—

Как! — воскликнул Фурнье, смеясь, — вы уже устали от работы!

—

Нет, но я боюсь попусту потерять время.

—

Тогда давайте вначале атакуем улицу Аббатисс.

—

Это совсем близко отсюда, эта улица Аббатисс, — сказал Верро, — и она не так длинна, как улица Аббатисс. Ничто не противится тому, чтобы мы начали именно с неё. Я говорю… мы, потому что мне показалось, что вы расположены меня сопровождать в этих поисках. Это бы меня чрезвычайно устроило. Без вас я ничего хорошего не добьюсь. Я ещё не умею разговаривать с этими портье… выведывать нужные сведения. Я не знаю, какие им задавать вопросы. Вы мне преподадите, я надеюсь, азы профессии, и когда я буду обладать первоначальным набором знаний, вы сами увидите, что из меня может получиться неплохой сыщик.

—

Я в этом убеждён, — серьёзно произнёс Фурнье. — И вы, впрочем, увидите, что это не очень трудно. Речь идёт лишь о том, что нужно иметь дерзость и некоторую проницательность. Но если вы хотите, чтобы ваше обучение было успешным, вам нужно, чтобы вы добывали сведения сами. А я буду рядом и помогу вам.

—

Идеально! Мне нравится ваш план, так что, давайте приступим сразу же к делу.

—

Ах, на сколь я люблю этот благородный жар, объявший вашу душу, так что я вашем распоряжении. И ещё раз уточним… Вы действительно не против, чтобы я забрал отравленную булавку?

—

Булавку и письмо, если вы хотите. Мне будет намного спокойнее, когда они будут находиться в ваших руках, потому что в моем жилище нет шкафа, который закрывается на ключ, а все мои карманы дырявы как один… без исключения.

—

Черт побери! Было бы неприятно потерять столь ценные вещественные доказательства, так что будьте уверены, я сохраню все в наилучшем виде и, разумеется, верну вам эти объекты при первом же вашем запросе, — сказал Фурнье, вновь укладывая порванное письмо в футляр, в котором его уже поджидала булавка.

Отец Морель, который наконец закончил чтение своей газеты, бессмысленно и глупо улыбаясь, смотрел на его манипуляции.

—

Это вас удивляет, папаша, что я прячу в своих карманах эти безделушки, — закричал ему Фурнье. — У вас для этого нет причины. Это попросту доказывает, что мой друг Верро доверяет мне.

—

Чего-чего? — спросил мужчина, вытягивая в его сторону ухо.

—

Что-то он совсем оглох, этот старый олух, — усмехнулся Верро, который уже поднялся и стоял возле стола.

Фурнье пошёл трясти хозяина заведения, пытаясь его разбудить, чтобы оплатить выпивку, и рассчитавшись, вышел. Верро последовал за ним на бульвар, и они направились бок о бок на площадь Святого Петра, которая лежит у подножия холма Монмартр. Оттуда легко попасть на улицу Аббатисс, и без сомнения, у Фурнье были причины, чтобы выбрать этот путь.

Фурнье всегда был одет очень опрятно, аккуратно, и поэтому он, возможно, постарался выбрать менее оживлённые улицы, пребывая в компании горе-художника, одетого в очень грязную блузу и увенчанного шляпой с экстравагантными полями.

—

Мой дорогой— произнёс Фурнье, когда они вошли на улицу Дорсель, — я представляю себе, что эта бедная девушка могла жить в меблированных домах… моё мнение об этом сложилось из описания, которое вы мне дали, обрисовав её костюм.

—

Это правда… туалет её не был блестящим, — прошептал Верро. — Одета как домработница. Она должна была жить в мансарде какого-нибудь доходного дома.

—

Да, и в меблированной. Я вам говорю об этом, потому что считаю, что нам пора начинать нашу инспекцию с доходных меблированных домов.

—

Хорошая мысль! Просто превосходная идея! Ах! У вас нюх, как у хорошей ищейки! Мне в голову даже не пришла такая идея. И раз вы так резонно рассуждаете, не могли бы вы, между делом, меня немного просвятить… почему убили малышку… ведь не для того же, чтобы её обворовать… при ней нашли только четырнадцать су.

—

Как! Вы до сих пор не догадались? Это — женская месть, черт возьми! Она похитила любовника или мужа у дамы, которая ей отомстила.

—

Это вполне возможно… но между тем, у нее не был облик женщины, способной отбивать чужих мужчин.

—

Прошу прощения! Но ведь вы сами мне сказали, что она была замечательно красива.

—

Да, но её лицо… скромное и честное…лицо девушки, которая никогда не покидала свою мать.

—

Ба! Первое правило сыщика-никогда не доверяться внешности. Честные и разумные девушки не циркулируют в одиночку в полночь по Парижу на омнибусах. Впрочем, мы не можем узнать это за четверть часа. Когда мы выясним, кто она, настанет время выяснить, почему её убили.

—

Бригадир, вы правы, — сказал Верро, который всегда соглашался с мнением Фурнье.

Они шли быстрым шагом, и вскоре достигли театра Монмартра. Чуть выше начиналась улица Аббатисс, которая тянулась вверх до улицы Лепик. Это была одна из лучших улиц этого квартала, и меблированные комнаты, которые изобилуют на внешнем бульваре, здесь довольно редки. Дома имеют буржуазную и респектабельную внешность, здесь находятся мэрия и почтовое отделение восемнадцатого округа. Она, впрочем, довольно мало посещаемая, и гулять по ней одно удовольствие, так как никто не затрудняет ваше движение. Вскоре, Фурнье остановился посреди мостовой, и показал на маленькую дверь, увенчанную в верхней части небольшим витражом:

—

Мой дорогой, — сказал он, — вот буи-буи, забегаловка, ниже которой пасть уже некуда, но которая, тем не менее стоит нашего пристального внимания и того, чтобы вы потрудились войти туда.

—

С вами? — добавил Верро.

—

Ну нет, без меня.

—

Как! Вы хотите, чтобы я один вошёл в этот вертеп!.. И как я без вас смогу там расспрашивать людей, которые я там застану! Черт меня побери, если я знаю, о чем с ними говорить! Добывать сведения об арендаторе, имя которого мне ничуть не известно … это не совсем удобно.

—

Вы смущаетесь из-за такой малости. Есть три или четыре общеизвестных способа приступить к делу.

—

А какой применили бы вы?

—

Самый простой. Я вытащил бы из моего кармана красивую банкноту стоимостью сто су и позволил бы её увидеть хозяину заведения… а если вы имеете дело с простым портье, то двух франковой банкноты будет вполне достаточно… и затем я бы его вежливо попросил мне сказать, не поселил ли он в своём доме девушку, выглядевшую так и этак. Могу уверенно сказать… держу пари, что он не откажется от того, чтобы ответить на ваши вопросы… эти люди всегда дадут вам нужную информацию в обмен на некоторое количество денег.

—

Мне кажется, что вы гораздо лучше меня сыграете эту комедию.

—

Нет, так как я никогда не видел девушку, имя которой вы хотите узнать, и я бы неважно её описал. В то время как вы… тот, кто её так хорошо рассмотрел на досуге… к тому же профессиональный художник… вы обрисуете её портрет столь похоже, что её сразу же узнают.

—

Дело в том, что я действительно мог бы нарисовать её портрет по памяти… и даже подумывал об этом… представляете… картина… красавица, лежащая на холодной плите Морга… вполне достойная и реалистичная тема для Художественного Салона будущего года.

—

Итак, тогда идите. Что вас сдерживает?

—

Мой Бог! Мне стыдно признаться. То, что меня задерживает… у меня нет ни пяти франковой банкноты, ни даже одного франка. Я забыл моё портмоне дома.

—

И это все? Возьмите моё, — сказал Фурнье, вытаскивая из своего кармана красивый кожаный кошелёк. — Внутри него достаточно аргументов, чтобы развязать язык хозяев всех квартир на Монмартре, и я вас прошу не стесняться в средствах.

Верро для вида поколебался на мгновение, но принял дар, говоря:

—

Это не просто аванс с вашей стороны, мой дорогой друг… и этот кредит я вам возмещу в один из ближайших дней, и кроме того… я собираюсь с толком использовать ваши финансы… может быть я сумею достать нужную информацию только за тридцать су… Но, я думаю… что скорее всего мне просто так скажут… без всяких денег, что разыскиваемая мной персона… скажем, жила там, но что она исчезла вот уже три дня как… и что я должен буду сделать, услышав такое?