- Тише! - ударил по столу ладонью Питер Друльк.- Садитесь все. - Все сели. - Мы с тобой вдвоем сыграем. Я ставлю вот это. - Друльк вынул из кармана и положил на стол аккуратную пачку денег. - Здесь тысяча, - сказал он. - А ты ставь свое имя…

- Имя? - удивился я.

- Да. Если проиграешь, мы меняемся именами. Ты будешь называться Питер Друльк, а я буду Гиль Тук. Согласен?

Я беспомощно оглядел сидевших за столом - смеется надо мной Друльк? Но никто даже не улыбался, как будто ничего необычного не было в том, чтоб ставить на свое имя.

- Ну, так как же? - торопил меня Друльк.

Времени для размышлений у меня не было.

- Имя так имя, - сказал я и взял в руки карты.

Я проиграл.

Я был пьян и до сих пор не знаю, почудилось ли мне или это произошло наяву: когда мы с Бенцем вышли на улицу, ко мне приблизился Друльк. Наклонившись так, что его волосы коснулись моей щеки, и держа у самого моего носа огромный, белевший в темноте кулак, он сказал:

- Питер Друльк - это ты. Если хоть на минуту забудешь об этом - убью.

Он сказал это, не повышая голоса, с той убежденностью, с какой говорят о вещах совершенно обычных. Я хотел возразить, но язык мне не повиновался, как это бывает в страшном сне. А когда утром Бенц меня разбудил, я вспомнил о том, что произошло накануне. Теперь я уже не сомневался, что весь этот ужас не более чем сон.

Бенц рассеял эту мою приятную уверенность.

- А ведь вы не дурак выпить, Питер! - сказал он как будто нарочно, чтобы произнести это, ставшее мне ненавистным имя.

Я метнул на него испуганный взгляд. Бенц понял меня.

- Да, да, Питер Друльк. Послушайтесь дружеского совета, старина, - говорил Бенц. - Навсегда забудьте ваше старое имя. Здесь шутки плохи, убьет, - сказал Бенц, так и не назвав того, о ком он говорил.

Можете ли вы себе представить, господа, что я почувствовал, когда все случившееся дошло наконец до моего сознания! Я, вполне добропорядочный человек, по несчастной случайности потерявший свое состояние, проиграл единственное, что у меня осталось от прошлого,- мое имя! И кому проиграл - бандиту, убийце!

Теперь я всего боялся, мне казалось, что повсюду невидимо следует за мной Питер Друльк, и более всего опасался, что кто-нибудь назовет меня моим старым именем. Но никто не звал меня ни старым, ни новым именем. Клиенты молча совали мне под нос свои грязные ботинки, в кафе мне так же молча подавали жалкий завтрак. С тех пор как я потерял деньги, люди утратили ко мне интерес, и я легко обходился без имени.

- Гиль! Гиль Тук! - раздалось над самым моим ухом, когда я по обыкновению сидел на своем углу и поджидал клиентов.

«Вот оно!» -с ужасом подумал я, Но меня не так-то легко поймать врасплох, и я ничем не обнаружил, что это касается меня.

- Гиль! Вы оглохли?

Меня тормошил не кто иной, как Гарри Гент.

- Гарри! Боже мой, Гарри, тише, если вы не хотите, чтоб я погиб! Идемте, идемте! - лихорадочно торопился я увести его куда-нибудь, где никто не сможет нас услышать.

Но Гарри Гент схватил меня в охапку, втолкнул в поджидавшее его такси и, прежде чем машина тронулась, схватил мой ящик и щетки и выбросил их на мостовую.

- Что вы сделали! - в ужасе закричал я.

- Вы сошли с ума, Гиль, это ли занятие для вас! Мне Олен говорил, Гиль…

- Тсс-тсс,- приложил я палец к губам, глазами показывая на шофера.

Дом, в который привез меня Гарри Гент, оказался старинным особняком с колоннами, с портиком. Все здесь носило следы запустения: облупившаяся штукатурка, скрипевший под ногами паркет, почерневшие потолки. В доме было пусто.

Гарри Гент проводил меня в комнату с большим окном и с обитой потертым плюшем мебелью. Через мгновение он принес мне ворох белья и платья.

Чистый, в свежем белье и выутюженном костюме, я сидел за столом и, с наслаждением завтракая, слушал, что мне рассказывал мой приятель.

Гарри был оживлен и весел, по рассказывал он историю, грустнее которой нет ничего на свете. Человек имел все - деньги, положение в обществе, но… поворот колеса фортуны - и человек не имеет ничего! Это произошло со мной, по странному капризу судьбы это почти одновременно случилось и с моим другом Гарри Гентом.

Судьбу Гарри Гента решили несколько часов.

Гарри Гент был большой знаток и ценитель лошадей и постоянно играл на скачках. И всегда выигрывал. Но вмешалась женщина, и все пошло иначе.

Гарри Гент увлекался красавицей Элизабет Люкон. Предстояли интересные состязания, и Гарри Гент пригласил Элиз на ипподром. По несчастью, на ипподроме им повстречался майор Дейли-Данн, светский хлыщ, с которым я был знаком, - Дейли-Данн усердно посещал салон госпожи Ваф.

Майор Дейли-Данн стал ухаживать за Элиз. Между ним и Гарри Гентом началось своеобразное состязание, они спорили о лошадях, на самом же деле спор шел о Элиз - кому из них отдаст она предпочтение. И все трое это отлично понимали.

Дейли-Данн в лошадях ничего не смыслит, тем не менее, не смущаясь присутствием такого знатока, как Гарри Гент, он стал высказывать свои суждения. Гарри это взорвало, он и без того был достаточно разъярен поведением майора, и когда Дейли-Данн заявил, что кобыла Орхидея - старая кляча и ее давно надо гнать с ипподрома, Гарри Гент вступил с ним в спор и поставил на Орхидею довольно большую сумму. Это было безрассудно, Орхидея была действительно неважная лошадь. Но Гарри Генту чертовски повезло, и Орхидея пришла первой. Дейли-Данна это не обескуражило, он сказал, что успех Орхидеи это чистая случайность.

Во втором заезде шли великолепный конь Ветер и восходящая звезда, молодая кобыла Шутка. Дейли-Данн восторгался Шуткой и ставил на нее большую сумму. Гарри Гент, совсем уже потерявший от ярости голову, ядовито осведомился у майора, не сошлется ли он и на этот раз на случайность, если победит Ветер… Он заключил пари на чудовищную сумму. Когда Шутка, далеко обогнав Ветер, пришла к роковой черте, Гарри Гент недосчитался половины своих денег. Гарри не помнил, на каких лошадей он еще ставил, он рассчитывал на свою удачливость. Он заключал и заключал пари с Дейли-Данном, он уехал с ипподрома почти нищим, кроме дома, у него ничего не было, лошадей он тоже спустил.

На него, почуяв беду, набросились кредиторы, и ему пришлось продать дом, чтобы расплатиться с долгами, кредита он больше не имел.

Вот тут и вмешался божественный промысел. Господь бог не захотел, чтобы Гарри предался греху отчаяния, и именно в это время призвал к себе его деда. Это был поистине блестящий выход - дед оставил Гарри Генту капитал, хоть и небольшой, но вполне достаточный, чтоб вернуть ему его положение в обществе.

- Это поразительная удача, что я вас нашел, - не умолкал Гарри. - Ведь всего несколько дней осталось до моего отъезда. Здесь я уже все закончил, продал дом, рассчитал слуг. Остается сделать несколько прощальных визитов и в путь!..

- В Айландию? - поинтересовался я.

- Нет, в Ристландию, - ответил Гент, задумчиво щуря глаза на огонь своей сигары.

- В Ристландию, - повторил он. - Нет теперь места заманчивее, чем Ристландия. Там вершатся большие дела, Гиль.

- Гарри, - взмолился я, опасливо оглядываясь,- запомните, меня зовут теперь иначе, я Питер Друльк…

Гарри не успел выразить своего удивления, я ему тотчас все рассказал.

Гент хохотал. Он смеялся так искренне и беззаботно, что был момент, когда и мне показалось смешным то, что со мной произошло. Но я быстро опомнился, легкомыслие моего приятеля могло дорого мне обойтись.

- И что же, Гиль, то есть, прошу прощения, Питер, господин Друльк, вы намерены отказаться от того, что принадлежало Гилю Туку?

- Намерен. Знаете, Гарри, я совершенно уверен, что связался с бандитом и что он выполнит свое обещание, он меня убьет.

- Ну что ж, Питер так Питер, - согласился Гент. - Тем более что пока вы пребываете в нищете, все равно вы не заставите признать свои права. Для того, чтоб вам вернули ваши деньги, нужно, чтоб вы снова стали богаты. Так что по существу безразлично, как вы себя будете называть. Но поговорим о деле.