Гонгвадзе кивнул, указывая на свой рабочий модуль, мол, уже делается, и продолжил вслушиваться в сообщения инка Сектора, оставив Бодрова и Баева пока как бы наедине.
Дело вроде бы сдвинулось, проблема из гипотетической стала в одночасье реальной, приобрела зримые очертания и обрисовала формы, если... Если, конечно, он не ошибся. Но весь опыт, оперативное чутьё и, главное, интуиция подсказывали, что нет, ошибки быть не должно - он правильно вычислил вероятного противника и теперь дело за малым - наладить оперативно-следственную работу и навалиться всей мощью. Баева вдруг охватило нетерпение, как ту гончую, взявшую след (ощущение, знакомое всем толковым оперативникам). Захотелось что-то делать, причём немедленно... Он посмотрел на Бодрова. Тот о чём-то глубоко задумался, машинально постукивая черенком дедовской трубки по собственной ладони (именно из-за неё, кстати, Бодрова и прозвали Дедом. Ну плюс, конечно, опыт и мудрые, толковые советы). Шеф же целиком сосредоточился на донесениях Консула. Что-то тот раскопал, раз Гонгвадзе так внимателен. Но инк многоканален, и Гонгвадзе вполне могло заинтересовать из повседневной текучки всё, что угодно, и только шефу решать, что стоит внимания, а что коту под хвост.
Баев сосредоточился и внутренним зрением, с некоторых пор совершенно новым и потрясающим чувством, мгновенно собравшись и сконцентрировшись, разглядел всю начинку оперативно-рабочего модуля шефа: нити световодов, пульсирующий позитронный шарик-мозг Консула, считывающие и приёмно-передающие пучки ослепительных лазеров, энергетические потоки, что-то ещё, маловразумительное, ускользающее и плывущее, словом, проделал то же, что недавно и с Сильвестром, и собственным домом, только теперь сделал это намеренно, будто хотел проверить, не исчезли ли его новоприобретённые возможности так же внезапно, в никуда, как и проявились неожиданно, из ниоткуда. Да нет, конечно, ничего подобного; не исчезли, не рассосались. Более того, он незаметно, подспудно научился ими потихоньку управлять по своей воли и желанию, и при этом вычленять то, что требовалось в данную минуту, а остальное заставляя обтекать сознание на уровне обычного незапоминающегося фона. Привыкнуть ко всему этому казалось даже важнее, чем осознавать то, что он имеет и умеет, и чем обладает.
Не без сожаления Баев вернулся в обычное состояние, "выключил" внутреннее зрение, убрал его куда-то внутрь себя до поры до времени (осталось ощущение лёгкого внутреннего зуда, в целом приятного, нежели наоборот) и связался по трэку с Вольновым, который в Институте биотехнологий сейчас нёс вахту, наблюдя за девочкой и вообще контролируя там ситуацию.
- Андрей? Ты почему не доложил, что она вошла в транс? Что за самодеятельность и пренебрежение инструкциями?
Глаза у Вольного сделались чуть ли не с блюдце.
- Да она только что!.. Откуда вы...
- Неважно. Что там сейчас? Докладывай! Сжато-подробно! - добавил он любимую фразу, когда выслушивал подчинённых.
Вольнов сглотнул и, не мешкая, спроецировал через трэк картинку, что, в свою очередь, передавали камеры внешнего наблюдения. Расположены они были по периметру и над помещением, где сейчас находилось сокровище с Мизая.
Баев не без трепета вгляделся в миниатюрное изображение над левым запястьем, которое охватывал трзк-браслет связи. Вольнов без напоминания сделал увеличение, и Ким, как зачарованный, смотрел и смотрел на это лицо, в некотором смысле уже родное и близкое. Потом подкрутил варньер настройки, укрупнил и внимательно вгляделся в её черты.
И опять в первую очередь поражали её глаза: огромные, в поллица, широко распахнутые и голубые-голубые, как чистое, ничем не замутнённое небо. При этом смотрела она, казалось, прямо в душу. Уж в его-то точно. Длинные, тёмные прямые волосы обрамляли бледное личико, сейчас застывшее неподвижной, невозмутимой маской. Но вот ведь какое дело: неживым оно из-за этого никоим образом не казалось, чувствовалась в ней какая-то внутренняя сила, пространство, глубина... Ох, многое бы он отдал, чтобы узнать и понять, что за бездна кроется под этой хрупкой оболочкой, что она на самом деле из себя представляет, что это за феномен, и откуда, в конце концов, он взялся? Информации от Лаони, который там, на Мизае, пытался хоть что-то выяснить, пока не было. И скорее всего, результат будет нулевой. Имелось у Баева такое предчувствие, основанное на той же интуиции. То, что к Мизаю никакого отношения она не имеет, лично для него уже ясно. Боже, кто же ты тогда?.. Или... что? Тот же вопрос, что Баев задавал себе там, на планете, опять повис в воздухе.
Он осторожно "потянул" за тоненькую ниточку, что сейчас связывала их вместе именно на уровне подсознания, и тут же неожиданно получил от неё отклик-ответ, но не совсем такой, какой, в общем-то, ожидал. Сначала будто освежающий прохладный ветерок осязаемо прошёлся по сознанию - тихо, ласково и ненавязчиво, но его вполне хватило, чтобы Баев тут же поплыл. А потом, не церемонясь, Кима окунули во мрак, совершенно беспросветный, мрачный, тягучий и где-то даже жуткий. Что-то ледяное, стылое и опасное прежде всего своей непредсказуемостью вдруг вечным холодом проникло в душу. Длилось подобное состояние секунду-другую, а затем...
А затем он одномоментно прозрел и увидел... Хотя нет, зрением эти ощущения можно было назвать с очень большой натяжкой, ибо состояние его на этот момент было в высшей степени необычным - с человеческой точки зрения.
Он вдруг увидел некую экспозицию, одновременно и с разных сторон, что, однако, его совершенно не смущало, не вводило в заблуждение и никаких неудобств не вызывало, а уж тем более какого-то головокружения или раздвоения. А присмотревшись повнимательнее и хоть как-то соеринтировавшись на месте, Баев ахнул и содрогнулся. Но, опять же, содрогнулся лишь на уровне эмоций, мозг же работал чётко, как отлаженный часовой механизм, оценивая, анализируя и запоминая картину того, что сейчас открылось во всей своей красе изумлённому Киму. Эмоции в данный момент уже ничего не значили, остались только рассудительность и живой интерес стороннего наблюдателя к тому, что тут открылось. Хотя нет, ещё где-то внутри него пребывало некое чужеродное вкрапление-эмоция, неотделимая от него самого, некий крохотный осколочек, застрявший возле сердца - тот самый пси-отклик девочки. И тут он понял каким-то внутренним озарением, схожим со вспышкой молнии, что это не что иное, как её страх, даже больше - её неосознанный ужас. И именно он вёл их сейчас куда-то через невообразимые бездны расстояний. Хотя куда именно она их ведёт, вернее, уже привела, он понял буквально через мгновение, ошарашено рассматривая открывшуюся взорам композицию.
Как не парадоксально и не невероятно для Баева, но он каким-то непостижимым образом очутился вдруг в самом сердце системы Датая, где сейчас два флота - земной и алгойский - пребывали в состоянии хрупкого равновесия, ведя боевые действия в основном на самой планете. Очутился он тут, конечно, не физически, а ментально, мысленно (хотя второе было тоже не совсем верно), но при этом и в таком состоянии не утратив своей сущности и чувственной составляющей, пусть эмоции для него сейчас толком ничего и не значили.
Он мимоходом бросил взгляд на корабли-матки, крейсера и линкоры огневой поддержки противоборствующих сторон, мечущиеся огоньки истребителей, потом панорамно, всеобъемлюще осмотрел то же самое ещё откуда-то сбоку, уже под иным углом, даже не сразу сообразив, что смотрит происходящее непосредственно из боевой рубки корабля-матки, даже не разобрав, чьего именно, затем резкий рывок, смещение кадров (мелькнул и пропал ослепительный косматый шар местный звезды), и вот он уже глядит под другим ракурсом, но, тем не менее, продолжая удерживать боковым зрением и обе враждующие армады, и оглядывая их из боевой рубки, словно вдруг заимел глаза повсюду. Но основное восприятие всё же сосредоточилось на ином - пустынном районе, находящемся на периферии относительно звезды, как бы "позади" неё.
