– Выходит, тебя легко вывести из равновесия? Даже такому ничтожеству? – Грегориус одарил подчиненного кислым взглядом. – Кто снял наручники?

Грин ответил, что это сделал он.

– Надеть обратно, – приказал капитан.

Грин завозился с наручниками.

– Руки за спину, – уточнил Грегориус.

Грин подчинился приказу.

– Да потуже, – не унимался капитан. – Надо взбодрить его.

Грин исполнил и это. Мои запястья начали неметь.

– А теперь можешь говорить, – капитан наконец-то взглянул на меня, – да поживее.

Я молчал. Грегориус откинулся на спинку кресла и осклабился. Его рука медленно потянулась к чашке, затем он подался вперед и выплеснул кофе в меня, но промазал – я успел скатиться со стула на пол, больно ударившись плечом. Руки окончательно занемели, запястья отозвались ноющей болью.

Грин помог мне подняться. Часть жидкости запачкала спинку и сиденье стула, но в основном досталось полу.

– Надо же, не любит кофе, – заметил Грегориус. – Ишь ты, какой шустрый. Неплохая реакция.

Все молчали. Грегориус разглядывал меня водянистыми рыбьими глазами.

– Видите ли, мистер, здесь ваша лицензия – пустая бумажонка. Я жду ваших показаний, сначала устных, бумаги оформим потом. Ничего не упустите. Мне нужен полный отчет о том, что вы делали с десяти часов вечера вчерашнего дня. Подчеркиваю, полный. Мы расследуем убийство. Главный подозреваемый сбежал. Вы хорошо его знали. Малый застал жену в постели с другим и проломил ей башку бронзовой статуэткой. Не слишком оригинально, зато эффективно. И если вы думаете, что я позволю какому-то жалкому частному детективу цитировать передо мной кодекс, вы ошибаетесь. Нам в полиции кодекс ни к чему. У вас есть информация, и я намерен ее получить. Отмолчаться не получится. Итак, я жду.

– А наручники снимете, капитан? – спросил я. – Разумеется, если дам показания.

– Посмотрим. Только не тяни.

– Если я скажу, что не видел Леннокса в течение последних двадцати четырех часов и не знаю, где он сейчас, вас это устроит?

– Сказать-то можете, только вряд ли я поверю.

– А если скажу, что видел его, но понятия не имел, что он кого-то убил, а куда он делся потом, мне неведомо?

– Эту историю я готов выслушать, только в подробностях: где, когда, как он выглядел, о чем говорил, куда собирался отправиться. Из этого может что-то выйти.

– С вашими подходами выйдет только то, что вы сделаете из меня соучастника.

Капитан набычился, а глаза стали цвета грязного льда.

– И что?

– Ну, не знаю. Я готов сотрудничать с полицией, но мне не помешал бы совет адвоката. И я не отказался бы от присутствия кого-нибудь из прокуратуры.

Капитан издал хриплый смешок, похоже заводясь с полоборота. Медленно встал с кресла, обошел стол и, упершись рукой в столешницу, несколько мгновений молча изучал меня. Затем, все с той же нехорошей улыбочкой, Грегориус поднял правый, похожий на молот кулак и с размаху заехал мне в шею.

Удар с расстояния в восемь-десять дюймов едва не снес мою голову с плеч. Во рту смешались кровь и желчь, я ничего не слышал, только грохот в ушах. Капитан все еще улыбался, по-прежнему упираясь в стол левой рукой. Его голос раздавался откуда-то издали:

– Теперь-то я уже не тот, что раньше, постарел. Одна хорошая затрещина, на большее не рассчитывайте, мистер. То ли дело ребята из городской тюрьмы! Это вам не Дейтон и его детские кулачки. Или Грин с его четырьмя детьми и розовым садом. Нет, те ребята отдаются работе самозабвенно. Ну что, готовы поделиться новыми идеями?

– Только не в наручниках, капитан.

Даже ворочать языком было больно.

Грегориус склонился еще ниже, обдав меня смрадной вонью, выпрямился, обогнул стол, опустил железную задницу в кресло и зачем-то провел пальцем по краю линейки, словно проверяя ее остроту. Затем посмотрел на Грина:

– Чего вы ждете, сержант?

– Приказов, – выплюнул Грин, словно ему был неприятен звук собственного голоса.

– Каких еще приказов? Вам опыта не занимать, так сказано в вашем личном деле. Мне нужно подробное описание того, чем занимался этот умник последние двадцать четыре часа, может, и больше, но пока обойдемся сутками. Что он делал в каждую минуту из этих двадцати четырех часов. Показания должны быть подписаны, заверены и зарегистрированы. Я жду вас с ними через два часа, а также с подозреваемым: чистеньким, умытым и чтобы ни следа побоев. Да, и еще кое-что, сержант… – Грегориус одарил Грина взглядом, от которого покрылась бы инеем свежезапеченная картофелина. – В следующий раз, когда я буду задавать вопросы задержанному, нечего стоять столбом с таким видом, будто я ему уши обрываю.

– Слушаюсь, сэр.

Грин повернулся ко мне.

– Пошли, – буркнул он.

Грегориус оскалил давно не чищенные зубы:

– Ничего не желаете сказать напоследок?

– Как же, сэр, желаю. – Я был сама вежливость. – Сами того не зная, вы оказали мне большую услугу. Вы и детектив Дейтон. Решили мою проблему за меня. Никому не по нраву предавать друзей, но вам я не сдал бы и лютого врага. Вы с вашим подчиненным не просто тупоголовые громилы. Беда в том, что вы чудовищно некомпетентны. Вы понятия не имеете о том, как вести простейшее расследование. Я колебался, и будь вы умнее – давно бы заполучили мои показания. Однако вы предпочли оскорблять меня, обливать кофе и распускать кулаки. И теперь вы не дождетесь от меня ответа, который час на тех часах, что висят на стене вашего кабинета.

Как ни странно, но Грегориус молча выслушал мою тираду.

– А ты, я гляжу, старый ненавистник копов. Я тебя раскусил, не любишь ты нашего брата, – ухмыльнулся он.

– Почему же, я знаю места, где полицейских уважают. Только копом вам там не быть.

Грегориус и это проглотил. Думаю, ему случалось слышать оскорбления и похуже.

Раздался телефонный звонок. Грегориус махнул рукой. Дейтон проворно обогнул стол и услужливо снял трубку.

– Кабинет капитана Грегориуса. Говорит детектив Дейтон. – Он выслушал собеседника и слегка нахмурил красивые брови. – Минутку, сэр. – Дейтон протянул трубку Грегориусу. – Начальник полицейского управления Олбрайт, сэр.

Грегориус поморщился:

– Что нужно этому заносчивому олуху?

Капитан взял трубку, перевел дыхание и, нацепив на лицо любезное выражение, поднес ее к уху.

– Грегориус, комиссар.

Он слушал голос в трубке.

– Да, он в моем кабинете. Задал ему парочку вопросов. Нет, сотрудничать не желает. Категорически. С какой стати? – Лицо капитана исказила злобная гримаса. Лысина покраснела, но голос не изменился ни на йоту. – Приказывать мне может только мой непосредственный начальник… Хорошо, шеф, как скажете, шеф. Уверен, я… черт, нет! Да его никто и пальцем не тронул. Есть, сэр. Как скажете, сэр.

Грегориус швырнул трубку на рычаг. Рука немного дрожала. Он посмотрел на меня, затем – на Грина.

– Сними наручники, – буркнул он с кислым видом.

Грин освободил мои запястья. Я потер ладони, восстанавливая кровоток.

– Доставь его в окружную тюрьму, – нехотя продолжил Грегориус. – По подозрению в убийстве. Прокуратура выхватила это дельце прямо у нас из-под носа. Ну и система!

Никто не двинулся с места. Грин стоял рядом со мной, тяжело дыша. Грегориус перевел взгляд на Дейтона:

– А ты чего ждешь, сосунок? Пломбира на палочке?

Дейтон чуть не подавился:

– Жду указаний, шеф.

– Обращайся ко мне «сэр», черт тебя подери! Возомнил себя сержантом или еще кем повыше? Для тебя я «сэр», чертов молокосос! Вон отсюда.

– Есть, сэр! – Дейтон со всех ног бросился к двери.

Грегориус грузно поднялся с кресла и встал, отвернувшись к окну.

– Пора сматываться, – шепнул мне на ухо Грин.

– Забирай его отсюда, иначе я ему рожу расквашу! – пригрозил Грегориус оконной раме.

Грин подошел к двери и открыл ее. Я уже выходил, когда прозвучал грозный окрик капитана:

– Стоять! И дверь закрыть!

Грин исполнил приказание и подпер дверь спиной.