- Простите.

Дверь снова хлопнула.

- Позволь, я приготовлю тебя ко сну, - снова разорвал тишину бархатистый голос.

- Для этого у меня есть Вайд, - заметил Айвен, уже зная, что сегодня он хочет, чтобы его омывали другие руки.

- Как пожелаешь, - Лиам с трудом сдержал улыбку – всё, чего хотел Вальдес, было написано у него на лице.

Колебался наместник не больше минуты.

- Идём, - Айвен встал и потянул пленника вверх за плечо.

Теперь Айвен заметил, что они практически одного роста. Глаза Лиама оказались вровень с его собственными, и теперь, когда они были так близко - странная притягательная сила, исходившая от них, стала ощущаться ещё сильнее.

У самого входа в купальню, Айвен заколебался. Каким бы притягательным не казался пленник, вчерашний сон живо всплыл перед глазами. Айвен торопливо накинул на помещение несколько защитных заклятий, призванных удерживать пленника внутри, даже если сам Айвен окажется без сознания.

Немного успокоившись, он вошёл в купальню и позволил Лиаму раздеть себя до конца. Когда брюки и бельё оказались на полу, раб на миг замер, будто борясь с желанием прикоснуться к нежной плоти, но сдержался. Не вставая с колен, он протянул руку, помогая наместнику опуститься в бассейн, а сам остался у бортика, намыливая пушистую губку.

Теплая вода манила неимоверно, но торопить своего господина он не хотел.

Губка прикоснулась к плечам Айвена, прохаживаясь по напряжённым мышцам. Лиам и сам не заметил, как губку заменили губы, а Айвен тихо застонал и откинул голову назад.

- Я не приказывал, - сказал он тихо.

- Простите, господин, - вопреки словам Лиам продолжил медленные поцелуи.

- Помоги мне выйти.

Лиам повиновался. Он помог наместнику обтереться пушистым полотенцем, затем последовал за ним обратно в спальню. Забывшись, Лиам опустился на край постели, но Айвен, кажется, ничего не заметил. Он уже был на грани яви и сна, хотя промежность под пушистым полотенцем вздымалась заметным бугорком. Лиам незаметно окинул ткань и склонившись, коснулся губами нежной плоти.

Айвен тут же распахнул глаза и внимательно посмотрел на него.

- Стой, - сказал он и поманил мужчину пальцем.

Лиам подполз к нему, и руки Айвена тут же уложили его к себе на грудь.

- Сегодня твоя очередь платить.

Лиам напрягся, предчувствуя, о чём идёт речь.

«Твоя вечность закончится завтра», - всплыли в памяти недавние слова. Он дёрнулся, вырываясь, но конечности внезапно охватило холодом.

- Не надо, - выдохнул он, но зубы Айвена уже вошли в его тело.

ГЛАВА 4. Лёд

Темнота. Холодная и непроницаемая, густая.

Айвен попытался втянуть в себя воздух, но тут же обнаружил, что лицо скрывает гибкая маска. «Вот почему так темно», - понял он.

Проверил руки – они оказались заведены далеко за голову, но под спиной не было ни стола, ни любой другой поверхности.

Айвен пошевелил ногами – большим пальцем удалось коснуться пола, но не без труда.

Значит, подвешен за руки чёрти где. И прежде, чем он успел свыкнуться с этой мыслью – снова бархатистый голос, от которого по телу пробегает тепло:

- Ты проснулся, Вальдес?

Айвен замычал, маска мешала говорить.

- Вижу, что да.

Мягкое, почти ласковое касание обнажённых плеч. Затем рука Габриэля отстёгивает часть маски, освобождая рот от кляпа.

Наконец-то глубокий вдох – и тут же кашель разрывает лёгкие.

- Мы оба знаем, Вальдес, что сопротивляться глупо. Ты будешь петь для меня, вопрос лишь в том, сколько боли тебе придётся испытать.

- Не надо… - Айвен с трудом узнаёт свой голос, но он уверен, что не произносил этих слов.

- Тогда просто скажи мне, где Убежище.

«Убежище?» - он не успевает сосредоточиться на этой мысли, потому что раскалённый прут врезается в спину, и вся его сущность превращается в крик.

Ещё удар. И ещё. А затем всё стихает. Только ноющая боль в изодранной спине остаётся. И тут же по свежим ранам освежающее касание льда.

Айвену кажется, что невольные слёзы бегут по щекам, хоть он и не может вспомнить, когда плакал в последний раз.

И вслед за льдом – что-то мягкое и тёплое. Будто губы вампира зализывают раны, так и губы Габриэля скользят по спине, принося нежданный покой.

- Тебе нравится? – и снова Айвен уверен, что его голосом говорит кто-то другой.

На секунду губы палача исчезают, а через секунду приходит новый удар – плашмя. Это уже не прут, но он не может судить о том, какое орудие пытки теперь в руках палача.

Сильные пальцы сжимают подбородок и горячее дыхание у самых искусанных губ:

- Я пришёл не играть в игры.

Истеричная улыбка растягивает губы. И тут же удар по улыбающемуся рту.

- Отвечать!

Но улыбка становится только шире. В голове пусто. Кто бы не висел сейчас на цепях, кто бы не говорил голосом Айвена с палачом, он уже слишком устал, чтобы принимать происходящее всерьёз.

- Дрянь, - ещё один удар по лицу, и палач внезапно оказывается сзади. Айвен чувствует прикосновение горячих рук к озябшим ягодицам. Пальцы Габриэля разводят их в стороны, и Айвен чувствует, как что-то холодное и твёрдое врывается внутрь. Тот, кто висит на цепях кричит во всё горло, а по щекам его бегут слёзы, застревая в складках маски.

***

Айвен распахнул глаза. Опять в своей постели. Разве не повод для радости? Вот только дыхание успокоить удаётся с трудом.

Темнота повсюду, но прозрачная, пронизанная лучами лунного света.

Айвен уже собрался было спустить ноги с постели, чтобы подойти к столу и зажечь свечу – не звать же стражу каждый раз, когда ему будет сниться кошмар. Он шевельнул щиколоткой и обнаружил, что на ней лежит что-то большое и тёплое, похожее на лохматого боевого пса.

Большое пошевелилось почувствовав толчок, и Айвен встретился глазами со вчерашним пленником. Внимательный, цепкий взгляд. Даже теперь, когда крови в нём осталось не больше половины.

- Всё хорошо? – снова голос, от которого дрожь по спине, и с новой отчётливой яркостью прорезает тело боль от ударов.