Так что, скажу честно, услышав как этот прошепан русских ругает, я даже подумал, что хорошо бы им всем морду набить. Но я поступил более тонко. Подошел к стойке и так, глядя на этих жлобов презрительно, заказал:

— Айн бир битте!

Тут они и умылись. Но, по всему видно, затаили. Подкараулили меня на пустой дороге и аккумулятор сперли. И не только в машине — они из часов батарейку вытащили! Я ж говорю, жлобы все поляки и воры.

Из машины я вышел и вдруг слышу — голос. Даже два. Говорят непорусски. Но я понимаю:

— Ну и нахрен ты этого туземца зацепил?

— Так получилось… На а раз он зацепился, то пусть он миссию и исполнит! Будет он наш choosen one.

— Тоже мне, нашел избранного. Ты только глянь на его тупую морду. Впрочем, сойдет — все равно как предназначение выполнит, вернется. А не выполнит — ну и хрен с ним, туземца не жалко. Запускай!

Я хотел конечно закричать, что я не туземец, а так, чисто мимо проезжал — но неожиданно вокруг все потемнело, я поскользнулся и ударил мордой в грязь. Интересно, откуда на обочине грязь? Вроде сухо было. Я поднялся, отряхиваясь.

Блин, и где это я? И где асфальт? И машина, машина моя где?

Я стоял на каком-то грязном вонючем проселке, а не на асфальтированной, хоть и второстепенной, дороге. Похоже, что эти подонки меня оттащили куда-то, чтобы я не смог сразу заявить о краже машины.

Неожиданно я услышал звук приближающегося транспорта. В опасениях, что эти подонки решили вернуться, я быстренько сиганул в кусты. Но то, что я из кустов увидел, повергло меня в мучительные раздумья: по дороге катил мотоцикл явно с немецко-фашистскими гадинами. Так, волыну… где же она? То, что это не какие-то идиоты-реконструкторы, я понял сразу: уж больно морды у них были фашистские. Никакой на мордах заносчивости, едут себе так спокойно, по делам. Скучно едут.

До меня дошло, что меня перенесло. И конкретно куда-то в военное время. Фашисты ехали спокойно, за оружие не хватались — наверное война (я имею в виду с СССР) еще не началась. А в Польше фашистам чего бояться было? Так что я еще глубже вжался в кусты.

Немного придя в себя от изумления, я подумал что надо пробираться «к своим». В «моей» Польше до границы было всего километров пять, может и тут не больше? Поэтому, как только мотоцикл проехал, я двинул в сторону СССР. По кустам, конечно. С каждым шагом фашистов вокруг становилось все больше и больше. До меня постепенно дошло, что наверное это они концентрируются перед внезапным коварным нападением, и я прибавил ходу.

Где-то за километр до границы немцы уже стояли буквально стеной, так что я с огромным трудом прополз до реки по овражку, отделявшим друг от друга два изготовившихся к нападению полка. Или дивизии — из кустов в овраге было плоховато видно. Когда до реки оставалось уже буквально двести метров, я увидел что и в овражке кучкуются фашистские солдаты. Пришлось залечь и дожидаться темноты.

Скоро начало смеркаться. Когда смеркнулось уже достаточно густо, и я было приготовился ползти дальше, парочка фашистов подошла буквально ко мне. Причем один снял свои форменные брюки и навалил кучу непосредственно мне на укрытую мхом и травой грудь! Этого я конечно же стерпеть не смог, вытащил из ножен, висящих на ремне на спущенных штанах кинжал и заколол немца. Немец конечно же сразу упал, причем, с целью нанесения мне максимального ущерба — в свою же собственную кучу. Так что, когда я весь в этом ущербе вскочил на ноги, второй немец просто сложился пополам от смеха. Так, сложенного, я его и заколол.

Однако оказалось что за дефекацией фашиста наблюдал не только его товарищ, стоящий рядом, но и приличное число немцев, стоящих по краям оврага. И эти немцы дружно начали по мне стрелять. Промахивались конечно, но я на всякий случай побежал в СССР. Немцы же словно озверели: с каждой секундой по мне их стреляло все больше и больше. Когда я прыгнул в Буг, по мне уже целый полк в полном составе строчил из автоматов, когда же я доплыл до середины реки, даже полковая артиллерия подключилась.

Но, к счастью, по советской стороне они стрелять не стали. Видимо, не хотели настораживать советских пограничников. Поэтому на берег я вышел уже в тишине и спокойствии. Отряхнулся, выжал штаны и куртку с рубашкой, снял мокрую одежду и даже достал из кармана спички: хотел разжечь костерок и подсушиться. Но неожиданно из кустов раздалось:

— Руки вверх!

Когда я поднял руки, из этих кустов вышел солдатик невысокого роста с винтовкой. Винтовка была направлена в мою сторону. А солдатик повторил:

— Руки вверх! И давай, шагай вон туда! — он показал куда шагать свободной рукой.

Как только я скрылся от берега реки в кустах, навстречу мне и солдатику вышли сразу человек двадцать пограничников, возглавляемые старшим лейтенантом. Старший лейтенант показался мне смутно знакомым. Кого-то он мне точно напоминал! Но вот кого?

— И зачем вы все сюда приперлися меня встречать? — спросил солдатик.

— Да шумно было, спать просто невозможно стало. Вот и решили прогуляться — ответил старший лейтенант — а заодно посмотреть по какому поводу шум.

Когда меня сопроводили на заставу, старший лейтенант завел меня в свою коморку и начал расспрашивать о моем появлении.

— Как звать? — спросил он в первую очередь.

— Добрыня Меринов — на всякий случай соврал я. На самом-то деле я вовсе даже Добрыня Мериновский.

— А ты кто?

— Я? — пришлось потянуть время, как-то не сообразил я пораньше придумать себе легенду — да как бы тебе это объяснить… Я польский студент, изучаю… энтомологию. Энтомолог я.

— А судя по роже тебе лет так тридцать пять. Не похож ты на студента.

— А я — двоечник. На второй год оставался. И по несколько раз.

— Ну ладно, допустим. А какой же ты польский студент, если звать тебя Добрыня, да еще Меринов?

— А эта, у меня отец русский.

— Белоэмигрант?

— Нет, еще в царские времена от царских сатрапов перебежал.

— Понятно. Так и запишем: сын пострадавшего от царского режима — он что-то написал в протоколе. — А ты чего в Польше делал?

— Жил вообще-то. А тут пьяный напился, на улице валялся. Какой-то немец решил над пьяным поиздеваться, взял да и насрал на меня. Я, конечно, не вытерпел и заколол гада его же кинжалом. И товарища его, который стоял рядом и смеялся, тоже заколол. Ну а немцы как озверели, стрелять по мне начали. Вот я и решил перейти границу у реки.

— Похоже не врешь. Хоть ты и Буг переплыл, но дерьмом от тебя тянет знатно. Как будто ты сутки в нем провалялся, а то и двое.

— Сутки наверное. Да, какое сегодня число?

— Двадцать первое июня. Вот уже почти двадцать второе — уточнил он взглянув на часы. — Вот  уже и двадцать второе.

— Лейтенант! Блин! Ведь сегодня война начнется! Буквально через два-три часа!

— А ты откуда знаешь?

— Пиши : Мериновский моя фамилия. Разведка Генштаба. Просто поймали меня, издевались, в темном подвале держали. Вот я дни и перепутал. Сегодня, с рассветом начнут. Сначала казармы артиллерией разобьют, а потом пойдут уже без сопротивления дальше. Звони скорее в отряд, предупреди!

— Да нет с отрядом телефонной связи.

— Это Бранденбург-800!

— Что?

— Это диверсанты такие, из русскоязычных немцев и прибалтов! Они связь рвут!

— Вряд ли. У нас телефонной связи и не было никогда, так что рвать нечего. Пошлю посыльного в отряд, даже двух, раз тут этот, баренберг твой. А из казарм мы пожалуй уйдем. А то еще подстрелят ненароком. Рота, в ружьё. И всем уйти из казарм — произнес он тихим голосом.

— Слушаюсь, товарищ Исаев! — ответил ему какой-то вестовой и выбежал в темноту.

— Исаев? А зовут тебя, лейтенант, как?

— Ну, допустим Максим Максимыч, а что?

— Блин, а я все думаю, кого ты мне напоминаешь? А у меня знакомый был, с тобой буквально на одно лицо, и фигура такая же. Вот ты представился, и я сразу про него вспомнил!

Точно, как же я сразу-то не сообразил! Лейтенант-то был ну просто как две капли воды похож на Шварценеггера в роли Терминатора!