А биоморф там, наверху, даже не догадывался, что его сущность, о которой он и сам ничего не знал, чуют, улавливает, отчасти распознают и при этом дико боятся. Выдернутый из мрака подсознания сумасшедшей женщины некими неведомыми силами, о которых и сама Ирма ничего не ведала, кроме того, что они есть, существуют, он бродил сейчас в коридоре перед лифтами и толком не знал, что делать. Раны, оставленные пулями Тори, волновали его постольку-поскольку. Мельком глянув в сторону, где Тори лежала в луже крови с неестественно вывернутой шеей, биоморф снова втянул воздух ноздрёй. Из второй, смятой пулей, постоянно капало что-то чёрное, тягучее, как, впрочем, и из других ран. След за зверем тянулся тёмный, поблёскивающий, словно лакированный. Будто нефть разлили или мазут. И тут его заинтересовал неожиданно заработавший электромотор, сигнализирующий о том, что одна из кабин лифта ушла по чей-то команде вниз, за пассажирами. "Отойди... Спрячься... А потом напади и убей!" - пришла откуда-то целенаправленная команда, руководство к действию. Ирма продолжала сидеть в скаттере, но уже взяла себя в руки и вновь "подключилась" к своему же кошмарному порождению, стала его глазами, ушами, мозгом. Странные то были ощущения. Словно плывёшь под водой и видишь вокруг не чёткие контуры, а лишь их размытые очертания. В следующий раз сделаю его получше, мимолётно подумала женщина. При этом вполне отдавая себе отчёт, что следующего раза может и не быть. Если она тут и сейчас, например, проиграет, не справится. Ну уж нет!.. Злоба и ненависть вновь захлестнули. Покопавшись в служебной нише возле приборной доски, она достала такой же ППУ, как был у Велеса, распахнула дверцу машины и выскочила на улицу, в прохладу, под непроницаемый купол неба с россыпью помигивающих точек. Пора... Звёзды равнодушно смотрели с невообразимой высоты за перипетиями человеческих поступков и сломанных судеб. Им было всё равно. Давно уже всё равно...
А вот Демону всё равно не было. Вжавшись в угол, кот неотрывно смотрел на створки, готовясь к неизбежному. Он был не робкого десятка, никогда ничего не боялся, но сейчас им владело одно желание: как можно скорее покинуть это опасное место, совсем недавно бывшее таким родным, надёжным и звавшееся просто и уютно - "дом", а сейчас похожее на что угодно, только не на своё, родное и домашнее. И когда лифт, наконец, остановился и двери ушли в стороны, открывая пространство за ними, Демон тут же бросился вон из кабины, чтобы, впрочем, мгновенно затормозить с шипением и мявом перед маслянисто поблёскивающей лужей чего-то мерзкого, пахнущего не пойми чем. Все опасности и тревоги мира вернулись обратно с сумасшедшей скоростью и заставили кота прижать уши, вновь зашипеть и распушить хвост. Демон попятился от лужи, но вдруг остановился и уставился в одну точку. Взгляд его сфокусировался на чём-то там впереди, на чём-то, что за поворотом, и хвост при этом ходил ходуном, как взбесившийся маятник, а лапы напряглись, словно перед броском. Он что-то учуял, что-то такое, отчего каждый волосок на его шерсти окончательно встал дыбом. При виде лужиц и пятен вокруг, больше всего похожих на разлитую нефть, сзади удивлённо вскрикнул Андрей.
- Что это за дрянь?! Откуда? И... и... как это, боже?! - Андрей разглядел неподвижную Тори, лежащую сломанной куклой чуть дальше, а рядом с ней и оторванную руку. Всё это выглядело сюрреалистическим кошмаром, бредом умалишённого, не имеющим с действительностью ничего общего.
А потом из загнутой кишки коридора появился, словно вытек из ниоткуда, чудовищный зверь, и время вовсе остановилось, разбившись на фрагменты, каждый из которых нёс что-то своё, драматическое, полное невероятных и не укладывающихся в голове событий. Длилось, правда, всё это недолго. Сторонний наблюдатель, случись он здесь, отметил бы по несуществующему секундомеру: четыре с чем-то секунды. Именно во столько уложилась смерть.
Неся в себе что-то настолько же далёкое, ирреальное, как и чужое, нездешнее, зверь мгновенно приблизился к ним и движением лапы, столь же быстрой, как и молния, задел отпрянувшего в сторону кота, издавшего вой смертельно раненной волчицы. Однако реакция животного ничуть не уступила реакции самого биоморфа, и лапа Демона с растопыренными когтями так же мелькнула в ответном молниеносном движении, расцарапав до черноты плоть ужасного существа. Но это было всё, на что хватило храброго сиамца. Удар биоморфа оказался и страшнее, а, главное, куда смертельней: с перебитым хребтом, распоротым животом, подвывая и рыча от боли и бессильной ярости, Демон отполз куда-то в сторону, волоча за собой кровавую ленту внутренностей и, всхлипывая, как маленький, обиженный ребёнок, вскоре затих в луже собственной крови.
Андрей же глядел расширившимися зрачками на неведомо откуда взявшееся чудовище и никак не мог провернуть перстень спира на пальце, чтобы активировать своё оружие ближнего боя. Глаза его выпучились, как у рыбы, выброшенной на берег, а рот пытался вытолкнуть, исторгнуть из замеревшего естества хоть что-то, хоть какой-то звук. Крик застрял где-то по полпути между лёгкими и глоткой, а пальцы всё дёргали и дёргали не поддающийся отчего-то спир, словно хотели снять его, а не провернуть. И когда, наконец, спир поддался, провернулся, как и положено, и активировал плазменную спираль, заалевшую на конусообразном выступе перстня алой смертоносной точкой, было уже поздно. Биоморф настиг и Вольнова. Страшный удар всё той же смертоносной лапы буквально впечатал того в стену, раздробил о неё затылок и попутным движением распорол ещё и грудную клетку. Кровь, хлынувшая ручьём, залила сползающего по стенке Андрея, который уже ничего не чувствовал, не видел и не слышал. Смерть наступила пусть и не мгновенно, но и не мешкая. Однако мозг его успел всё же отдать последним импульсом последний приказ - ударить в ответ. Человеческие рефлексы, оказывается, самая живучая вещь на свете: мозг приказал, и тело тут же повиновалось. Мёртвый Андрей сделал невозможное - сумел отомстить. И за себя, и за Тори, и даже за бедного, ни в чём не повинного Демона. Из груды бесформенной плоти, залитой кровью и неподвижно осевшей у лифта, вдруг вдарила по биоморфу по касательной слепящая плазменная дуга спира, взрезая того, как гнилой мешок с такими же гнилыми потрохами внутри, и тут же исчезла, убралась обратно в перстень, ставшим сразу бесполезным украшением на пальце. Последний приказ, отданный умирающим мозгом, был выполнен.
Зверя, выполнившего команду невидимой хозяйки и стоящего сейчас боком к Андрею, плазменная спираль разрезала по диагонали. Он буквально развалился на две части - одну бОльшую, другую меньшую, заливая всё вокруг чернотой, - вязкой, тягучей, как смола, и пахнущей тухлым болотом. Издав какой-то нечленораздельный звук, больше похожий на отрыжку, он даже не умер - просто перестал быть. Существовать. Кончился. Как данность, ничего с реалиями данного мира не имеющая и иметь не могущая по определению. Лопнул мыльным пузырём, забрызгав напоследок стены и пол.
Тот же сторонний наблюдатель, оглядев панораму того, во что превратился сейчас коридор перед лифтами, ещё недавно чистый, без всяких излишеств, ошеломлённо покачал бы головой и наверняка бы прошептал: "О, господи...". Пол в маслянисто-чёрных, неряшливых пятнах, рядом с человеческими телами лужи крови, останки того, что недавно казалось воплощением ужаса, сейчас возвышались двумя чёрными глыбами, из-под которых продолжало натекать, как подтекает из неплотно прикрытого кухонного крана. И пахло соответственно: свежей кровью, недавней смертью, непоправимостью случившегося и чем-то ещё, совершенно неподдающимся определению, но бывшим тут однозначно. И ещё одно можно было увидеть в этой кошмарной картине, нарисованной страшными, грубыми и леденящими душу мазками, и сделать неопровержимый вывод: всё здесь кончено. Раз и навсегда.
У Ирмы начались проблемы со зрением, причём, в самый неподходящий момент: в холле института. Мельком глянула на три трупа - слева, возле мраморных колонн, тела бейберов с пулевыми отверстиями над переносицей (умел Велес точно стрелять, ничего не скажешь), справа, за столом, дежурный, осевший в кресле. Можно подумать, спит. Если б не размытое кровавое пятно как раз там, где сердце. Она ещё подумала, что стрелок из Лоцмана куда лучше, чем любовник (бывший, к сожалению), когда началось с глазами. Она даже споткнулась на полушаге от неожиданности. Зрение дало ощутимый сбой, стало вдруг мутно-непрозрачно впереди, там, куда направлялась быстрым шагом, чуть ли не бегом. Она притормозила, потом вовсе остановилась. Картина не менялась: двоилась, мутнела, прояснялась ненадолго, и опять по новой. Что ещё за чёрт? Нервы? Или последствия того, что Сила внутри окончательно просыпается? Или её ментальный контакт со зверем?.. Ирма зажмурилась, прижав ладони к вискам. Пистолет-пулемёт, зажатый в правой руке, даже приятно охладил кожу. Она постояла, пытаясь прийти в норму, чувствуя некий дискомфорт, двоякость ощущений, словно не одна была, а сидело у неё внутри как минимум ещё двое, чужеродных, непонятных, но всё-таки желанных, более того, нужных. Именно сейчас.
