Гарри Гент звал меня с собой в Ристландию. Он был убежден, что мы там разбогатеем.
- Кстати, вы хоть немного знаете ристландский язык?
- Совсем немного. У меня была кухарка из Ристландии.
- И отлично. Я кое-что задумал… - щурил глаза Гент. - Генерал Фаренваг меня поддержит, он мне когда-то симпатизировал. Фаренваг - старый вояка, притом очень сильно битый. И чем больше его били, тем яростнее он лез в драку. Теперь он снова мечтает о драке… - усмехнулся Гент. - С его помощью мы займемся выгодными делами, Гиль, тьфу, Питер, хотел я сказать.
Гарри помолчал.
- И еще я вам скажу, Друльк. Я точно знаю, что Уоджер и Хеллон держат в Ристландии своих людей, которые должны пронюхать, не выдумали ли ристландцы заново порох? Они боятся, что отстанут… Так вот, Питер, я хочу заняться этим. Ведь если что-нибудь удастся пронюхать о каком-нибудь сверхоружии, это можно продать за огромные деньги!
- Вы фантазер, Гарри.
- Фантазии, друг мой Питер, это дрожжи истории, без них остановилась бы жизнь.
Я никогда не знал, говорит ли Гент серьезно или шутит.
Гент перевел разговор на другое. Он стал рассказывать о последних вэлтаунских новостях, о дерби, о новом увлечении госпожи Ваф. Я с удивлением узнал, что при ней в качестве секретаря состоит не кто иной, как мой Перси и что идут настойчивые слухи, будто госпожа Ваф составила завещание на его имя.
- В конце концов стоит и потерпеть несколько лет, чтоб стать миллионером, - сказал Гент, в его голосе я не расслышал зависти к моему столь удачливому секретарю.
Исчерпав светские новости, Гент сообщил мне, что моими айландскими предприятиями управляет теперь Гиппорт, зять Уоджера.
Эта весть вызвала у меня глубокий вздох, который я поспешил подавить.
Вечером, перед тем как лечь в постель, Гарри безразличным тоном, как нечто обычное и малоинтересное, сказал:
- А ведь я узнал, кто этот Питер Друльк…
У меня от неожиданности и от страха перехватило дыхание.
- И что же? - ощущая спазм в горле, произнес я.
- Ничего особенного, - сказал Гарри, зевая, и швырнул на стол галстук. - Ничего особенного. Просто мелкий бандит, которого разыскивает и не находит полиция.
- Разыскивает полиция?! - вскрикнул я. - А вдруг они поймают меня! Ведь теперь это я Питер Друльк…
- Вот я и подумал, - все так же спокойно, продолжая раздеваться, говорил Гент,- это удачно, что вы исчезаете с их горизонта. А то еще, чего доброго, вам пришлось бы понюхать здешней тюрьмы…
К счастью, через два дня мы уезжали в Ристландию. В это время мы жили уже в отеле, в дом Гарри въехал его новый владелец.
До самого отъезда я мучительно размышлял о том, как неосторожно сообщил я портье свое имя - Питер Друльк и что теперь ничего не стоит поймать меня. Страх преследовал меня до той минуты, когда, стоя на верхней палубе корабля, увозившего нас из Виспутии (лететь я решительно отказался), я уже не мог разглядеть очертаний как будто растворившейся в море земли моих достославных предков. Что ожидало меня впереди?
* * *
Незадолго до отъезда Гарри обновил свой туалет, безупречность которого немало способствовала его самоуверенной манере держаться. В элегантном костюме, с гладко причесанными волосами, Гарри Гент был по-прежнему безмятежен, как будто не он так недавно спустил целое состояние. Гарри заставил и меня приобрести приличный вид. Теперь я был, как в свои лучшие времена, хорошо одет.
Так мы явились в Ристландию, в город Кессельбург.
Мы сняли номер в отеле. Я собирался хорошенько отдохнуть - дорога меня утомила, а Гарри тут же отправился к генералу Фаренвагу.
Я крепко уснул и был разбужен вернувшимся Гарри. Мой друг был очень оживлен, было очевидно, что визит его прошел успешно и что он уже выпил.
- Вставайте, Питер, и давайте выпьем с вами за наше процветание в этой великолепной стране! - С этими словами Гарри позвонил и заказал пришедшему на зов коридорному обед с большим выбором вин. Коридорный вышел, и сразу же в дверь постучали.
- Кого там несет, войдите! - не слишком любезно крикнул Гарри.
В дверь протиснул грузное, с большим животом тело человек в потрепанном военном мундире. Посетитель не пошел дальше двери. Здесь он застыл в положении «смирно» и отрапортовал:
- Фельдфебель пятой роты четвертого полка дивизии «Черный коршун» Гуго Кнут.
Мы с Гарри в недоумении переглянулись, но фельдфебель не дал нам времени для размышлений.
- Многоуважаемые господа, - заговорил он, - я живу в этом городе свыше ста лет…
Я обмер - неужели с этим субъектом произошло то же, что со мной! Чтоб не выдать себя, я отвел глаза.
- Пребываю в этом городе более ста лет, - повторил фельдфебель.
- Что вы такое болтаете! - с раздражением крикнул Гарри. - Как это сто лет?
- Минуточку, господа! Именно тогда мой прадед явился сюда из деревни и благодаря своей исключительно внушительной наружности был удостоен должности королевского кучера.
Обнаружив перед нами свое столь высокое происхождение, наш посетитель решил, что он может отбросить излишнюю скромность и, шумно придвинув себе стул, сел.
- Многоуважаемые господа, - продолжал он, - проживая в этом городе целое столетие, моя фамилия досконально изучила историю, нравы и обычаи местных жителей, а также все здешние достопримечательности. Если вы, многоуважаемые господа, интересуетесь антиками, я могу вам сообщить, где продается великолепная древняя камея из чистого коралла. Там же есть изумительный фарфор. Это последний фарфор, оставшийся в городе, все остальное раскуплено вашими уважаемыми соотечественниками. Если же вы изучаете общественное мнение нашего города, я отвечу на все ваши вопросы: что я думаю о красной опасности, как я отношусь к сотрудничеству с Виспутией, вообще, что понадобится, то и скажу. Можете меня и сфотографировать. Тут приезжали ваши соотечественники, так они брали у меня интервью, потом в своей газете портрет мой напечатали - фельдфебель пятой роты четвертого полка дивизии «Черный коршун» Гуго Кнут.
- Вы замолчите наконец? - не выдержал Гент.
- Могу и замолчать, - миролюбиво отозвался Кнут и вытер платком выступившую на лбу испарину. - Но прошу вас, господа, не доверяйтесь Францу Зибелю. Он сейчас к вам явится, мне едва удалось его опередить, он вам наобещает, возьмет аванс и пропьет в пивной у Курта Рауфа, спросите кого угодно, если не верите. А я беру недорого, и вы будете мною довольны. Гуго Кнут вас не подведет…
- Знаете что, Кнут, - произнес Гарри Гент, - проваливайте-ка отсюда.
- Куда, дорогой господин? - не то шмыгнул носом, не то всхлипнул, поднимаясь со стула, Гуго Кнут. Самоуверенность его мгновенно покинула. - Куда мне идти? После войны я никак не могу приспособиться к этой мирной жизни. На войне было просто: кормили, одевали, домой хорошие посылки отправлял. А как теперь прокормиться: работал на заводе, у доменной печи, печь погасили, не нужна больше, ну и я оказался не нужен. Пошел на шахту, и оттуда уволили. А теперь уж и не берут никуда: говорят, стар, молодые без работы ходят.
А ведь жена, малые дети… Я все тут возле приезжих ваших соотечественников, я ведь здесь уже сто лет…
- Слышали.
- Останетесь довольны, дорогие господа, - говорил он, пятясь к двери, глаза его выражали мольбу и почти собачью преданность.
- Подождите, как вас там, господин Кнут, - остановил я его.
Я вынул кошелек.
- Никакой благотворительности! - остановил меня Гент. - В этой стране надо держать себя без сантиментов. Господин Кнут, вы можете подобрать для нас помещение? Зал и несколько комнат.
- О! - оживился Кнут. - Через час я вам буду иметь честь доложить. Я знаю одно прекрасное помещение, останетесь довольны!
- Если останемся довольны, поговорим о дальнейшем, - закончил Гарри эту странную аудиенцию.
Когда Гуго открыл спиной дверь, на пороге стоял очень худой долговязый человек со впалыми щеками и длинным носом, на котором сидели большие очки в светлой металлической оправе.
