– Не много. В этом году я сумел снять целый дом.

– Женат?

– Нет, живу один. Тысяча двести на банковском счете и несколько тысяч в ценных бумагах. Я удовлетворил твое любопытство?

– А сколько тебе случалось зарабатывать за раз?

– Восемьсот пятьдесят.

– Господи, как низко ты пал!

– Хватит выделываться. Зачем пришел?

Менди затушил недокуренную сигарету и тут же закурил еще одну. Откинувшись на спинку кресла, он выпустил дым в мою сторону.

– Нас было трое. Холод стоял собачий, окопы занесло снегом. Мы сидели и жевали холодную тушенку прямо из банок. С той стороны постреливали, но в основном из ружей, снаряды рвались редко. Мы чуть не задубели от холода. Мы – это я, Рэнди Старр и Терри Леннокс. И вдруг прямо на нас летит мина, падает, но не разрывается. Фрицы любили проделывать такие штуки. Думаешь, взрыватель не сработал, потом бабах – и поминай как звали. Терри опомнился первым, схватил мину – и ноги в руки. Рванул из окопа, словно хороший нападающий, потом упал, отшвырнул эту штуковину, а она возьми да и взорвись в воздухе. Большинство осколков прошло выше, но часть задела лицо. И тут фрицы пошли в атаку, и нам пришлось драпать.

Менендес замолчал, спокойно рассматривая меня цепкими черными глазами.

– Спасибо, что просветил.

– Все шутишь, Марлоу. Ладно, я не в обиде. Тогда мы с Рэнди решили, что такой взрыв любому снесет башку. Долгое время мы считали, что Терри погиб, но он уцелел. Его подобрали фрицы, обрабатывали полтора года. Терри досталось. Пришлось хорошенько раскошелиться, чтобы его найти. После войны мы изрядно разбогатели на черном рынке и могли себе это позволить. Все, что Терри получил за спасение наших жизней, – новое лицо, седину и нервы ни к черту. На восточном побережье он пристрастился к бутылке. Где его только не носило! Мы никогда не знали, что у него на уме. А потом он женился на этой богатой дуре. Высоко взлетел. Развелся, снова запил, опять женился, и вот она мертва. Он никогда не позволял нам с Рэнди помогать ему. Однажды мы пристроили его на работу в Вегасе, но надолго он там не задержался. А когда угодил в переплет, то пришел не к нам, а к ничтожеству вроде тебя, которым помыкает каждый коп. Теперь он мертв. Ушел не простившись, и мы никогда уже не вернем ему долг. При моих связях в Мексике мне ничего не стоило его спрятать, никто бы не подкопался. Вывез бы его из страны быстрее, чем шулер стасует колоду. Но он пришел к тебе. Знал бы ты, как меня это бесит! К ничтожеству, которым помыкает каждый коп.

– Копы, дай им волю, достанут любого. Что тебе нужно?

– Просто отойди в сторону, – твердо сказал Менди.

– В сторону?

– Не думай, что тебе удастся срубить бабок или дешевой славы на смерти Терри Леннокса. Дело закрыто. Мы не желаем, чтобы его имя трепали после смерти. Он достаточно страдал при жизни.

– Надо же, какие сантименты, – хмыкнул я. – Не смеши меня.

– Не распускай язык, ничтожество. С Менди Менендесом не спорят, Менди Менендесу подчиняются. Найди другой способ заработать себе на жизнь. Ты меня понял?

Он поднялся, взял в руки белоснежные кожаные перчатки. По их безупречному виду можно было подумать, что Менди никогда их не надевает. Снаружи мистер Менендес был воплощением элегантности, но внутри тверд как кремень.

– Я никогда не пытался заработать на этом деле. Никто не предлагал мне денег. Да и за что?

– Я не дурак, Марлоу. Ты куковал в тюряге три дня не за красивые глаза. Тебе кое-что отстегнули. Точно не знаю, кто именно, но догадываюсь. И если потребуется, заплатят еще. Дело Леннокса закрыто и останется таковым, даже если… – Менди остановился и хлопнул перчатками по краю стола.

– Даже если Терри ее не убивал, – закончил я за него.

Его изумление было таким же фальшивым, как позолота на дешевом обручальном колечке.

– Не вижу смысла обсуждать это с тобой, ничтожество. Но даже если и так – если Терри так задумал, – пусть все останется как есть.

Я промолчал. Менди ухмыльнулся.

– Тарзан на большом красном самокате, – хмыкнул он. – Упрямый малый. Тряпка. Вкалывает за гроши. Позволяет любому собой помыкать. Ни бабок, ни семьи, ни будущего. Прощай, дешевка, счастливо оставаться.

Я сидел, стиснув зубы и не сводя глаз с золотого портсигара на столе. Я ощущал себя старым усталым ничтожеством. Затем я медленно встал с кресла и протянул руку к портсигару.

– Ты забыл это.

– У меня таких полдюжины, – фыркнул Менди.

Я обошел стол. Менди лениво протянул руку за портсигаром.

– А как насчет полудюжины таких? – И я со всей силы заехал Менди кулаком под дых.

Он согнулся и охнул. Портсигар упал на пол. Менендес привалился к стене, а руки конвульсивно задергались. Он задыхался, на лице проступила испарина. Очень медленно Менди выпрямился, и мы снова оказались лицом к лицу. Я потрепал его по подбородку. Он не шелохнулся. Наконец на смуглом лице проступила улыбка.

– Не думал я, что тебя на это хватит, – промолвил Менди.

– В следующий раз возьми с собой пистолет или хорошенько подумай, прежде чем называть меня дешевкой.

– У меня есть кому пистолеты таскать.

– Вот и приводи их, одному тебе не справиться.

– Долго же ты терпел, Марлоу.

Носком ботинка я придвинул к себе портсигар, поднял его и протянул Менендесу. Он сунул портсигар в карман.

– Не пойму я, чего ради ты приперся. Чем решил меня удивить? Все вы, бандиты, одинаковые. Кой смысл с вами связываться – все равно у вас колода из одних тузов. Воображаете себя пупом земли, а на деле все вы – пустое место. Только и можете, что собой любоваться. Теперь я понимаю, почему Терри не захотел у тебя одолжаться. Все равно что брать взаймы у шлюхи.

Менди осторожно надавил на живот двумя пальцами.

– Зря ты это сказал, дешевка. Смотри, дошутишься.

Он открыл дверь в приемную. К стене привалился один из его громил. Менди дернул подбородком. Громила вошел в кабинет и бесстрастно уставился на меня.

– Хорошенько запомни его, Чик, – сказал Менендес. – Может быть, скоро свидитесь.

– Уже запомнил, босс, – процедил хмурый темноволосый малый небрежно, как делают все они. – Не беспокойтесь.

– Не подставляй ему брюхо, – кисло усмехнулся Менендес. – Его правый хук весьма недурен.

– Так близко он не подберется, – фыркнул громила.

– До встречи, дешевка, – бросил Менди и удалился.

– Не прощаюсь, – с достоинством добавил громила. – Я – Чик Агостино. Меня все знают.

– Как рваную газету тебя знают. Гляди в оба, а то еще затопчу ненароком.

На скулах Чика проступили желваки. Он развернулся и вышел вслед за боссом.

Дверь за ними медленно закрылась. Какое-то время я прислушивался, но ничего не услышал. Эти ребята крадутся, как кошки. Я выглянул из кабинета. Никого.

Я вернулся за стол и некоторое время размышлял, что бы это значило. Не последний из местных криминальных воротил нашел время заглянуть в мою контору, желая самолично убедиться, что я буду молчать. Минутой раньше совет помалкивать дал мне Сьюэлл Эндикотт.

Ни до чего не додумавшись, я решил испробовать еще одну возможность. Набрал номер клуба «Террапин» в Лас-Вегасе и попросил к телефону мистера Рэнди Старра. Его не было в городе. Не хочу ли я поговорить с кем-нибудь еще? Нет, благодарю. Не так уж сильно мне хотелось общаться с Рэнди Старром, просто накатило.

Три дня ничего не происходило. Никто не рвался набить мне физиономию, никто не внушал держать язык за зубами. Клиенты не толпились в приемной, умоляя отыскать пропавшую дочь, загулявшую жену, исчезнувшее колье или украденное завещание. Я сидел в кабинете и тупо пялился на стены. Шум вокруг дела Леннокса стих так же скоропостижно, как и родился. Состоялось короткое досудебное слушание, на которое меня не пригласили. Время выбрали неудобное, присяжных не было. Коронер вынес вердикт, гласящий, что Сильвия Поттер Уэстерхейм ди Джорджо умерла от руки своего мужа Терренса Уильяма Леннокса, также почившего вне пределов юрисдикции коронера.