— Сядьте, Сережа, пожалуйста, — без улыбки и озорства в глазах сказал «эксперт». — И постарайтесь помолчать, пока я буду говорить. Это в ваших же интересах.

— Какие мы ранимые, словно барышня, — сожалеюще начал Луньков, но Юра оборвал и его:

— И вы тоже воздержитесь от реплик, Алексей Бонифатьевич. Так вот, уважаемый друг мой Сережа, ваш филиал будет опорной базой в предвыборной кампании Алексея Бонифатьевича Лунькова — кандидата на пост губернатора Тюменской области. Такое решение принято в Москве по предложению Филимонова. Только упаси вас боже звонить ему и переспрашивать: он ответит «нет», а назавтра вас уволит. Решение существует, вы его будете выполнять.

— Так до губернаторских выборов еще как до Китая пешком! — удивился Кротов.

— Я же просил вас, Сережа, — укоризненно сказал «эксперт». — Продолжим… Со временем, после регистрации кандидата, вы откроете на его имя официальный счет для сбора пожертвований, где будете аккумулировать взносы в рамках сумм, определенных законодательством. Как вы сами понимаете, это будет всего лишь… верхушкой айсберга. В течение ближайших двух месяцев вам переведут на другие счета соответствующие суммы, которые вы обналичите и передадите нашим доверенным лицам.

— Это не так просто, — угрюмо заметил банкир. — Мы вообще с наличкой почти не работаем.

— Купите доллары у Центробанка или на валютной бирже, это же элементарно.

— Но как я их спишу! — почти крикнул Кротов и инстинктивно оглянулся на окна.

— Не волнуйтесь, — сказал Юра. — Никто вас не «слушает», мы проверяли. Иначе не стали бы столь откровенно беседовать с вами в этом кабинете.

— Черт, нервы, — вздохнул Кротов.

— Прежде всего мы рассчитываем на вашу сообразительность, ваш талант опытного дельца. И не надо делать оскорбленное лицо, Сергей Витальевич! Делец — хорошее слово! Как вы лихо тогда с «Инвестнефтью» сработали! Да и нынешняя ваша комбинация с переработкой нефти на Омском заводе… Достойно похвалы!

— Это уже шантаж, братцы.

— Обойдемся без эмоций, — сказал Юрий. — Мы только фиксируем вашу профессиональную состоятельность.

— Да уж, фиксируете…

— А вы что хотели? — вмешался в разговор Луньков. — И рыбку съесть, и на хер сесть?

— Я же вас тоже просил, Алексей Бонифатьевич, — не повышая голоса, произнес джинсовый Юра. — Не мешайте уважаемому банкиру собраться с мыслями: его задачи, если вдуматься, посложнее ваших.

— О каких суммах идет речь? — спросил Кротов.

— Для начала миллиарда полтора. И лучше в русских деньгах.

— Вы с ума сошли, — сказал банкир.

— Это для начала, — спокойно продолжил «эксперт». — Дальнейшее обсудим со временем.

— Вы, похоже, чего-то не понимаете, мужики! — сказал Кротов. — У меня ведь не частная лавочка. Да и частнику таких денег никто на руки на выдаст.

— Выдавали, и побольше. Почитайте газеты, милейший.

— Ну, я не знаю…

— Согласимся: не знаете. Пока… Так и быть, придем вам на помощь, уважаемый директор филиала. Финансовую компанию «Народное доверие» знаете?

— Конечно, знаю, — сказал Кротов. — Она у нас на обслуживании.

— Сколько у них денег на счету?

— Два миллиарда сто восемьдесят миллионов с хвостиком, — не задумываясь, ответил банкир.

— Достойно похвалы… Держим, как говорится, руку на пульсе? Достойно, достойно… Так вот, «хвостик» оставите, а два миллиарда — только цифру круглую не делайте, подозрительно выглядит — выдадите им на руки. И без возражений, пожалуйста. Не получится наличкой — выпишите чек. Хотя не грех бы и подсуетиться насчет наличной суммы. Сходите в Центробанк, поплачьте в манишку…

— Хорошо, допустим, — поднял руки Кротов. — А что будет дальше?

— Это вас уже не касается, милейший.

— Позвольте, как это не касается? Что с «Доверием»-то будет? Как они эту сумму вернут, чем замотивируют?

— А никак, — ответил Юра. — Лопнут, проворуются и сбегут. Как говорится, методы господина Мавроди — в жизнь!

— Вы мне кошмарные вещи говорите, мужики, — устало сказал Кротов.

— А ты целку-то из себя не строй, — бросил Луньков, и джинсовый Юра на этот раз промолчал; по всему было видно, что главное уже сказано, а душевные страдания русской банкирской интеллигенции его мало трогали. Юра одним глотком допил виски и выплюнул на дно опустевшего стакана последнюю нерастаявшую льдинку.

— Будем работать, Сергей Витальевич! Кстати, наш армяно-американский друг передает вам большой привет. Вы ему очень понравились. И знаете чем?

— Понятия не имею.

— Тем, что вы человек не без совести.

— Нашли время и место о совести говорить…

— Ну вот видите! — расхохотался «эксперт». — Прав был Арутюнчик, абсолютно прав! Не-ет, мы с вами сработаемся, милейший друг Сережа, и очень хорошо сработаемся, поверьте старому душеведу.

— А почему вы не спросите меня о самом важном? О том, как я отношусь к идее скинуть с кресла Рокецкого?

— Это уже по части глубокоуважаемого депутата, — развел руками «эксперт».

— Наконец-то и мне слово предоставили, — криво усмехнувшись, сказал Луньков, поднялся с дивана и прошествовал по ковру, перекатываясь с пятки на носок. В конце кабинета он замер, потом резко повернулся, махнув полами пиджака.

— Вы понимаете, в чем ваша беда, Сергей Витальевич? Вы не политик по складу ума. Нет-нет, я не имею в виду умение думать одно, говорить другое, а делать третье, и даже не способность честно врать, без чего ни один политик дня прожить не может, уж поверьте мне на слово. Вы и сами не такой уж простой, каким пытаетесь казаться. Я имею в виду совершенно другое: вы слишком прямолинейно формулируете цель, а потому промахиваетесь, стреляете в противоположную сторону. Вот вы сказали: скинуть Рокецкого… Если бы у нас была именно такая цель — скинуть, мы бы действовали абсолютно другими методами. Накопали бы или сочинили убедительный компромат, настучали Черномырдину, подставили бы сына или жену-банкиршу… Да мало ли как можно облить грязью человека, заставить его оправдываться, а раз начал оправдываться — значит, виноват, людей уже не переубедить. Так вот, Сергей Витальевич, зарубите себе на носу: такая победа нам не нужна. Мы хотим победить Юлианыча в открытом бою, на глазах у всех! Мы хотим доказать народу, что Рокецкий исчерпал себя как лидер, что он не способен совершить прорыв, увлечь людей великой идеей, развернуть перед ними перспективы новой жизни. Мы обязаны доказать — и докажем, что я буду лучшим губернатором, чем он. Вот какая победа нам нужна! И мы ее добьемся!

— Браво, браво, — сказал Юра. — Достойно похвалы.

Депутат быстрым шагом вернулся к дивану и сел напротив Кротова, наклонившись к нему корпусом.

— Поэтому я и не спрашиваю вас, Сергей Витальевич, о разных глупостях типа «любит не любит». Мне абсолютно не важно, как сегодня — я подчеркиваю: сегодня! — вы относитесь к Рокецкому и что вы думаете обо мне. Меня вы просто не знаете. Но мы начнем с вами работать, и через полгода вы сами подойдете ко мне и скажете: «Ты был прав, Луньков». Надеюсь, к тому времени мы уже будем на «ты». Вот так-то, уважаемый.

Кротов смотрел в сверкающие искренностью и волей глаза депутата и не знал, что думать: то ли мессия сидел перед ним, то ли сумасшедший. Борясь с обволакивающей луньковской аурой, он все-таки выдавил из себя вопрос:

— И ради этой светлой цели вы готовы пустить по ветру деньги несчастных вкладчиков «Народного доверия»?

Луньков театрально прикрыл глаза ладонью и откинулся на спинку дивана.

— Юра, ради бога, объясните этому святому человеку, что к чему!

— Вкладчики не пострадают, — сказал джинсовый «эксперт». — На этом и построена вся операция.

— Ничего не понимаю. Сами же сказали: ограбят, сбегут…

— Совершенно верно. Притом так далеко сбегут, что их днем с огнем не отыщут. И вот тут на сцене появитесь вы с господином Луньковым и возглавите борьбу за возвращение денег пострадавшим. И что самое важное: вы их вернете.

— Откуда же возьмутся два миллиарда?