Я перевернул блокнот обложкой вверх и пошел посмотреть, кто это. Это был стройный, высокий, самодовольный на вид субъект в летнем шерстяном костюме стального цвета, в черно-белых туфлях, в светлой матовой рубашке с галстуком и с темно-красным носовым платком в нагрудном кармане. В руке, обтянутой белой перчаткой из свиной кожи, он держал длинный черный мундштук и, морщась, смотрел на старые журналы, валявшиеся на столе и стульях, на стертый пол – на все, что деньгами и не пахло.

Когда я открыл дверь в кабинет, он повернулся вполоборота и устремил на меня взгляд довольно задумчивых, близко посаженных светло-голубых глаз. Нос тонкий, лицо загорелое, на узком черепе зачесанные назад рыжеватые волосы и узкая полоска усов, гораздо более рыжих, чем волосы.

Оглядел он меня без спешки и без особого удовольствия. Тактично выпустил изо рта тонкую струйку дыма и сказал с едва заметной усмешкой:

– Вы Марлоу?

Я кивнул.

– Я, признаться, несколько разочарован, – сказал он. – Ожидал увидеть что-нибудь эдакое, с грязными ногтями.

– Заходите, – сказал я. – Острить можете и сидя.

Я придержал дверь, и он прошел мимо меня, стряхивая пепел на пол ногтем среднего пальца свободной руки. Подсел к столу, стянул с правой руки перчатку и положил ее на стол вместе с другой, уже снятой. Выбил окурок из длинного черного мундштука, потыкал его спичкой, пока не погасил, вставил в мундштук другую сигарету и, прикурив ее от толстой темно-красной спички, откинулся на спинку стула с улыбкой утомленного аристократа.

– Все в порядке? – осведомился я. – Пульс и дыхание нормальные? Влажное полотенце на голову не желаете?

Он не скривил губы только потому, что сделал это раньше, еще когда вошел.

– Частный детектив, – процедил он. – Первый раз вижу. Хлопотное, надо полагать, дело: в замочную скважину подглядывать. Грязное белье ворошить и все прочее.

– Вы ко мне по делу пришли? – спросил я. – Или языком болтать?

Он состроил кислую мину, словно графиня на балу у пожарника.

– Меня зовут Мердок. Надеюсь, мое имя вам что-нибудь говорит?

– Не заставили себя ждать, – заметил я и начал набивать трубку.

Мердок внимательно следил за мной.

– Насколько я понимаю, – медленно проговорил он, – вас наняла моя мать. Она дала вам чек.

Я набил трубку, зажег ее, раскурил и, откинувшись назад, выпустил дым через правое плечо в открытое окно. И ничего не ответил.

Он еще сильнее подался вперед и серьезно сказал:

– Я понимаю, скрытность – ваша профессиональная черта, но я не гадаю. Сорока на хвосте принесла. Видавшая виды сорока – вроде меня. Так что я знаю не меньше вашего. Теперь ясно?

– Допустим. И что дальше?

– Вас наняли найти мою жену, верно?

Я фыркнул и усмехнулся.

– Марлоу, – сказал он еще серьезнее, – мне очень жаль, но, боюсь, мы не поладим.

– Я этого не перенесу.

– Простите, но вы ведете себя как последний хам.

– А вы как первый.

Он опять откинулся назад, не спуская с меня бесцветных глаз. Поерзал, пытаясь сесть поудобнее. Сколько народу безуспешно пыталось устроиться на этом стуле. Надо будет как-нибудь самому попробовать. Может быть, я теряю из-за него клиентов.

– Не понимаю, зачем матери искать Линду? – медленно спросил он. – Она ее на дух не переносит. Мать – Линду, я имею в виду. Как раз Линда к матери относилась нормально. Что вы о ней скажете?

– О вашей матери?

– О ком же еще? Ведь с Линдой вы незнакомы, не так ли?

– Секретарша вашей матери сильно рискует потерять работу. Болтает лишнее.

– Мать ничего не узнает, – возразил он, покачав головой. – Ей все равно без Мерл не обойтись. Надо же на ком-то отводить душу. Она может накричать на нее, даже дать ей пощечину, но обойтись без нее не в состоянии. Что вы о ней думаете?

– На любителя.

Он нахмурился:

– Я про мать спрашиваю. При чем тут Мерл – девушка как девушка, довольно недалекая.

– Вы на редкость наблюдательны.

Он так удивился, что чуть не забыл стряхнуть ногтем пепел. Но не настолько, чтобы попасть в пепельницу.

– Так что мать? – терпеливо спросил он.

– Отличная старая полковая лошадь. Сердце из чистого золота, вот только до него не докопаться.

– Но зачем ей искать Линду? Не могу понять. Да еще нанимать детектива. Мать ненавидит тратить деньги. Это у нее в крови. Зачем ей понадобилась Линда?

– Понятия не имею. А с чего вы взяли?

– Я вас так понял. И Мерл…

– Мерл – фантазерка. Это ей померещилось. Черт побери, она сморкается в мужской носовой платок. Уж не в ваш ли?

Он покраснел:

– Глупости. Послушайте, Марлоу, пожалуйста, не упрямьтесь, расскажите, как обстоит дело. Много я вам дать, к сожалению, не могу, но пару сотен…

– Не злите меня. И вообще, я не имею права говорить с вами. Приказ.

– Но почему же?

– Не задавайте вопросов, на которые у меня нет ответов. И не задавайте вопросов, на которые у меня есть ответы. Я все равно ничего не скажу. Вы что, с луны свалились? Неужели вы думаете, что человек моей профессии станет говорить о своей работе с первым встречным?

– Если человек вашей профессии, – злобно сказал он, – отказывается от двухсот долларов, значит творится что-то неладное.

Я и это пропустил мимо ушей. Взял из пепельницы толстую красную спичку и подвес к глазам. Тонкие желтые грани, белая этикетка с надписью: «Розмонт. X. Ричардс З…» – остальное обгорело. Я переломил спичку пополам, соединил концы и швырнул ее в мусорную корзину.

– Я люблю свою жену, – неожиданно сказал он, обнажив белые крепкие зубы. – Звучит пошло, но это так.

– Они жили счастливо и умерли в один день.

– А вот она меня не любит, – процедил он сквозь зубы. – И неудивительно. В последнее время мы не ладили. Она привыкла к веселой жизни. А у нас… у нас ей было скучно. Мы не ссорились. Линда умеет держать себя в руках. Но от такого мужа, как я, радости мало.

– Не скромничайте.

Его глаза заблестели, но он сдержался.

– Я нехорош собой. Немолод. Послушайте, Марлоу, вы как будто человек приличный. Я знаю, мать не станет просто так выбрасывать на ветер двести пятьдесят долларов. Может, дело не в Линде. Может, тут что-то еще. Может… – Он запнулся, а потом, смотря мне прямо в глаза, медленно произнес: – Может быть, дело в Морни.

– Очень может быть, – оживился я.

Он поднял перчатки, ударил ими по столу и положил их опять.

– Тут я действительно свалял дурака, – сказал он. – Но я не мог предположить, что она узнает об этом. Очевидно, Морни звонил ей. А ведь обещал не говорить.

Все ясно.

– И сколько же вы ему должны? – спросил я.

Ясно, да не совсем. Он опять заподозрил что-то неладное.

– Возможно, он звонил и все ей рассказал. Он – ей, а она – вам, – неуверенно произнес он.

– Тогда, может быть, дело не в Морни. – Мне вдруг очень захотелось выпить. – Мало ли. Но если все-таки дело в Морни, сколько вы ему должны?

– Двенадцать тысяч, – ответил он, опустив глаза и покраснев.

– Угрожает?

Он кивнул.

– Скажите ему, чтобы шел лесом, – сказал я. – Что он собой представляет? Опасен?

Он опять поднял голову. И с решительным видом сказал:

– Думаю, да. Все они одинаковы. В свое время играл злодеев в кино. Смазливый. Из породы соблазнителей. Но не подумайте ничего такого. Просто Линда работала у него в клубе, как работают официанты или оркестр. Если вы ищете Линду, найти ее будет непросто.

Я вежливо хмыкнул:

– Можно узнать почему? Надеюсь, ее не закопали в саду?

Мердок вскочил, его бесцветные глаза вспыхнули гневом. Облокотившись на стол, он довольно плавно взмахнул правой рукой и извлек небольшой автоматический пистолет двадцать пятого калибра с рукояткой из орехового дерева. Родной брат того, который я обнаружил в столе у Мерл. Его дуло грозно уставилось на меня. Я не пошевелился.

– Тот, кто обидит Линду, будет иметь дело со мной, – пригрозил он.

– Нашли чем испугать. Вы бы лучше настоящим пистолетом обзавелись, а то из этой игрушки только по мухам стрелять.