— Даже не знаю, что сказать, — ответил Гарри, садясь на место и опершись локтями на колени. — С одной стороны — это так здорово, что не важно, когда это произойдет. С другой — я по-прежнему мало эффективен.

— Ты слишком зацикливаешься на этом, хотя я могу тебя понять, — Северус вновь вернулся к креслу, устроившись в нем с легким вздохом облегчения. — Возвращаясь к разговору об Уизли и его мерзких, но неудачных планах… Ты готов слушать?

— О, да. Как я понял, зелье не секрет для множества людей кроме меня, — Гарри начал сосредоточенно грызть ноготь.

— Для меня это тоже было неожиданностью. Как оказалось, здесь все закручено на политических распрях. Каким-то образом, думаю, не без помощи крыс в нашем отделе Тайн, отдел с такой же задачей во Франции узнал о зелье и тебе. Персиваль работал на них, как и тот легиллимент. Со слов последнего стало известно, что французы сыграли на ненормальном влечении Уизли к тебе. Ему нужно было в ближайшее время доставить тебя во Францию, где сотрудники отдела уже изнывают от желания разобрать твое тело на кусочки для опытов. В конечном счете, ты был обещан Персивалю в качестве награды за преданную службу. Правда, ты наверняка был бы к тому времени мало вменяем, но Уизли вряд ли об этом догадывался…

— Мерзко это всё, конечно. А что наш Отдел Тайн, они не хотят кусочек меня?

— Полагаю, им это не с руки.

— Почему ты так думаешь? — заинтересованно переспросил Гарри.

— Они узнали о твоей… хм, особенности еще восемь лет назад, думаю, если бы они решились, то никакой Кингсли бы тебя не спас. Фальсифицировать смерть Героя в то время не было таким уж невозможным делом.

— Это да, — горько ответил Гарри. — Обезопасили, сделали всё, чтобы конкуренты ни о чём не догадались. Но почему другие начали действовать сейчас? Думаешь, это связано с тем, что я вскрыл тайник матери, без писем которой нельзя было сказать наверняка, действие ли это зелья или нет?

— Может быть и так, — Северус повел плечами. — В конце концов, я точно знаю, что авроры слишком тщательно и не один раз обыскивали дом Эвансов и Годрикову впадину после смерти Лили.

— В общем, ничего утешительного, — резюмировал молодой человек.

На душе было отвратительно… пусто. В конце концов, хотя юноша думал, что справился с воздействием внешних обстоятельств, он до сих пор оставался тем самым Гарри Поттером. От этого он смог не уйти, а только спрятаться на время, сделать вид, что он — не он. Что он — это совсем другой человек. Прошлое поджидало его, напоминало о себе, напоминало о том, кем он был раньше. И, выходит, он всё так же не принадлежит себе, кто-то опять сделал его марионеткой, а, может, он никогда и не переставал ею быть. Если Дамблдора он мог… мог понять, простить его игру, зная, что он, видя дальше других, сделал всё чтобы сберечь каждого, чтобы наступило то самое гипотетическое светлое будущее, то теперь… ему было страшно. Кто играл им? Ради чего? Ради политики? С каких пор Отдел Тайн участвует в этих играх? Разве это их прерогатива? А, главное, он ужасно боялся, что и в этот раз кукловод — один из тех людей, кто ему дорог. Или это всё же кто-то чужой? И как теперь жить дальше, не имея возможности повлиять на что-то, не зная истинного положения дел? И было ли ради чего поддаться… друзьям, вылечиться, поверить, что всё, ради чего они боролись, сбылось? Сбылось ли? Или всё вокруг лишь очередная иллюзия?

А может — юношу прошиб холодный пот — может, он так и не вышел тогда из Святого Мунго, и вся реальность — лишь плод его больного сознания?

— Гарри? — осторожно окликнул любовника маг, сдвинув на переносице брови. Гриффиндорец выглядел абсолютно потерянным, и это внушало опасения.

— Что? — растерянно откликнулся тот, перебирая одну мысль за другой.

Решение пришло сразу же — он колебался лишь несколько мгновений.

— Подойди.

— Что? — переспросил Гарри оторопело.

Мужчина некоторое время молчал, внимательно изучая растерянное выражение на лице любовника.

— Подойди ко мне, — терпеливо повторил он.

Молодой человек поднялся, преодолел разделяющее его с мужчиной расстояние и вопросительно на него посмотрел.

— На колени, — тихим и спокойным голосом произнес мужчина, прикусывая кончик мизинца.

На лице у юноши отразилось непонимание, а затем, по мере того, как осозналал эту мысль полностью, проступило удивление и… желание. Он опустился на колени, приподняв лицо, но целомудренно остановил взгляд не выше длинного ряда пуговиц на жилете.

Губы зельевара растянулись в удовлетворенной полуулыбке. Чуть склонив голову к плечу, он продолжил:

— Посмотри на меня.

Гарри на миг поднял глаза и снова опустил взгляд чуть ниже.

Хмыкнув, Северус подцепил пальцами подбородок юноши и приподнял его голову.

— Тебе это нравится, — медленно и четко произнес он, проведя большим пальцем по сочной нижней губе гриффиндорца. — Но ты не слушаешься, почему?

— Я не имею права подолгу смотреть Вам в глаза… Господин, — ответил Гарри.

— Верно, — легко согласился маг. — Но я приказал тебе сделать это. А вот говорить не разрешал, так?

Молодой человек молча кивнул. На вопрос зельевара он мог ответить только вслух, но мужчина действительно не разрешал ему говорить. А значит, ни одно из действий не было верным.

— Значит, ты ослушался меня дважды, — еле слышно произнес Северус, наклоняясь к любовнику. — Что это значит, Гарри? Говори.

— Я должен быть наказан, — прошептал юноша, едва дыша.

— Да, — бросил зельевар, откидываясь на мягкую спинку кресла и задумчиво глядя на удивительно покорного любовника.

Молодой человек терпеливо ждал и знал: стоит ему пошевелиться — мужчина использует это против него. И в каком-то уголке сознания рождались сладкая мысль о неподчинении, но вынужденная неподвижность щекотала нервы тонко и остро, и Гарри чувствовал, как сбилось его дыхание.

— Пожалуй, — еще немного помедлил Северус, с наслаждением наблюдая, как подрагивают ресницы любовника, — я хотел бы почувствовать твой рот. На моем члене. Немедленно.

Гарри зажмурился, чувствуя, как всё тело прошила судорога от сладкого приказа. Не мешкая, он расстегнул брюки зельевара и бережно коснулся возбуждённой головки губами и языком, прежде чем втянуть глубже, так, чтобы она коснулась горла.

Мужчина тихо застонал от острого наслаждения. Все это было ново и чертовски правильно: Гарри, стоящий перед ним на коленях, он сам, властный и не знающий рамок. Сейчас, как никогда ранее, он чувствовал, как в его руках дрожит чья-то жизнь — хрупкая и ценная. Гарри сам вручил ее в руки мужчины.

Они научились доверять друг другу, уважать и понимать. Это было непривычно, но и прекрасно. Это позволило Северусу осознать, даже раньше самого юноши, что им необходимо прямо сейчас. В это самое мгновение.

Молодой человек чувствовал, как по телу прокатываются судороги — он был возбуждён и думал только о том, как сделать Северусу приятнее, старался, чтобы он почувствовал, как Гарри нравится то, что мужчина с ним делает. Ему до щекотки в ладонях хотелось сжимать бёдра зельевара, оглаживать яички, но ему этого никто не позволял, и он сдерживал себя, облизывая ствол всё интенсивнее и издавая тихие стоны от переполняющих его эмоций.

— Хватит, — хрипло приказал Северус, расстегивая верхние пуговицы на жилете. — Через минуту я хочу видеть тебя обнаженным и лежащим на этом столе.

Гарри покорно выпустил член и уставился горящим взглядом на Северуса, начиная расстёгивать рубашку на часто вздымающейся груди.

Внимательно наблюдая за поспешными движениями партнера, зельевар магией снял с себя жилет и распахнул полы рубашки. Впрочем, он не собирался снимать ее или что-либо еще — Гарри должен чувствовать себя беззащитным перед ним, но понимать, что со стороны мага ему не грозит нежеланная боль.

— Минута почти прошла.

Освободившись от одежды, Гарри сдвинул, как мог, письменные принадлежности и, поколебавшись, предпочёл лечь на спину. Он, рассматривал шею зельевара и кусочек обнажённой груди, а его сердце замирало в предвкушении.