Со всеми отсюда вытекающими.

Елена вышла из кабинета Баева, растерянно оглядываясь по сторонам. Она не понимала - что, как, откуда? Полная дезориентация. В поступках, движениях, взгляде. Маленькая девочка, заблудившаяся бог знает где. "Да что со мной?" - удивлённо подумала женщина. Полное ощущение движения под водой, только вместо воды - воздух, ноги ватные, да и само тело казалось чужим, словно из пластилина вылепленным. Ничего не хотелось, особенно двигаться, но она нашла в себе силы сделать шаг в сторону лифта, потом другой, затем следующий. Будто против течения гребёшь, или, скорее, ощущение того, что её словно кто-то невидимый за ниточки дёргал. Кто-то... Далёкий... Чужой...

Какая-то чертовщина с ней творилась, себе она сейчас отчего-то уже не принадлежала, не контролировала свои поступки. Шла куда-то, полностью выключенная из процесса. Даже из жизни. А разве так бывает?.. Она затуманенно огляделась, не вполне понимая, где сейчас находится? Вроде недавно была с Кимом и вот, пожалуйста... А кстати, где Ким? Мысль о любимом вернула на время трезвость рассудка и хоть какую-то собранность. Оглянулась.

Дверь в его кабинет была настежь, и пространство за ней манило чёрным прямоугольным проёмом. Она смутно помнила, как совсем недавно там, в кабинете, что-то накрыло её сознание ватным одеялом, наброшенным на неё неизвестно как и откуда, сквозь которое ни звуки, ни свет не могли прорваться. Пелена отчуждения, заторможенности, апатии накрыла с головой и бороться с этим туманом отчего-то не хватало сил да и желания тоже. Лена медленно помассировала виски, машинально убирая мешающие пряди. Ей было очень неуютно, казалось, будто кто-то вторгся ей прямо в мозг, да так и остался в нём занозой, неким чужеродным вкраплением, холодным и почти равнодушным. Как плесень, что своими ненасытными липкими спорами лезет куда ни попадя, заражая окружающее, готовя плацдармы.

Она вновь посмотрела в сторону тёмного сгустка-проёма. Сейчас, уже практически ночью, в коридоре было лишь дежурное освещение, и темнота из кабинета манила, звала и ... пугала. Что-то ей там надо сделать, и причём немедленно. Что-то важное. Только вот что?!

Она неуверенно двинулась обратно и была сейчас похожа на куклу-марионетку, чью силу и поступь, особо и не напрягаясь, чтобы за ниточки эти дёргать, всецело контролировал заштатный кукловод где-то там, в стороне. Какая-то сила влекла её назад, туда, в зовущий и ждущий тёмный проём. И она двинулась навстречу этому тёмному, хотя идти туда ей совсем не хотелось. Но внутренний голос твердил "Надо!". Был он каким-то тягучим, вязким, и совсем не похож на тот, рассудительный и доверчивый, каким он был ещё утром. "Зачем?" - недоумённо вопрошало то, что ещё было целостным в её сознании. "Ты мне поможешь. И себе... И Киму..." "И Киму?" - зачарованно, эхом повторила Елена, уже входя в кабинет, входя против своей воли, но родное имя подстегнуло, добавило в кровь адреналина и столь необходимой сейчас жизненной энергии. Невидимое и всесильное влекло её к рабочему модулю Баева, к его компьютеру, туда, где находилось нечто, очень нужное этому невидимому и неведомому. Елена ощущала себя марионеткой, но ощущала так, между прочим, и ничего с этим поделать не могла. Беспомощная, почти невесомая, шла, куда велели. Правда, всё же не до конца потеряв своё "я". Пусть и где-то на задворках сознания, но оно осталось и напоминало о себе лёгким растерянным шёпотом, недоумённым вздохом - что я делаю? Зачем я здесь? Что происходит?

Но несмотря на трезвый отголосок где-то у неё внутри, она всё же подошла к модулю и, чуть помедлив, села в кресло Баева. Ощутимо повеяло родным, близким. Настолько ощутимо, что её пробрала дрожь. Но сейчас это было не главным. К сожалению.

Она осторожно и отстранённо включила терминал, словно к мине прикасалась (Что ты задумала? Зачем?!). Делала всё заторможенно, безвольно, будто под присмотром (хотя так оно и было). Свет здесь, в кабинете, не горел. Освещена была лишь та комната, где они с Кимом... Некоторое время Елена смотрела туда, видела краешек дивана, часть стула, даже разглядела рельефный узор линолеума, отпечатавшийся на сетчатке не хуже негатива, а потом на мгновение прикрыла глаза, тряхнула головой, словно отгоняя неуходящее, навязчивое видение, и потянулась к замерцавшему эф-трэксу, оставленному Баевым до лучших времён.

Вопрос теперь был лишь в том, наступят ли они?..

Ирма считала, что в голову ей пришла неплохая идея. Даже отличная идея. Да что там - просто гениальная! Всё проделать чужими руками, да ещё руками любимой женщины. Пусть идея эта и возникла спонтанно, как и многое до этого, но зато после совсем уж непродолжительного "мозгового штурма". С некоторых пор подобное состояние заменяло ей обычное человеческое мышление, но ей было плевать, ибо решать проблемы быстро, эффективно и оперативно, минимум времени затрачивая на всяческие "размышлизмы", а с ними попутно и на неизбежное сомнение как в поступках, так и в мыслях, - это того стоило, и было ей даже очень по душе. "По нутру", - как любил выражаться её ближайший соратник, а по совместительству и любовник, Ник Велес, больше известный в их кругу как Лоцман. Кстати, а вот и он, лёгок на помине. Она машинально кивнула на безрадостное и неразборчивое "Привет!", подняла голову и с лёгким прищуром, вяло посмотрела на свою пассию:

- Чего хмурый и скучный? Опять с Чаком поцапались?

- И это тоже, - Ник на ходу прикурил и уселся в кресло у распахнутого окна, снаружи забранного решёткой. Курил он только какую-то гадость без фильтра, и Ирма в который раз брезгливо поморщилась, и тут же что-то тёмное, клокочущее стало подниматься из глубин её сознания. Она знала что - это зарождался гнев, могущий потом запросто перейти в бешенство. А причина банальна и проста - нежелание Ника прислушиваться к её мнению, ибо спорить с ним относительно того, что он курит в её присутствии, бесполезно, привычка в данном случае была именно что вторая натура.

- А что ещё? - сухо поинтересовалась Ирма.

Велес на вопрос не обратил внимания, он задумчиво смотрел в окно, безвольно уронив руку с дымящейся сигаретой. Вонючий дым кучерявился кверху, наполняя помещение тошнотворными запахами насквозь прокуренной мужской курилки. И Ирма не выдержала, чёрное и клокочущее плескалось уже у самого горла:

- Сколько раз можно говорить, чтобы ты не курил при мне эту дрянь! - прошипела она сквозь зубы, зло сверкнула глазами и стала похожа на взъерошенную кошку, которой невзначай наступили на хвост. Сравнение было тем более справедливым, что волосы у неё на голове представляли собой дреды-сосульки, чёрные, блестящие, в полном беспорядке падающие на худые костлявые плечи. И вообще вся она была какая-то насквозь костлявая, с узкими бёдрами, маленькой невзрачной грудью и тощими икрами. Этакий гаврош в женском воплощении, или, как говорили раньше, кожа да кости. Единственное, что отмечал и на чём зачарованно задерживался взгляд - это её глаза. Огромные, в пол-лица, с тёмно-карими, почти антрацитовыми зрачками, очень контрастирующими с бледной, совсем прозрачной кожей. Глазищи эти, казалось, смотрели тебе прямо в душу и готовы были вывернуть её наизнанку, они зачаровывали и ослепляли, пронзали насквозь, и мало кто мог выдержать удар этой рапиры. Люди непроизвольно опускали веки, нервничали, дёргались, смотрели куда угодно, только не на эту ведьму. Ибо интуитивно чувствовали - если не отвести взгляда, то всё, считай, ты пропал, утонул безвозвратно в этом бездонном чёрном омуте, беззастенчиво и безжалостно высасывающем из тебя остатки воли и здравомыслия, и, кто знает, возможно, и жизни. А если и раньше-то эти глаза пугали своей ненасытностью, то буквально за последние дни они стали ещё выразительней, пронзительней и проникновенней. Да она вся за очень короткое время разительно переменилась, будто нечто чуждое поселилось у неё там, внутри, на равных правах разделяя это тощее, костлявое тело с недавней хозяйкой. Даже Велес, иногда обладающий этим самым телом как мужчина, почувствовал, что внутренне она ему уже не принадлежала, отдалилась, была где-то далеко-далеко, на самой грани реальности. И если раньше их связывали хоть какие-то чувства, то в ближайшем будущем, как он подозревал, ничего, кроме элементарной похоти, уже не останется. Да и хрен с ней, флегматично подумал Ник, кому она, как женщина, нужна с такой фигурой. Тоже мне, королева... Он и связался-то с ней так просто, скоротать пару-тройку вечеров, потому что частенько задерживались они тут, в офисе, допоздна, а семьи ни у него, ни у неё не было, их организация, "Икары", времени на подобное не отпускала. Но в душе всё равно оставался какой-то осадок, печалью и недоумением цепляясь за сердце, - творилось с Ирмой что-то непонятное, что-то необычное, даже загадочное. Одни её последние распоряжения и поступки чего стоили!