Литмир - Электронная Библиотека
A
A

"Барабан" нашёлся вскоре. Что-то типа столовой и бара по совместительству. Как раз за поворотом, между первой и второй секциями. Бар - это хорошо, это вовремя, видит тот же бог, ему нужно время прийти в себя и просто посидеть, ни о чём не думая. Особенно о Вадиме.

Заказав у миловидной официантки какие-то салатики и что покрепче, удовлетворённо покосился на бутылочку "Ронтана", первосортного коньяка, что подала официантка вместе с салатиками. Надо же! "Ронтан" и в офицерской столовке-то не сразу отыщется, а тут быстро и без вопросов. Но это там, у них на "Валдае", здесь же другое, здесь "матка". 16 километров огневой мощи на любой вкус. Практически целый город, укрытый мономолекулярной бронёй, на которой невозможна никакая цепная реакция. Плюс зенитные сторожевые комплексы по всему периметру. И эскадрильи истребителей-перехватчиков, что постоянно патрулировали внешние сектора. И дальнобойные эм-дегейторы, и... Да мало ли! Одно слово - корабль-матка. И "потопить" такую штуку - дело заведомо тухлое.

В помещении народу было не густо. Несколько офицеров за дальним столиком и трое сержантов за соседним, торопливо заглатывающих поздний завтрак. Сержанты были сама деловитость и собранность, офицеры же выглядели подавленными и усталыми. Сразу понятно, кто с вахты, а кто на вахту. Ни там, ни тут спиртным и не пахло. Но Андре было на это плевать, он махнул рукой на местные порядки и под неодобрительный взгляд какого-то майора (судя по петлицам, местный "пушкарь", как называли у них на "Валдае" операторов зенитных комплексов) свернул у бутылки пробку и не спеша нацедил с полстакана янтарной жидкости и, чуть помедлив (чужая земля тебе пухом, Вадим), опрокинул содержимое в рот. Огненная жидкость прошла пищевод, соскользнула в желудок и там уже взорвалась зажигательной бомбой. Он закусил долькой лимончика, скривился, прожёвывая кисло-сладкое и положил кожуру на краешек блюдечка с ещё целыми дольками. На душе было муторно и погано. Делал он сейчас всё как-то автоматически, так, как вроде бы и надо. Он поминал друга. Машинально налил вторую и так же молча выпил, произнеся про себя "За тебя, Вадим, ты был отличным парнем". Жидкость вновь обожгла, и он вновь притушил очаг пожара лимоном. Жуя и кривясь, обвёл взглядом помещение.

"Пушкарь", мать его, продолжал сверлить его взглядом. Во взгляде без труда читалось и порицание, и неприкрытое отвращение. И что-то ещё, более негативное, от которого до ненависти лишь шаг. Внутри Андре закипело бешенство и злым составляющим переполнило всего, перехлестнуло за края того, что называлось рассудком и рассудительностью. Да что за блядсво? Какой-то майоришко осуждает его, Андре Лонтари, француза по происхождению и пилота по призванию? И за что осуждает? За то, что он тут друга поминает? Очень хорошего человека и надёжного боевого товарища? За это, что ли?! В глазах его тут же помутнело, словно шторка упала. И дальше покатилось всё по наклонной, словно колесо с горки.

Себя он сейчас фактически не контролировал. Хотелось думать, что виной тому было энное количество коньяка, некоторое количество алкоголя, принятого на грудь. Но, к сожалению, это было не так. Далеко не так. Но знал о том один лишь ва-гуал. Тот, наконец, окончательно собрался и запустил слабенькую пси-волну в сторону слабонервных, ни на что не годных людишек. Волна несла с собой и некие пси-импульсы, некие позывы: к разрушению, к самоустранению, к панике и братоубийству. И они тут же приняли облик действительности, вдвойне страшной оттого, что действительность эта была ужасающа. Но для ва-гуала это ничего не значило. Он просто настраивался. Перебирал пальцами струны, правил инструмент, чтобы через некоторое время зазвучать в полную силу, чтобы его потом услышали не только тут, но и за пределами. Для него это было естественно, для других, живущих и существующих - страшно и неизбежно в своём предназначении. И делал он всё спонтанно, особо и не раздумывая - так скрипач, настроив скрипку, подносит её к подбородку и начинает выводить мелодию, подсказанную композитором и дирижёром. Только ва-гуал выступал во всех этих ипостасях одновременно. Он ни о чём не думал. Он действовал.

Этого пси-импульса пока что хватит людишкам за глаза. Да и тем, другим, тоже. А вот потом он начнёт солировать. Можете не сомневаться. В полный голос, во всю мощь лёгких, надрывая связки и горло. И впитает в себя всё пси и био-составляющее окружающих. Впитает с превеликим удовольствием. Чтобы в итоге стать сильнее, проникновенней и безжалостней. Хотя как раз жалости-то у него никогда и не было, как, впрочем, и многих других эмоций и пси-сущностей во всех своих ипостасях и проявлениях. Он их просто поглощал, разинув свою ненасытную пасть. Совсем как синий кит поглощает планктон, совершенно при этом не задумываясь, что он делает. Он был словно гигантский электромагнит, втягивающий невесомые и ненужные уже металлические опилки и стружки. Это был чудовищный пылесос, высасывающий пыль из самых-самых закоулков и тёмных углов. Но пылесос избирательный, берущий только то, что ему необходимо - пси и био-составляющее окружающей среды, а проще, органический шлак. Таким образом он насыщался. Так он жрал. Всё остальное ва-гуала интересовало постольку-поскольку. Включая и собственную жизнь.

Ничего этого Андре, конечно же, знать не мог. Опрокинув с грохотом некстати подвернувшийся стол, но успев подхватить тупорылый столовский ножик, он ринулся туда, где, по его мнению, сосредоточились на данный момент все несчастья и беды этого мира. Майор, не мешкая, бросился навстречу, схватив такой же ножик. И самое парадоксальное и несусветное во всём этом - никто разнимать их не стал и, что печальнее всего, и не собирался. Более того, к драке вдруг подключились и сержанты, до этого мирно поглощающие гречневую кашу. А потом и официантки. И повара. С грохотом разлетались столы и утварь, люди с остервенением дубасили друг друга, и плевать им было на благоразумие и человеческое достоинство. В них сейчас говорили одни звериные инстинкты, и поэтому здесь били и лежачих, и женщин. Хотя и те не стушевались, пускали в ход и ногти, и зубы, и что под руку подвернётся. В мгновение ока столовая превратилась в ад кромешный, где за глаза хватало и смачных ударов, и женского визга, и крови... Здесь шла борьба не на жизнь, а на смерть. Именно в том значении, которое оно и подразумевает...

В это же время командир патрульного звена "Алардов" капитан Пит Роумэн только хотел доложить, что их сектор безопасен, как нечто закралось в мозг и заставило его действовать вопреки всем правилам, инструкциям и, главное, здравому смыслу. Совершенно не думая, что делает, он развернул машину и по широкой дуге начал атакующий манёвр на собственную "матку", приказав своим ведомым присоединяться. И в ответ получил по селектору воодушевлённое и энергичное - есть, кэп! В голове Роумэна натянутой струной звенело одно - ВПЕРЁД! Внутрь него забрался бесстрашный и неукротимый воин-викинг, умеющий делать лишь одно - безжалостно рубить ненавистных врагов. Всё остальное не имело абсолютно никакого значения. Перед глазами было стылое море, которое они, наконец, переплыли на своём драккаре, и чужая земля, где ждут почести и слава. Глаза его горели, руки дрожали от предвкушения битвы и крови, он готов был убивать, и не было милосердия в его сердце к поверженным и беззащитным. Он шёл в БОЙ! Руки на гашетках, ступни на педалях управления, а послушная его воле машина только и ждёт, чтобы ввинтиться в смертоносный манёвр и сеять смерть и разрушение всем без разбора. "Алард" заложил петлю и ринулся с верхней её точки в атаку на "Энгон", земную "матку" класса "Минотавр", к которой и был приписан и которую до этой секунды исправно охранял. Но Роумэну на "Минотавр" было плевать. Он шёл в бой и вёл в бой своих товарищей, с которыми выпита не одна пинта ядрёного эля. Товарищей опытных и верных, и он готов был в любую секунду прикрыть их щитом и рассечь любого врага, поимевшего наглость броситься на них. "Плечом к плечу, плечом к плечу! Погибнем вместе мы в бою!" орал он в пси-клипсу, даже не задумываясь, что сейчас несёт в эфир. Ведущие вторили ему срывающимися от упоения и напряжения голосами. От упоения предстоящей битвы. Да! Его товарищи были настоящими викингами, всё остальное было постольку-поскольку. Они вместе! Они навсегда! И они мчались на врага, этих ненавистных ублюдков-алгойцев, что посмели поднять руку на них, землян! И хорошо, что у тебя в одной руке не славный топор, а в другой бронзовый щит, а именно сверх и сверх мощный истребитель-перехватчик с соответствующим вооружением и напичканный соответствующей электроникой, до последнего не позволяющей тебя обнаружить на подлёте к цели... Беда только в том, что свои-то как раз тебя-то первыми и обнаружат, ты у них на радарах, как под микроскопом. Потому что свой. И именно это и предусматривалось.

40
{"b":"575284","o":1}