Эх, я же совсем забыл про дополнительный интерфейс. Как бы не была мне неприятна мысль о том, что с моим бесчувственным телом что-то будут делать, подключать какие-то трубки, выбора у меня не было. Я покорно разделся, побросав вещи просто на пол, подключил нейрошунт и опустился в гель, который показался мне более плотным, чем тот, к которому я привык.

Темнота.

Тишина.

Бестелесность.

Голос, который внезапно разорвал это вселенское ничто, показался мне громом небесным:

- Пользователь! Вас приветствует корпорация "ВиртАрт". Мы рады видеть вас на нашем экспериментальном полигоне! Предупреждаем о ведении наблюдения за действиями игрока повсеместно, кроме личной комнаты. Пребывание в личной комнате ограничено восемью часами, после чего вы будете обязаны ее покинуть.

- Болевые ощущения полные, за исключением критических повреждений, могущих привести к болевому шоку. Цензура - отсутствует. Внешность аватара - по выбору системы. Пол аватара - по выбору системы. Возраст аватара - по выбору системы. Место появления аватара - по выбору системы. Выход из игры, игровая энциклопедия, интерфейс - частично заблокированы по условиям соглашения! Приятной игры!

Что за бред? Какого соглашения? Что значит - по выбору системы? Я, хоть и не играл никогда в подобные игры, но прекрасно знал по рассказам того же Сереги, который иногда поигрывал в какие-то миры мечей и магии, что первоначальный выбор персонажа - это чуть ли не самое важное. По словам друга, он как-то потратил около двух часов, создавая свой аватар - сначала выбирал расу и класс, следом настраивал внешность, а потом еще и характеристики раскидывал. Да и соглашения никакого не помню. В контракте ничего подобного не было вроде...

Тем временем темнота вокруг меня превратилась из космической, просто в темноту закрытых глаз, в уши врезалась какофония разнообразных звуков, а ногу внезапно пронзило такой острой болью, что я, не выдержав, заорал изо всех сил!

Машинально ударив второй ногой, я явно по чему-то попал, так как ногу отпустили, но боль все равно была просто ошеломительная. Первое, что я увидел, открыв глаза, была оскаленная морда ужасающего чудовища, которое, переместившись ближе к моей голове, щерило огромные зубы, явно намереваясь вцепиться в горло! Ну, вот они и критические повреждения, еще успел подумать я, как животное вдруг, жалобно взвизгнув, отпрянуло назад.

- Назад, Джек! Фу! Фу, я тебе сказал!

То, что показалось мне страшным чудовищем, оказалось собакой. Хотя, как сказать. Я точно знаю, что собака - товарищ человека, дружелюбный и верный. Могу привести много подобных примеров - Каштанка, Хатико, Белый Бим, Лесси, да сколько угодно еще! Но это существо, которое неистово рвалось с поводка, обнажая белоснежные клыки и роняя на землю капли слюны, собакой быть не могло. Это было самое настоящее чудовище, которое явно мечтало разорвать меня на куски!

- Джек! Немедленно прекрати! Фу! - повинуясь голосу мужчины, крепко удерживающего поводок, собака постепенно успокоилась, и теперь лишь изредка глухо ворчала, угрожающе поглядывая на меня.

- Ты как, малыш? - Мужчина наклонился ко мне, - а ну-ка, давай посмотрим твою ногу.

Все еще ничего не соображая, я с трудом приподнялся и сел. Сильная боль туманила сознание, поэтому я не вполне воспринимал действительность. Вроде сижу в каком-то парке, на жесткой деревянной лавке. Перевожу взгляд на поврежденную конечность и замираю! Нога слишком маленькая! Ну, то есть она нормальная, но для девяти-десяти летнего возраста. Да и малышом меня давно никто не называл. Неужели я ребенок?

Пульсирующая боль снова заставила меня сосредоточиться. Тем временем, мужчина немного закатал рваную, изжеванную штанину, и я увидел рану. Не сказал бы, что она была уж очень страшной, рубцы вспухали прямо на глазах, но непосредственно разрывов кожи было всего ничего. Да и кровь лишь слегка сочилась.

- Ээээ, да тут ранка то! Сейчас все исправим, малыш. И не заметишь, как все пройдет, - мужчина открыл висящую на ремне маленькую сумочку, и достал оттуда какой-то стеклянный пузырек, видимо с мазью, и маленький рулончик ткани. Я непроизвольно сжался, но на удивление, боль не усилилась, мазь, покрывшая ранки тонким слоем, мгновенно облегчила ее до терпимой. Намазав мою ногу, мужчина сноровисто перемотал ее тканью, сделав плотную повязку.

- Ну вот, другое дело! А ну-ка, попробуй встать! - он отошел на пару шагов, подтянув поводок и заставив пса отступить от скамейки. Я спустил с лавки сначала здоровую ногу, затем опасливо потянул больную. На мое удивление, она подчинялась довольно охотно, боль лишь слегка усилилась, из острой перейдя в тупую, пульсирующую. Кряхтя, как старик, кое-как я смог подняться, даже слегка перенес вес со здоровой ноги.

Теперь, когда боль отступила и создание прояснилось, я ошарашенно принялся разглядывать своего спасителя. Это был невысокий мужчина, в темно-синем костюме, с блестящими металлическими пуговицами и портупеей, с пристегнутой к ней короткой дубинкой. На голове у него была надета шляпа с высокой тульей и узкими скошенными полями. Завершали образ блестящие черные ботинки с круглыми носами. В голове всплыло забытое в мое время слово "полисмен".

- Так, - продолжил он, окидывая меня внимательным взглядом, - а скажи-ка мне, что ты делаешь в парке в это время? Где твои родители?

- Я не знаю, - тут в моей голове что-то щелкнуло, - не знаю, сэр. Я не помню.

- То, что ты не уличный мальчик, видно сразу. Слишком уж ты чистенький, да и воспитанный, сразу понятно, - видно было, что мужчине понравилось мое обращение. - Можешь называть меня констебль Джойс.

Констебль задумчиво почесал затылок, сдвинув свою смешную шляпу на лоб. Я тем временем, скосив глаза, незаметно рассматривал свои руки, судорожно вцепившиеся в край доски лавки. Обычные мальчишеские кисти, немного грязноватые, местами исцарапанные, с когда-то аккуратно подстриженными ногтями. Детские руки. Следовательно, я точно ребенок. Ох-ох-ох, а это очень плохо. У ребенка сил и возможностей намного меньше, да и ограничений разных полно. Мужчина продолжил говорить, я попытался сосредоточиться:

- А теперь надо подумать, что же с тобой делать. Просто отпустить я тебя не могу, бродяжничество - это нарушение закона. И потом, если ты действительно ничего не помнишь о себе, то без надзора ты сгинешь раньше, чем тебя найдут. Что же нам с ним делать, а, Джек? - полисмен подмигнул псу. Тот, видя, что хозяин разговаривает со мной спокойно, поглядывал уже довольно дружелюбно, и даже слегка повиливал хвостом. - А давай мы отправим его к Эмили, по-моему, это неплохая идея.

- Эмили, это моя двоюродная сестра, она заведует сиротским домом в районе Хакни, - обратился он уже ко мне, - ты сможешь пожить там какое-то время, а я пока дам объявление в газеты, да в полицейские сводки добавлю. Вдруг твои родители тебя ищут. В заведении Эмили полно твоих ровесников, и в любом случае, там тебе будет лучше, чем на улице.

- Спасибо, сэр, - я решил быть максимально вежливым, рассчитывая на то, что этот отзывчивый полицейский сможет помочь мне еще, в чем ни будь. - Скажите, а как мне найти этот приют?

- Ах ты ж, черт! - констебль Джойс в сердцах хлопнул себя ладонью по лбу, - это я упустил из виду. Ты не найдешь его без карты, а я не могу тебя проводить, только заступил в патрулирование.

Он наморщил лоб, что-то обдумывая и явно взвешивая все за, и против. Затем лицо мужчины разгладилось, и на нем появилась улыбка.

- Ладно, малыш, держи! - он снова открыл сумочку на поясе, и достал из нее сложенный в несколько раз лист бумаги, - тебе это нужнее, а мне просто выдадут новую. Скажу, что случайно залил чаем, или поджег. Лейтенант, правда, будет орать, но ничего, не впервой.

- Спасибо, сэр, - я взял протянутый полицейским свернутый лист и развернул его. Карта! Вот это кстати!

Карта была нарисована черной тушью на пожелтевшем, потертом на сгибах, листе плотной бумаги. В правом верхнем углу была надпись - Лондиниум. Лондиниум, не Лондон! А я был уверен почти на 100%, что попал в Англию начала 19-го века. Констебль Джойс тем временем продолжил: