«Западный Путь» приводит к реинтеграции быстрее, нежели «Восточный», следовательно, он более рискован[206]. В сущности, вместо постепенной гармонизации ноосферы предлагается взрывное насыщение ее самоорганизующимися информационными структурами. «Конструирование будущего» в парадигме культуры Запада предусматривает не только тоннельный переход через всю Эру Мирового Воссоединения (содержание ее Веков «упаковывается» в комплект личных трансляционных технологий), но и отказ от построения классической сверхцивилизации. Вместо Утопии создается «мир за пределами утопий».
Запад исходит из следующей крупномасштабной структуры исторического процесса:
Инфрачеловечество, младенчество Разума. В этой фазе уже появился разум, то есть атрибутивные признаки общества: управление, познание и образование, но информационное пространство еще бесструктурно. Отсутствуют как статические информобъекты — големы, левиафаны и пр., так и динамические сюжеты; «Вавилонская башня» единой системы смыслов еще не обрушилась: вид Homo остается информационно единым и описывается примитивной системой, фазовые переходы отсутствуют.
Человечество, детство и юность Разума. Эта стадия включает в себя всю собственно историю — в том числе и классические сверхцивилизации Ефремова — Хайнлайна— Стругацких. Система, описывающая человечество, аналитична, информационное пространство заполнено высокоорганизованными структурами. Видовые тоннели Реальности расщеплены, что проявляется, в частности, в существовании типов информационного метаболизма[207].
Наконец, Ультрацивилизация, время Зрелого Разума, открывающее историю не-человечества.
В этой фазе социум приобретает свойства хаотической или, во всяком случае, предхаотической системы, информационное пространство смыкается с объектным (виртуальная революция), начинается индуктивная «сапиентизация» природы, кайнозой сменяется ноозоем, что подразумевает распространение био- и ноосферы на космическое пространство.
Таким образом, Текущая Реальность может быть охарактеризована как начало одного из наиболее фундаментальных фазовых переходов в истории. Человечество становится взрослым.
Если возникающий «селдоновский кризис» будет преодолен (вовсе неочевидно, что это удастся сделать с первой попытки), то, насколько мы можем судить, человечество, каким мы его знаем, прекратит свое существование, и возникнет новая сущность, для которой в современном языке нет адекватного названия.
«Быстрый мир»
— Ну, у меня дома, — все еще с некоторым трудом проговорила Алиса, — если уж начнешь бежать и будешь бежать ОЧЕНЬ долго, в конце концов, окажешься на новом месте, а не на том же самом.
— Значит, твоя страна ТЯЖЕЛА НА ПОДЪЕМ, — сказала Королева. — Вот у нас приходится бежать во весь дух, чтобы остаться на месте. А если нужно попасть куда-то еще, приходится бежать чуть ли не в два раза быстрее.
Л.Кэрролл. Алиса в Зазеркалье
Основная проблема с этой навязчивой идеей Экономии Времени очень проста: вы не можете экономить время. Вы можете только тратить его.
Б.Хофф. Дао Пуха
«Темп» относится к «движению», как «полное» к «пустому», «янь» к «инь».
Темп есть совокупность свободных ресурсов, выигранных одной из сторон в результате сознательной деятельности. Можно рассмотреть темп как запасенную вероятность, как ресурс, который модифицирует вероятностное распределение в благоприятном для одной из сторон направлении, выигрыш темпа есть мера управления случайными событиями.
Р. Исмаилов, С. Переслегин.
Учение о темпах операции
Война должна быть короткой, как удар молнии.
А. фон Шлиффен
В чем состояло реальное действие внезапности? Его можно было бы определить, прежде всего, как моральную категорию: противник застигнут врасплох, его построение отнюдь не соответствует направлению полученного удара, он вынужден принять сражение повернутым или перевернутым фронтом, а перестроить армию не так просто, как взвод. Но моральный фактор в данном случае играет все же подчиненную роль: весь вопрос в том, как быстро атакованный справится со своими нервами. Быть может, он и вообще не растеряется, сохранив стальное хладнокровие воина и командира. Но тогда на сцену выступает жестокий и непреклонный фактор, который гораздо хуже поддается усилиям воли: это — время. Время требуется для принятия контрмер, для сообразования действий и сил с новой, неожиданно вскрывшейся ситуацией. Успеет ли атакованный осуществить все, требуемое этой ситуацией?
Кто станет особо упирать на динамику как сущность наполеоновского маневра? Это представляется всем таким бесспорным и ясным, что к этому вопросу не возвращаются. «Бог войны» мчался, как метеор, по Европе, все сокрушая на своем пути.
М. Галактионов. Темпы операции
Нищим был Бэзил Бегельбекер, который через полтора часа станет богатейшим человеком мира. В течение восьми часов он сколотит и потеряет четыре состояния: то будут действительно огромные деньги, а не мизерные капиталы, которые добывают середнячки.
…продукция и перевозка стали практически вопросом времени. Дела, которые отнимали до этого месяцы и годы, решались теперь в течение минут и часов. В течение восьми часов можно было сделать одну или несколько изрядно закрученных карьер.
Фредди снял контору и поручил ее обставить. Это заняло одну минуту: переговоры, выбор и оборудование прошли почти одновременно. Потом он изобрел ручной модуль, что заняло следующую минуту, и начал его производство и продажу. В течение трех минут модуль оказался у ведущих потребителей.
Р. Лафферти.
Долгая ночь со вторника на среду
Почему мир удалось создать за шесть дней? Тогда не было производственных совещаний.
А. Жвалевский, И. Мытько.
Личное дело Мергионы, или Четыре чертовых дюжины
Вступление: о понятии «быстрого мира»
Когда мы рассуждаем о будущем, требуется и хочется назвать, поименовать этот «следующий мир». И сделать название социально реферируемым: так Реальность братьев Стругацких вполне понятна для поколения, родившегося в 50-60-е годы XX века. Для нужной нам референции совершенно достаточно, чтобы поколение подростков после ознакомления с литературным образом жизни в новом мире сказало: «Да, мы туда хотим», и лучше, чтобы это были русские, а не японские или американские подростки. А то Россия — мастерица мечтать, а бренд с начинкой утащить и активизировать легко и на другой половине земного шара. Глобализация, знаете ли…
Сергей Градировский, руководитель Центра стратегических исследований Приволжского федерального округа, задает уныло конкретные вопросы: а какое «у них» завтра будет расписание занятий в Университете, и будет ли вообще Университет, о чем «они» будут говорить, и что носить? Если мы не ответим на вопросы о материальной культуре и «цимесе» придуманного мира, он и не возникнет. А отвечать — эдак по толстому роману в год, у нас, теоретиков будущего, нет времени.
Зануда С.Градировский не унимается и спрашивает о главном: в чем различие между нами и «ими»? Ведь если различения нет, то нет нового, и бренд «быстрого мира» становится трендом из существующего в позднесуществующее. И приходится таскать каштаны из огня и отвечать вопрошающему хотя бы в самом общем виде: это будет, ну почти как у Р. Лафферти в «Долгой ночи со вторника на среду»[208]. Фантасты всегда были подспорьем прогностикам; футурологические конгрессы — это междисциплинарные съезды вычислителей и угадывателей. Что-то хило у нас в России со съездами. Последний такой «Странник» был, и то там писатели обсуждают «скушный мир», «хорошее интеллигентское прошлое», «продажность и продаваемость» и прочие в зубах навязшие проблемы людей без глаз, ощущений, интуиции и чувств. Людей, у которых Россия давно погибла, а водка пока осталась. Интеллигенция переродилась, а элита не возродилась. Издательства стали ОБЛОНО и прочими адептами Тройки Стругацких. Пиар нужен любой. Никто никому ничего не должен, но хочется, чтобы должен был… ну и «опять пошла морока про коварный зарубеж».
