Новый охранник подвел меня к двустворчатым дверям и открыл одну из створок.

— Кстати, меня зовут Дариус, — сообщил он напоследок и удалился, как только я вошла внутрь.

Стены пустой мастерской были отделаны белым пластиком. Одно окно. Один станок. Один человек. Мэйла была там, при полном параде. А у меня под платьем не было даже нижнего белья. Должно быть, она запирала своего стилиста в ванной, чтобы он все время был поблизости. Однако, когда она повернулась ко мне лицом, я заметила, что макияжа не было. Без подводки и румян ее лицо смотрелось гораздо мягче. Мэйла выглядела обыкновенной, даже милой, но в холодных глазах плескалась прежняя ненависть.

— Иногда, — сказала она, — мы устраиваем новым Пряхам специальный тест. Некоторые члены Гильдии изъявили желание убедиться в том, что ты готова к работе. Как ты уже знаешь, работа эта очень важна и ответственна, и мой долг — продемонстрировать им твое мастерство.

— Какие члены Гильдии? — резко спросила я, чтобы поймать ее на слове.

Но он лишь невозмутимо улыбнулась.

— Это не должно тебя волновать. Главное — выполнить задание, которое я приготовила.

— Вы говорили с Кормаком?

— Мне не нужно одобрение Кормака для обучения Прях, — ответила Мэйла, глядя в окно.

— А с Лорисель? — спросила я, задумавшись, разрешила ли она это.

— Ее не интересуют такие, как мы, — выплюнула Мэйла. — А учитывая ее почтенный возраст, она давно уже видит десятый сон.

Я кивнула, мысленно перебирая другие возможные варианты ответа. В итоге я предпочла хранить молчание.

— Прядение — тонкая работа, — проговорила она, и я впервые заметила, как тихо стало в комнате без шума работающего станка. — Уверена, ты об этом знаешь.

Мои челюсти непроизвольно стиснулись. Я видела лишь то, как Мэйла калечила ткань Арраса, — неужели теперь она собиралась давать мне советы?

— Ты должна выполнять свою работу осторожно и деликатно, не обращая внимания на происходящее за пределами этой комнаты, — продолжила она. — Мы называем это стресс-тестом.

Мэйла повернулась, однако посмотрела не на меня, а куда-то вдаль. Я отследила направление ее взгляда и заметила огромный дубовый станок, на котором были натянуты стальные нити. Он совершенно не был похож на новенькие машины, за которыми нас учили работать. Такой станок вряд ли годился для обучения. Деревянные части машины давно рассохлись и растрескались, а прикрепленная сбоку грубая скамейка и вовсе была вытесана из цельного неошкуренного куска дуба. Сидеть на ней вряд ли было удобно.

— Действуя тонко, можно сплести что угодно, — пробормотала Мэйла, жестом пригласив меня садиться. — Как еще Пряхи могут сплетать время? Это бесценное умение. Когда-то мы не могли контролировать время, и оно утекало сквозь пальцы. Мы не имели власти над смертью, голодом и стихийными бедствиями. А затем наука создала прядение. Но, если не соблюдать осторожность, мы можем снова лишиться своей власти.

Мое терпение лопнуло.

— Это все из-за того, что произошло между нами с Эриком?

Мэйла резко втянула воздух и отвернулась.

— Это упражнение, — невозмутимо продолжила она, проигнорировав мой вопрос, — научит тебя тонкости и самообладанию.

Она наклонилась к станку и медленно, крайне осторожно коснулась стальной нити. От прикосновения та загудела. Затем Мэйла взяла в руки железную проволоку и начала аккуратно продевать ее сквозь закрепленные на станке тросики. Вверх, вниз, вверх, вниз. Вдруг она взвизгнула и поднесла указательный палец к губам.

Я хотела было спросить, что случилось, но мы ведь были врагами, поэтому я решила молча подождать, пока она разберется со своим пальцем. На пол капнула кровь, и внезапно мне все стало понятно.

— Эту катушку, — протягивая мне огромный металлический цилиндр, сказала Мэйла, — нужно вплести до полудня.

— И все? — с недоверием спросила я. Катушку страшно было взять в руки: ее металлический блеск пугал меня.

— Да. — Мэйла едва заметно улыбнулась. — К полудню, иначе тебя снимут с должности.

— Я полагаю, министры решат посмотреть на мою работу.

Челюсти Мэйлы вновь напряглись, однако она осталась спокойной.

— Разумеется.

— Разумеется, — эхом отозвалась я.

Мэйла вышла из комнаты, и я осторожно коснулась «нити». Она оказалась острой, как лезвие. Стараясь быть как можно аккуратнее, я протянула руку к стальным тросам, натянутым на станке. Они практически не гнулись. Острая проволока и фальшивый станок — в этот раз Мэйла превзошла саму себя. Мне повезло бы, если бы к концу задания мои пальцы остались на своих местах.

Первая попытка стала успешной: пальцы остались невредимыми. Во второй раз я почувствовала себя гораздо увереннее и в результате срезала подушечку указательного пальца левой руки. При виде собственной плоти я не смогла сдержать слез. Рана была серьезной, однако Мэйла готова была воспользоваться любой возможностью, чтобы сослать меня на кухню или даже куда похуже, поэтому я надела катушку на палец и, вытянув побольше проволоки, отрезала ленту от подола своей юбки. Разделив ее на несколько кусков, я по очереди обмотала каждый палец, начав с раненого. Пальцы в бинтах потеряли гибкость, но продолжать без защиты я не могла.

Работа шла медленно. Время от времени проволока скользила по тыльной стороне моих ладоней, оставляя на них кровавые полосы, однако я упрямо продолжала, несмотря на пульсирующую боль. Импровизированные бинты помогли на какое-то время, но потом повязка на поврежденном пальце пропиталась кровью, а остальные истрепались. Сквозь восточное окно в комнату начал пробиваться свет. Прошло по меньшей мере пять часов, однако катушка выглядела нетронутой. Сделав глубокий вдох, я сорвала все обмотки, оставив только одну, на левом указательном пальце, а затем зажала проволоку между указательным и большим пальцами правой руки.

Я постаралась сосредоточиться на дыхании. Сначала глубокий вдох, затем медленный выдох. Руки были покрыты кровью, однако я продолжала плести, не обращая внимания на вспышки боли. А потом, то ли от ноющего чувства голода, то ли от вида кровавых брызг, я впала в забытье.

Тишина гудела у меня в ушах, а может, просто так громко билось мое сердце. Часов не было, и только мягкие лучи солнца свидетельствовали о том, что настало утро. Они отражались от белых пластиковых стен, и в комнате быстро стало так душно, что у меня заболел желудок. Все вокруг казалось нереальным — только теплая красная кровь на холодных стальных тросах нарушала безупречную чистоту комнаты. Несмотря ни на что, к моменту появления Мэйлы у меня было готово три четверти работы.

При виде моих окровавленных пальцев она довольно улыбнулась.

— Осталось два часа, Аделиса, — склонившись над станком, заметила она. — Я думала о том, как жестоко с нашей стороны было не рассказывать тебе о сестре.

Нить выскользнула из моих рук, и на ладони расцвел новый порез.

— Обычно во время первого обучения мы позволяем Пряхам написать письмо или передать домой сообщение, — прошептала она, наклоняясь еще ближе ко мне. — Но для изменников это исключено.

— Да, я в курсе, что вы делаете с изменниками, — ответила я.

— Тогда ты знаешь и о том, насколько благодарными мы умеем быть, — невинно заметила она. Меня охватило жгучее желание обмотать проволоку вокруг ее тощей бледной шеи.

— К несчастью, твои родители совершили измену. К тому же, в доме обнаружили множество запрещенных вещей, — промурлыкала Мэйла. — В общем, папе с мамой пришлось пройти процедуру устранения.

— Кормак уже говорил мне об этом, — холодно ответила я, однако на глаза против воли навернулись слезы. У меня не было сил с этим бороться.

— Знаю. Тебе также известно, что твоя сестра, как самая маленькая и неразумная, была переплетена. Теперь она живет в Сайпресе, где каждый год обнаруживается множество талантливых девушек. Если она унаследует твой талант, то в будущем сможет быть нам весьма полезна. Мы приглядываем за ней.

— У Ами нет никаких талантов, — пробормотала я, отчаянно желая, чтобы это оказалось правдой. — Вы только зря теряете время.