Затем я села в кресло напротив камина и начала медленно считать каждый выдох и вдох. Когда я дошла до двадцати, Кормак наконец прервал молчание.

— Вне всяких сомнений, Лорисель уже предупредила тебя о грядущем переплетении, — начал он и тут же, не дожидаясь моего ответа, продолжил: — Я считаю, ты должна знать, что существуют и другие варианты.

— Какова же цена? — не отводя глаз, спросила я.

— Что мне в тебе нравится, так это твоя прямота. Ты сразу переходишь к делу.

От того, как Кормак произнес слово «нравится», у меня по спине побежали мурашки. Я решила промолчать.

— Гильдия должна быть уверена в том, что люди Арраса могут на тебя рассчитывать, — сказал он, опуская стакан на поднос. — Сейчас твоя верность под сомнением.

— Я не сделала ничего такого, чтобы заслужить их недоверие, — с вызовом ответила я.

— Ты пыталась бежать, — напомнил он.

— Этого хотели мои родители, а не я. Мне было очень страшно, вот и все.

— То есть ты собиралась приехать сюда и вести себя, как хорошая девочка? — с ухмылкой спросил Кормак.

— Думаю, мы этого уже никогда не узнаем.

Я и впрямь не открыла им дверь после первого же звонка, но только потому, что обычно это делал мой отец. Я прекрасно понимала, что родители заплачут, и была напугана, однако так или иначе собиралась уехать вместе с призывной командой. Других вариантов у меня просто не было. До тех пор, пока меня не толкнули в тоннель.

— Ты всегда выбивалась из общей массы, — заметил Кормак и направился к камину, остановившись в паре шагов от моего кресла. Упершись руками в подлокотники, он склонился надо мной, и я съежилась под его взглядом.

— Как я могу доказать свою верность?

Я надеялась, что так могла выиграть немного времени.

— Знаешь ли ты, почему существование Арраса напрямую зависит от работы Пряжницы? — спросил Кормак.

Я начала судорожно повторять все, что рассказывали мне Инора и Лорисель.

Кормак остановил меня взмахом руки.

— Да, тебе известно, чем занимается Пряжница, однако нам она нужна не только для этого.

— Она олицетворяет невинность, — едва слышно прошептала я.

— Да, хотя для молодой женщины, не испытавшей горечи настоящей утраты, это, наверное, не до конца ясно, — заметил он.

Мои родители. Инора. Даже сестра, которую переплели, превратив в незнакомку. Как он смел утверждать, что я не была знакома с горечью утраты?

Кормак внимательно посмотрел мне в глаза, оценивая произведенное впечатление. Я молчала. Облизнув губы, он продолжил:

— Ты думаешь, будто знаешь, что такое потери, однако до появления Арраса и Гильдии двенадцати Земля купалась в крови. Целые поколения молодых людей умирали ради того, чтобы несколько человек смогли расширить свое влияние.

Я не могла поверить своим ушам. Конечно, Лорисель предупреждала меня об этом, но теперь у меня не осталось никаких сомнений. Кормак действительно верил в свои слова, как будто бы считая, что отличался от тех злодеев.

— Диктаторы убивали женщин и детей из-за различий в убеждениях и цвете кожи. — Кормак выдержал паузу и подошел еще ближе к моему креслу. — Потому что тогда у нас не было возможности контролировать мир и порядок.

Контроль — вот что пугало меня. Между Землей и Аррасом была огромная разница: люди вроде Кормака могли одним взмахом руки избавиться от мятежников и возмутителей спокойствия. На Земле же это было попросту невозможно.

— И вы считаете, что ваши методы лучше? — спросила я, крепко вцепившись в подлокотники кресла.

— Мои методы направлены на поддержание всеобщего благополучия, — глаза Кормака вспыхнули, но он тут же сменил тактику. — У нас, в Аррасе, пища доступна всем и каждому. Никто не голодает. Мы контролируем погоду и больше не мучаемся от бурь или засухи. В прошлом человечество зависело от капризов природы, а теперь природа подчиняется нашим желаниям.

— Возможно, естественный порядок вещей был вовсе не так уж плох, — тихо заметила я, однако Кормак проигнорировал мои слова.

— Семьи избавлены от ухода за стареющими родственниками, и люди могут больше не бояться внезапной смерти, — продолжил он. — С помощью новых омолаживающих технологий мы победили практически все серьезные болезни…

— А те, что остались?

— Они больше не причиняют боли, — без запинки ответил Кормак.

— Потому что мертвые боли не испытывают, — поддела его я.

— А лучше жить с непрекращающейся болью? Так нам удалось избавиться от тягот старения.

Когда бабушка в последний раз сжала мою руку, ее пожатие было удивительно сильным. Я покачала головой, ведь все слова Кормака были наглой ложью. Вряд ли он сам был значительно моложе бабушки. Гильдия хотела совсем другого — иметь возможность вовремя удалять ненужные нити.

— Вы когда-нибудь кого-нибудь теряли? — спросила я.

— Можно сказать и так, — ответил он. — Кому, как не тебе, знать, что такое внезапная смерть.

«Внезапная смерть» — как дипломатично это звучало!

— Нет. Теряли ли вы кого-нибудь в результате устранения? — уточнила я.

— Проводя процедуру устранения, мы никого не теряем. Это обыкновенный контроль, — сквозь зубы произнес Кормак. Похоже, он испытывал нездоровую страсть к этому слову. — И да, оба моих родителя и жена были устранены.

— Жена? — выдохнула я. Кормак Паттон был убежденным холостяком. Мысль о том, что рядом с ним когда-то могла находиться женщина, казалась невероятной.

— Я женился, когда был еще совсем молод, — небрежно бросил он. — Как ты уже знаешь, по нашим законам молодые люди должны вступить в брак до восемнадцати лет. Я не был исключением.

На самом деле Кормак всю жизнь был исключением. Этот мужчина появлялся на всех мероприятиях Гильдии — и каждый раз с новой девушкой. Его лицо постоянно мелькало на экранах, и мой отец, увидев его, всегда в шутку называл Кормака счастливым негодяем.

Я попыталась представить девушку, на которой он мог жениться. В моем воображении возникла причудливая комбинация Мэйлы и какой-нибудь общительной официантки. Безвкусица и злоба — идеальное сочетание для Кормака.

— Что с ней произошло? — спросила я.

— Она сильно сдала в то время, когда омолаживающие технологии еще не могли контролировать психологическое здоровье. Я решил не продлевать ее мучения.

Кормак рассказывал все это сухо, оперируя лишь голыми фактами, однако я заметила, что мускулы его лица напряглись, а вены на шее вздулись. Очевидно, ему не слишком хотелось об этом вспоминать. А значит, эта тема была мне крайне интересна.

— Но ведь она не умирала, — произнесла я, и губы задрожали.

— Нет, — ответил он. — Но она уже перестала быть полноценным членом общества, а я из-за этого не мог нормально работать.

Я отвела взгляд, боясь ненароком обнаружить кипевшую внутри ненависть к этому человеку. Он избавился от своей жены в пользу политики и теперь мог наслаждаться всеми прелестями холостяцкой жизни.

— Очевидно, именно поэтому вас теперь заводят короткие интрижки, — холодно бросила я.

— В том-то и дело, Аделиса. Пришло время вернуть в Аррас семейные ценности, — широко улыбаясь, объявил он.

— Что-то я не замечала, чтобы они исчезали из Арраса, — ответила я, вспомнив брачные анкеты из бюллетеней. В другой жизни я бы уже получила разрешение встречаться и начала подыскивать подходящую пару. От этой мысли по спине пробежала дрожь.

Однако моя колкость лишь подстегнула Кормака.

— Наши законы направлены лишь на поддержание уже существующих семей, однако среди молодежи все чаще появляются люди с неестественными, опасными наклонностями.

Вроде Иноры.

— Мы, как можем, сдерживаем эти настроения, однако факт остается фактом. Многие женщины не успевают вовремя вступить в брак и в результате остаются одинокими. В Восточном секторе эта проблема встала особенно остро. Там многие молодые люди и вовсе не стремятся публиковать брачные анкеты, — сказал он.

— И вы им позволяете? — удивилась я. — Ведь у Гильдии есть такие прекрасные методы убеждения!