Когда под землей мы пребудем с тобою ―

                                    Внизу, говорят, ―

От тел неизвестной дотоль ворожбою

                                    Нас освободят,

Мы ввысь или вниз (там земные значенья

                                    Утратит язык)

Пойдем, обретая бескровные тени

                                    Не ввек и не вмиг.

Изменится все, мы изменимся сами

                                    Да, наоборот!

И сумрачный сон, окруженный стенами,

                                    Врата распахнет.

Я первым умру, войду в твои грезы

                                    И тут же пойму

Как ты, не меняя полуночной позы,

                                    Сбегала к нему.

На солнце смотреть могу, не мигая,

                                    Тебя оно жжет.

Единственный раз я не проиграю,

                                    Коль мне повезет.

Когда мы сойдем в роковые меандры,

                                    Подземных долин,

Наверное, нам предоставят скафандры

                                    Для разных глубин.

Тебя окружат незнакомые лица ―

                                    Усопшая рать….

О, мне бы заставить тебя отучиться

                                    Из тела бежать!

Твой смех, отточенный, как шип рассветной розы,

Мне плата за печаль твоей метаморфозы.

Ты просыпаешься, ― забыт тяжелый сон

И снова я твоей листвою оплетен

Меня обнимешь ты, а я тебя укрою.

Мы ствол единый под единою корою,

Единого огня единый бьется ток,

Наш поцелуй ― его единственный цветок.

Гордыня ― вот беда. Когда полуживою

Встречаешь ты рассвет полуночной игры,

Мы попадаем в разные миры:

Мой мрачен и жесток, и я того же стою.

Я лгу, не будучи, как ты, лишен оков,

Поверженный, лежу без шлема и кольчуги.

Но мысленно бегу дарованной подруги,

Гордыни ради я предать тебя готов.

И слово злобное когтистой хищной птицей

Откуда-то летит, клюется до крови.

Мой дух, не стоящий твоей простой любви,

Тобой стреноженный, он все же вскачь стремится.

Я мщу, я в бой иду ― врагов моих не счесть.

Я бьюсь во Франции и за ее границей.

Но только лишь покой дает любви продлиться,

И только счастье ― истинная месть.

В любви я полон грез и разочарований.

Бездонная постель уносит от светил

И гонит из души рубцы иных мечтаний ―

Любовную тоску мне ангел разрешил.

Открой же дивный зрак. Не спи. Ведь так опасно,

Когда искусный сон тебя уносит вдаль.

Ты знаешь, никогда я не страшусь напрасно

Но только ты уснешь, меня ведет печаль

В миры без воздуха, без плоти и без тени,

Где ты беззвучно весть несешь свою

Кому-то, но не мне. И там я без сомнений

Тотчас тебя найду, узнаю и убью.

Хочу тревожных снов я прекратить страданья

                                    Что так меня гнетут:

Того, что любишь ты в ином существованье,

                                    Обманываешь тут.

Обманем чудака, любовника-героя

                                    Твоих глубоких снов;

А я ― наоборот, видения расстроя,

                                    Любить тебя готов.

Он мнит тебя своей. Я легким поцелуем,

                                    Верну тебя домой.

Пусть ждет тебя в краях, где темным адским струям

                                    Дивилась ты порой.

Я мало где бывал: Венеция и Лондон,

                                    Брюссель, Рим и Алжир…

                                    Церквам, музеям отдан,

Я ваш усталый гость, минутный пассажир.

Вот Лондон угольный, что мака цвет кирпичный,

                                    Клонит меня ко сну.

                                    Венеция обычно

Сулит любовный пыл, но прячет седину.

Брюссель, роскошный, в театральной лепке,

                                    Рим холоден и гол,

                                    Как гипсовые слепки;

Алжир, что козий сыр с жасмином переплел.

Во всех любимых городах скучаю

                                    И мучаюсь душой ―

                                    (Париж не исключаю).

Повсюду плохо мне. Мне хорошо с тобой.

Я искренне считал любовником поэта,

Коль он полюбит стих;

И голос мой затих.

Но музы вмиг тебя явили мне за это.

Меж ними все раздор и беспрерывный спор ―

                                    Они, что ваши пчелы

                                    Жужжат во тьме веселой,

Но жало их всегда бесспорный приговор.

Ты ими мне дана, чтоб быть в стихах воспетой:

                                    Для греческих богинь ―

                                    Шестерка, как ни кинь

Игральную ты кость ― той гранью или этой.