Несмотря на всё, о чём ещё предстояло серьёзно поразмыслить, настроение грозило перевалить за отметку просто хорошего. Мрачное торжество, вот что это было. Он сдерживал себя так долго, что на душе полегчало, когда он поддался своим желаниям, вместо того, чтобы слепо их отрицать. Напевая себе под нос, Мэттью вывалился из душа и посмотрел на своё бледное лицо, прежде чем хорошенько утереться полотенцем и приняться за чистку зубов.

Доминик проковылял мимо, когда он уже склонился прополоскать рот, и молча закрылся шторкой. Мэттью не поленился заглянуть на кухню, чтобы отрегулировать наполнение бойлера – оставлять Доминика без воды было бы слишком жестоко.

Он стал за эту ночь куда худшим человеком – он стал собой, – но чувствовал себя лучше всякого. Все пять лет до этого он был лишь слабой пародией на самого себя. Поэтому он разгуливал по дому в трусах и курил – в таком состоянии любая одежда казалась посягательством на личную свободу.

Мистер Беллами так и не смог понять, лучше ли быть собой.

Доминик не объявился на кухне, поэтому Мэттью выпил свою чашку кофе в одиночестве, вернувшись в спальню только за пепельницей. Снова зарывшийся в одеяло Ховард создавал впечатление спящего. Но стоило Мэттью присесть на постель, Доминик сразу же обхватил его за пояс, укладывая рядом, укрывая одеялом их обоих и слепо тыкаясь губами.

Мэттью откинул одеяло и накрыл его губы ладонью, спокойно глядя ему в глаза. Доминик не оценил подобное действие, поэтому резво обхватил его ногами за бёдра и перевернул, пытаясь поцеловать снова.

В его глазах взыграла обида. Но это абсолютно не тронуло Беллами.

– Может ещё раз? – Доминик закусил губу, а затем снова подался вперёд, но Мэттью увернулся и сказал прежде, чем мог вообще осмыслить:

– Либо мы трахаемся, либо целуемся.

Альтернатива заставила Доминика замереть, и с таким простым выбором он не смог справиться. Мэттью ещё никогда не выставлял перед ним условия. Хотя стоило бы начать. Его взгляд блуждал по лицу Беллами, а губы приоткрылись, будто в нерешительности готовые озвучить ответ.

– Ваше решение? – проворковал Мэттью, медленно вырисовывая губами круги на коже его шеи.

В конце концов, Доминик был ещё молод, очень молод во всех смыслах. Он наверняка не понимал всего, только лишь одно то, что он будет не вправе потом решить иначе. Поэтому он решил промолчать, но его руки, которыми он за секунды избавил Беллами от нижнего белья, говорили сами за себя.

Что ж, так тому и быть.

И когда Беллами опрокинул его поперёк постели, чтобы устроить красивые ноги, которые ему так нравились, на своих плечах, ему было абсолютно всё равно. Он позволил Доминику выбрать исключительно то, что ему было нужно, и не более.

Но всё же его тело было жарким раем. Мэттью не любил жару, но эта была единственной не вызывающей неприязнь, когда он настойчиво проталкивался в Доминика снова и снова, уже не понимая, стоило благодарить судьбу или же посылать её ко всем чертям за такие шутки.

*

На диване стало вдруг куда меньше места, чем было изначально, и расстояние между ними казалось совсем небольшим. Эффект от секса медленно испарялся, уступая место телесному дискомфорту. Доминик попытался шутками вывести Беллами на разговор, но в итоге они оказались на этом самом диване, на котором Ховард изначально должен был оставаться, и сверлили друг друга взглядами.

Доминик выглядел невероятно очаровательным, в столь помятом и недоуменном состоянии, но им было совершенно не до этого.

– Вы не можете отрицать это, мистер Беллами.

– Я и не собирался, – ответил он без обиняков. – Инициатива исходила явно не с моей стороны.

– Что же вы не отослали меня на диван? – язвительно осведомился Доминик, качнув головой. Его шея была исписана красными пятнами, а на ногах красовалась пара слабых синяков, которые он вовсе не стеснялся демонстрировать в своих любимых летних шортах.

– Если бы вы не вызывали во мне желание, у нас бы ничего не получилось, – Мэттью дёрнул правым уголком губ. – Было бы глупо это отрицать. Но чего ещё вы ожидали от мужчины-гея?

Их сцепившиеся в замок напряжённые взгляды разорвал неровный стук в дверь. Брови Беллами сами собой сошлись на переносице.

Доминик хотел подняться, но Мэттью остановил его, положив руку на колено, и поднялся сам. Сердце отбивало ровно тот же ритм, что и пришедший, пока он открывал дверь, чтобы увидеть на пороге ни капли не изменившегося Джейми Крампа, почётного доктора наук и лектора Университетского Колледжа Лондона, по совместительству его куратора на долгие шесть лет.

– Ты думал, я забуду? – усмехнулся он, заходя и закрывая за собой дверь. Так и излучал радость. – Вот такого ты обо мне мнения, Мэттью.

– Мистер Крамп, – повинуясь импульсу, он с облегчением обнял Джейми, на что тот лишь пробормотал нечто вроде «ну, ну», легонько поглаживая его по спине.

– О, здравствуйте, – он удивлённо посмотрел на стоящего в дверях Доминика и хотел протянуть ему руку, но тот ринулся по лестнице наверх. Даже меньше чем через минуту Доминик Ховард засунул ноги в кеды и вылетел на промёрзлое утро, набросив пальто мистера Беллами на плечи.

Он без лишних слов взмахнул рукой, приглашая удивлённого Джейми пройти в дом.

– Если бы не возраст, я бы подумал, что ты обзавёлся сы… – Джейми хотел пошутить, но остановился на полуслове. – Извини.

– Ничего, всё в порядке, – Беллами оглянулся в поисках оставленной где-то здесь пачки.

Утащил сигареты, с досадой подумалось ему.

– У вас есть сигареты?

Джейми кивнул, затем подошёл и положил руку на плечо.

– Свари мне кофе. Нам нужно поговорить.

В бежевой обстановке кухни Мэттью, Джейми был как влитой; сел на тот же стул, что и Доминик, и тоже был в его доме впервые. Беллами абсолютно не интересовало, как он узнал адрес, это было вовсе не сложно, но он не мог выдавить из себя и слова – лишь едва вытянул из предложенной пачки синего Винстона сигарету и подкурил. Он кинул зажигалку на стол и приоткрыл окно под внимательным взглядом Джейми. Он-то, по факту, и приучил его к этой марке.

– Ты всё ещё хранишь её, – Джейми покрутил чёрную, немного потёртую зажигалку в пальцах, наверняка слабо припоминая, как отдал её на перроне вместе с коротким «возвращайся скорее».

– Вы… – начал Беллами, но тут же прикрыл рот ладонью, потёр губы пальцами – и вдруг вспыхнуло в груди волнение.

– Нет, – покачал Крамп головой, стряхивая пепел и покручивая сигарету меж пальцев по старой привычке, изучая со всей внимательностью, как тлеет бумажная оболочка. – Я не обижен. Я понимаю.

– Правда?

Словно вспышка света, надежда в его голосе удивила даже его самого.

– Ты знаешь меня, – Джейми глянул прямо в глаза, и взгляд его был таким изысканно уставшим, полным невесомого опыта. Мэттью вспомнил, что в первую очередь заставило его уцепиться за мистера МакСтивена – этот взгляд взрослого мужчины, которым он сам никогда не был. Пять лет попыток насмарку. – Я идиот, – Джейми заранее взмахнул рукой, приказывая не перебивать возражениями. – Я был абсолютно безголовым. Бесился. Как ты. Сядь.