадку, поросшую травой. Отсюда открывалась обширная и живописная панорама Капского полуострова, залива, города и его окрестностей, нагромождения горных хребтов и вершин. Полюбовавшись панорамой, проголодавшиеся путники принялись за еду. Корзина вестового оказалась наполненной, разумеется, не корабельными припасами, а свежей провизией, закупленной в лавках Капстада. Здесь были и превосходный голландский сыр, и мягкая сдоба, и жареная курица, и местный виноград, и бутылка лёгкого вина.

Обратный путь преодолели сравнительно легко. В тот же день в Капстадскую бухту вошёл английский военный корабль «Йорк». Англичане приветствовали «Орлеан» и стоявшие на рейде голландские суда пушечными залпами. Капитан «Йорка», сухопарый блондин, нанёс визит на французский фрегат. Гостя принимали капитан фрегата совместно с командиром экспедиционного корпуса.

Англичанин был настырен и не в меру любопытен. Ещё до визита на «Орлеан» он каким-то образом узнал, что на французском корабле следует воинская команда. Очевидно, у него в Капстадском порту были свои осведомители. Англичанина явно интересовали место назначения фрегата и цель экспедиции.

   — Вас послал король Людовик завоевать новые восточные страны?— спросил он напрямик Беньовского.

   — Под моим началом лишь небольшая команда. Мы направляемся для очередной смены тамошнего гарнизона. Обычная для мирного времени переброска войск.

   — Но вы, если я не ошибаюсь, имеете чин полковника. В таком чине не командуют мелким подразделением. Может быть, вас ждёт особо важное поручение?

   — В моём распоряжении две неполные роты, если это вас так интересует. А какое поручение мне придётся выполнять, будет зависеть от воли губернатора Иль-де-Франса. Возможно, буду вести борьбу с арабскими и португальскими контрабандистами.

   — Так-так. Кстати, на Маврикии недавно сменили губернатора.

   — Как, кавалер Дерош уже смещён?

   — Вы знали его?

   — Довелось знать. Прекрасный человек. Кто же его преемник?

   — Некий Дюма. Знаю о нём только то, что он связан с местными французскими купцами и очень прижимист.

Новость, которую сообщил ему капитан-англичанин, была неожиданной для Беньовского. Он рассчитывал на всемерное содействие старого знакомого Дероша, поборника идеи колонизации Мадагаскара. Удастся ли завоевать расположение этого Дюма? Не узрят ли новый губернатор и его купцы-компаньоны в командире экспедиционного корпуса нежелательного соперника? Эти мысли не покидали Беньовского до самого прибытия на Маврикий.

В Порт-Луи прибыли 21 сентября 1773 года.

Губернатор Иль-де-Франса Дюма, человек с повадками провинциального купца, встретил Беньовского и его заместителя Ковача настороженно. Особой радости по случаю прибытия экспедиции не высказал. Казался он этаким тугодумом, который не сразу постиг цель миссии экспедиционного корпуса. С первых же шагов общения с ним Морис Август пришёл к убеждению, что господин Дюма разыгрывает роль тугодума, озабоченного лишь прибытием фрегата с солдатами, внёсшего нежелательные заботы и осложнения в спокойную, размеренную жизнь Порт-Луи. На самом же деле это был хитрый, себе на уме человек. Беньовскому пришлось несколько раз повторять:

   — Я уполномочен его величеством королём Людовиком осуществить военную экспедицию на Мадагаскар. Задача сей экспедиции — захват прибрежного плацдарма и в дальнейшем расширение на этом острове французских колониальных владений.

   — Так-так. Серьёзная миссия, полковник. Желаю вам всяческого успеха.

   — Успех или неуспех разделим мы с вами, господин Дюма.

   — Я-то тут при чём? Ваше дело завоёвывать новые земли, моё — управлять островами Иль-де-Франс.

   — На вас возлагается материальное обеспечение экспедиции, её финансирование.

   — Кто же так распорядился? — недовольно буркнул губернатор.

   — Королевское правительство. Вот извольте ознакомиться с письмом, адресованным вам. Его подписали их сиятельства — главный министр герцог д’Эгильон и морской министр граф де Бойн. Министры, подписывая этот документ, выполняли волю его величества.

Дюма не спеша ознакомился с письмом, потом дважды перечитал его. Лицо его приняло брезгливое, недовольное выражение.

   — Так-так. Министрам там в Париже легко рассуждать... — проворчал губернатор. — Где я возьму потребную для экспедиции сумму?

   — Не наше с вами право, мосье Дюма, обсуждать волю его величества.

   — Я и не обсуждаю. Я лишь спрашиваю вас — где я возьму такую фантастически огромную сумму?

   — Это уж ваша забота. Правительство считает, что у вас такие деньги есть. Налог с плантационных хозяйств, оптовых торговцев, таможенные пошлины...

   — Но я вложил свободные средства колониального бюджета в торговую компанию. Прибыльная отдача от этих вложений ожидается не в ближайшие месяцы. Можете рассчитывать на небольшой аванс.

   — Нет уж, увольте от авансов.

   — Но в письме министров не сказано, что я буду обязан незамедлительно предоставить вам потребную сумму.

   — В письме министров не сказано, однако, и обратное, — запальчиво сказал Ковач, чтобы поддержать Мориса Августа. — Не сказано, чтобы вы откладывали выплату денег на неопределённый срок. Денег, необходимых нам на выплату жалованья офицерам и солдатам, на закупку продовольствия, строительных материалов.