Ему рассказывали, что, даже когда тело погрузили в кому, он кричал. Кричал и бился, будто резали без анестезии. Парень не помнил этого. Помнил только, как его схватили, уложили и воткнули в руку шприц. У него не было снов, а следующее воспоминание – пробуждение. И чувство, будто после операции. Ощущение складывалось, словно ампутировали что-то. Если быть точнее – его второе тело. Пусть у каждого из близнецов была своя душа, им был категорически дорог опыт их второго тела. Потерять этот опыт, даже зная все то, что знает близнец, было чертовски нелегко.

А теперь от него требовали этот самый опыт, причем даже в улучшенном варианте, так как нужно было срочно осваивать новый, никем до него не изученный предмет и преподавать его девчонке, которая вообще ничего в этом не смыслит. И так бы оно и к лучшему, потому что у него было больше времени на самообучение, только вот времени у него не было. Оборотень нужен был к конкретному числу. Виктор никогда не давал таких точных прогнозов. И это давило на плечи парня с огромной силой.

«Никита бы справился», – периодически всплывала в голове неуместная фраза.

– А я и справляюсь. – Иронично отвечал он сам себе.

Они довольно долго отрабатывали это состояние. Много времени потратили и на то, чтобы научиться входить в него мгновенно, еще больше на то, чтобы суметь удержать его хотя бы полдня без перерывов. Кате все еще тяжело было держать определенную волну, и ее состояние постоянно колебалось.

Такие, казалось бы, плевые нагрузки выматывали. Никита постоянно требовал большего, раз за разом усложняя задачи. Расслабить свой мозг действительно очень тяжело, когда ты бежишь стометровку.

В один из таких вечеров, когда ученица, особенно изнуренная, вернулась в свою комнату.

– О, Катька, привет! – крикнула ей Маша из ванной. Светы в комнате тоже не было, так что для Кати осталось загадкой, как Маша узнала, кто это.

– Привет, – измученно ответила ей девушка, – где Света?

– Она занимает нам места.

– Места? – непонимающе пролепетала та.

– В кинотеатре! – удивленная мордашка с недокрашенным лицом показалась из ванной. – Я разве тебе не говорила? Мы сегодня все вместе идем в кино!

– Что за фильм?

– Что-то про пришельцев. Не уверена точно.

Катя пожала плечами и пошла к своей койке. У нее было немного времени, прежде чем Маша закончит.

Надо сказать, что всегда при возвращении в эту комнату, независимо от количества дел или мыслей в ее голове, она начинала чувствовать себя лучше. Да и отношение к этой странной школе со временем поменялось. Какие-то неочевидные истины стали доходить до нее, позволяя лучше понимать суть протекающего вокруг бедлама. В какие-то моменты она даже ловила себя на том, что «это звучит довольно логично».

– А ты чего такая уставшая? – вырвала ее из мыслей Маша.

– Как ты это делаешь? – ответила вопросом на вопрос девушка.

– Что именно?

– Отличаешь меня и Свету, когда мы заходим в комнату, даже не видя нас, – перечисляла Катя, – чувствуешь настроения других. Как?

– Ну, все дело в практике. И в ощущениях общего энергетического фона.

Девушка закрыла лицо подушкой. Она не настолько глубоко проникла в тонкости всех этих процессов, поэтому не могла принять этот ответ.

– Но большую часть работы за меня делают мои сущности, конечно.

Катя удивилась новой информации и открыла лицо, чтобы задать вопрос.

– Какие сущности?

Несмотря на то что Маша говорила очень часто и много, она вообще очень туманно рассказала, как и почему она попала в школу, часто переводя разговор в другую сторону. Сейчас у Кати появился отличный шанс, жаль, у нее не было достаточно энергии, для того чтобы как следует нажать на соседку.

– Ну знаешь, они витают рядом с нами. Их тут довольно много. Они отвечают за разные штуки. – Не вдавалась в подробности Маша.

– Какие, например?

– Ну, за всякие. Есть те, которые отвечают за эту комнату. За то, что она именно такой формы и в ней именно такие предметы. Есть те, которые отвечают за наши тела. Есть такие, которые отвечают за наши движения, какие-то навыки или мысли, – поняв, что сболтнула лишнего, девушка заткнулась.

– И ты умеешь их различать?

– Немного, – пискнула она из ванной.

– Маш, ты не подумай, мне все равно. Я уже встречала в своей жизни человека, который умеет читать мои мысли. За тот короткий промежуток, что мы общались, я уже успела к этому привыкнуть.

– Правда? – смущенная мордашка выглянула из-за двери. – Ой, слава богу, я уже что только себе не напридумывала. Ты не смотри, мне еще далеко до идеала, я пока только учусь. Не то чтобы учусь читать именно мысли, просто, – она снова спряталась за дверь, – работаю и в этом направлении тоже. Видишь ли, я с детства чувствую все не так, как обычные люди. Точнее даже, совсем не так, как обычные люди. Я не чувствую тепла или холода, не чувствую запахов, вкусов, не слушаю и не вижу. Ну точнее, не воспринимаю все это, как все нормальные люди. Для меня это разрозненный набор информации, приходящий одновременно с разных сторон. Я чувствую все, что находится на определенном расстоянии от меня, – как из пулемета, тараторила она, – слишком хорошо чувствую. Из-за этого обильного потока неструктурированной информации порой начинаю говорить слишком много слов, чтобы объяснить все, что нужно донести до человека так, чтобы он понял. Потому что обычно до человека доходит лишь пять процентов всей окружающей его информации.

Это объясняло тот факт, что порой Машу реально трудно было заткнуть.

– То есть ты буквально чувствуешь то, что чувствую я, когда мы рядом?

– Понятие расстояния в данном случае не совсем уместно. Ну точнее, неуместно в том смысле, в котором это понимаешь ты, но если упрощенно, то да – я чувствую, что сейчас ты устала.

– Понятно, спасибо. – Искренне поблагодарила ее девушка. – Ты скоро?

– Да, уже закончила, – Маша вышла из ванной и подошла к кровати соседки, протянув ей руку, – пойдем?

Катя приняла протянутую руку и поднялась. Она неплохо провела время до отбоя.

Сегодня вечером Никита забрал ее с лекций и повез на машине за пределы школы, в сторону частного аэродрома, где их забрал небольшой вертолет. Ближе к ночи их доставили в город и высадили на крыше многоэтажки. Они спустились на лифте на несколько этажей вниз и оказались в помещении, где царил страшный строительный бардак.

Предупреждая столкновения и падения, Никита провел Катю на балкон, где на хиленьком стальном парапете сидел на корточках человек. Несмотря на всю шаткость положения, фигура в черной одежде и с капюшоном на голове была настолько устойчива и фундаментальна, что казалась частью интерьера. На спине у человека красовалась снайперская винтовка, на одну лишь лямку перекинутая через плечо.

– Привет. – Прозвучал приглушенный голос Виктора. Он обернулся и ловко спрыгнул с парапета. На его голову, скрытую капюшоном, был надет странного вида шлем. Стальные пластины были аккуратно, словно пазл, собраны в единый объект. Вместо прорезей для глаз, которые вообще отсутствовали, наблюдались два ряда тонких диодных лент голубоватого цвета. Надо заметить, Виктор выглядел довольно круто во всем этом прикиде.

– Здравствуйте, – кивнула Катя.

Витя пожал руку Нику и произнес:

– Ты объяснил ей?

– Нет.

– Тем лучше. Катя, как ты думаешь, для чего тебя сюда позвали?

– Вероятно, для проверки? – уточнила девушка.

– Догадлива. Впрочем, это вполне очевидно. Идем, я тебе кое-что покажу. – Он поправил лямку винтовки и шагнул в сторону парапета. Ученица последовала за ним. – Посмотри на ту площадь. Видишь?

Шагнув на балкон, девушка пошатнулась. Ее чуть не сбило с ног мощным порывом ветра. Прищурившись, она подошла почти к самому краю балкона и уставилась на далекие огни площади в конце квартала.

– Да.

– Что ты видишь на ней?

– Вижу фонтан, на ступенях и на лавочках вижу несколько людей.